Страница 15 из 92
Основным видом хозяйственной деятельности гуннов всегда было кочевое скотоводство, что подтверждают как сообщения письменных источников, так и результаты археологических раскопок. Первостепенную роль у гуннов играла лошадь. При экстенсивном скотоводческом хозяйстве, когда корма для скота на зиму не заготовлялись, лошадь имела и то преимущество, что она могла тебеневать, т. е. круглый год находиться на подножном корму, добывая траву из-под неглубокого снега. Судя по костям, найденным в гуннских погребениях, лошади были типичными монгольскими — небольшого роста, грубого, но мускулистого сложения, с короткой и широкой мордой.
Кроме огромных табунов лошадей, основным богатством гуннов были стада быков, яков и верблюдов, громадные отары овец и коз. По современным подсчетам, хотя и весьма приблизительным, гунны в пору расцвета имели на душу населения 19 голов скота, в пору упадка — 5–9 голов. Для сравнения заметим, что в предреволюционной Монголии (1918 г.) на душу населения приходилось около 17 голов всех видов домашнего скота. Скот находился в семейной собственности; каждая семья имела право на определенную часть родовой территории для выпаса скота и пользовалась защитой всего рода. Для сохранения численности и нераздельности имущества семьи гунны, как отмечает Сыма Цянь, «после смерти отца берут в жены мачех, после смерти старшего или младшего брата женятся на их женах» (у гуннов, как и многих кочевников, существовало многоженство). Предусматривалась и семейная ответственность за кражу чужого имущества, прежде всего скота — семья виновного могла быть обращена в рабство.
Социальное устройство гуннского общества и его государственная организация не могут быть реконструированы с достаточной полнотой, но социально развитой характер гуннской империи несомненен. Верхушку гуннского общества составляли четыре аристократических рода, связанных между собой брачными отношениями, когда мужчины любого из этих родов брали себе жен только из трех других знатных родов. Глава государства, шаньюй, мог быть только из рода Люаньди, самого знатного из четырех. Позднейшие источники упоминают и другие знатные роды. Очевидно, что иерархия родов и племен играла в гуннском обществе немалую роль, причем на низшей ступени находились покоренные племена, адаптированные в гуннскую родо-племенную систему. Ниже них были покоренные племена, не включенные в состав гуннских; они подвергались особенно безжалостной эксплуатации. Так, подвластные гуннам дунху выплачивали постоянную дань тканями, овчиной и кожей. Если дань задерживалась, то гунны казнили родовых старейшин, отнимали и обращали в рабство женщин и детей данников, требуя затем особый выкуп за их освобождение.
Рабство у гуннов часто упоминается источниками. Рабами были пленные, но в рабство за различные преступления попадали и сами гунны. Рабы-иноплеменники использовались прежде всего в оседлом хозяйстве, они жили вместе с гуннами в укрепленных городках, копали оросительные канавы, пахали землю, участвовали в строительных и горных работах, в различных ремесленных промыслах. Положение, рабов-гуннов неясно; возможно, они составляли низшую часть большой патриархальной семьи.
Устройство гуннского государства было столь же строго иерархично, как и их общественная структура. Держава гуннов, выросшая из военной демократии жунских племен V–IV вв. до н. э., сложилась в борьбе не на жизнь, а на смерть с соседними племенными союзами и китайскими царствами. Основатели страны и их преемники видели свою главную цель в господстве над «всеми народами, натягивающими лук» (т. е. над кочевниками) и превосходстве над «людьми, живущими в земляных домах» (т. е. над оседлыми землепашцами); такое государство могло существовать только как централизованная империя, организованная на военно-административных принципах.
Во главе государства стоял шаньюй, чья власть была строго наследственной и освященной божественным авторитетом. Его называли «сыном Неба» и официально титуловали «Небом и Землей рожденный, Солнцем и Луной поставленный, великий гуннский шаньюй». Власть государя определялась его правами и функциями; а) правом распоряжаться всей территорией государства, всеми землями, принадлежавшими гуннам, и функцией охраны этой территории; б) правом объявления войны и заключения мира и функцией личного руководства войсками; в) правом концентрировать в своих руках все внешние сношения государства и функцией определения внешнеполитического курса; г) правом на жизнь и смерть каждого подданного и функцией верховного судьи. Вероятно, шаньюй был и средоточием сакральной власти; во всяком случае, все упомянутые источниками действия в защиту и соблюдения культа исходили от шаньюя, который «утром выходил из ставки и совершал поклонения восходящему солнцу, а вечером совершал поклонение луне». Верховного владетеля окружала многочисленная группа помощников, советников и военачальников, однако, решающее слово всегда оставалось за шаньюем, даже если он действовал вопреки единодушному мнению своего окружения.
Высшие после шаньюя лица в государстве — левый и правый (т. е. западный и восточный) «мудрые князья» были его сыновьями или ближайшими родственниками. Они управляли западными и восточными территориями империи и, одновременно, командовали левым и правым крылом армии. Ниже их стояли другие родичи шаньюя, управлявшие определенной территорией — все они носили различные титулы и назывались «начальники над десятью тысячами всадников» (т. е. темниками). Их число было строго фиксировано — 24 высших военачальника, распределенных между левым и правым крыльями войска, западной и восточной частью империи. Тот или иной пост занимался в зависимости от степени родства с шаньюем. Тёмников назначал сам государь. Он же выделял подвластную каждому темнику территорию вместе с населением, проживающим на этой территории. Какое-либо перемещение племен без приказа шаньюя строго возбранялось.
Наибольшее значение имел не размер удела, а именно численность его населения, которым и определялась власть и военная сила темника; число в десять тысяч воинов, находившихся под его командой, было условным — Сыма Цянь замечает, что каждый из 24 начальников имел от десяти тысяч до нескольких тысяч войска.
В пределах своих владений, темник, подобно шаньюю, назначал тысячников, сотников и десятников, наделяя их землей с кочующим на ней населением. Сместить и наказать темника мог только шаньюй. В свою очередь, темники участвовали в возведении шаньюя на престол, не имея, впрочем права выбора — власть переходила по строгой наследственной системе, которая утратила свое значение лишь в период полного ослабления гуннского государства.
Основной повинностью всего мужского населения государства была военная служба. Каждый гунн считался воином и малейшее уклонение от исполнения военных обязанностей каралось смертью. Все мужчины с детства и до смерти были приписаны к строго определенному воинскому подразделению, и каждый сражался под командованием своего темника.
При Лаошань-шаньюе началось систематическое взимание податей, о размере и характере которых сведений нет. Трижды в год все начальники, как правило, выходцы из четырех аристократических родов, съезжались в ставку шаньюя для «принесения жертв предкам, небу, земле, духам людей и небесным духам», для обсуждения государственных дел и один раз, осенью, — «для подсчета и проверки количества людей и домашнего скота». Эти совещания были не столько каким-либо правительственным органом, сколько семейным советом родственников, — все их участники были родичами шаньюя.
Таким образом, правящий класс гуннской империи сложился из родо-племенной знати; отношения родства и свойства сохраняли решающее значение для определения социального положения и политической роли каждого, кто принадлежал к высшим слоям гуннского общества. В то же время, вся эта знать, сохраняя внутриродовые и внутриплеменные связи, выступала и как патриархальная верхушка племен, как их «естественные» вожди, кровно связанные с рядовыми соплеменниками.