Страница 22 из 53
Чжу Юань-чжан утверждал также, что повстанцы якобы занимались грабежами, сжигали дома и селения. Когда спустя два месяца после начала восстания они перешли границу области, то везде «поступали так же» [183, 1а-1б]. «Мин ши» подчеркивает, что грабежами занимались четверо вождей-крестьян, в то время как Го Цзы-син осуждал их за это [98, гл. 122, 1б]. Прежде всего трудно представить, чтобы хаочжоуские крестьяне грабили своих односельчан, таких же бедняков. В этом позволяет усомниться и следующее сообщение. Монгольский военачальник Чели Бухуа был послан с тремя тысячами всадников на подавление восстания Хаочжоу. Он расположился лагерем в 30 ли от города, не решаясь подходить ближе. В окружающих селениях его солдаты хватали «лян-минь (поселян), повязывали им головы красными платками и выдавали за захваченных в плен «бунтовщиков», требуя наград у вышестоящего командования» [76, гл. 1, 7б; 116, 2б; 183, 1б]. Чжу Юань-чжан указывал, что в результате таких действий поселяне толпами уходили к повстанцам в город, и оборона его становилась все более прочной [183, 1б]. Если бы повстанцы занимались повальными грабежами, то вряд ли народ шел к ним, даже под угрозой быть схваченными монгольскими солдатами. Очевидно, повстанцы грабили богатых и зажиточных людей, а войска «хватали» бедняков, которые, спасаясь от них, переходили к повстанцам.
Указание на то, что правительственные войска повязывали головы «бунтовщиков» красными платками, подтверждает, что повстанцы Хаочжоу носили тот же отличительный знак, что и повстанцы Лю Фу-туна, и их восстание было частью общего восстания «красных войск».
Через два месяца после начала восстания к повстанцам (76/77) Хаочжоу присоединился бродячий буддийский монах Чжу Юань-чжан. Он родился в 1328 г. в уезде Чжунли округа Хаочжоу в семье очень бедного арендатора (дяньху). У Хань, тщательно изучавший материалы о детстве и юности Чжу Юань-чжана, пишет, что его отец с трудом находил в аренду клочок земли на условиях уплаты шести десятых урожая [124, 6]. В 1344 г. (в 4-й г. чжи-чжэн) в Хаочжоу после засухи и налета саранчи начался жесточайший голод. Вспыхнула эпидемия, унесшая мать, отца и старшего брата Чжу Юань-чжана. Семья была так бедна, что у него не оказалось даже средств, чтобы купить клочок земли и на ней похоронить родителей. Сердобольный односельчанин Лю Цзы-цзу разрешил похоронить умерших на своей земле. Оставшись без средств к существованию, 17-летний Чжу Юань-чжан ушел в ближайший монастырь Хуан-цзюэ-сы и стал послушником [182, 1а-1б; гл. 1, 1а-1б]. То был маленький монастырь с обветшалыми строениями, в котором жили 90 монахов, кормившихся за счет арендной платы с дяньху, работавших на монастырской земле. Из-за неурожаев последних лет монастырь почти не имел доходов [124, 11-14]. Спустя два месяца после поступления в него Чжу Юань-чжана все обитатели монастыря от настоятеля до послушника вынуждены были отправиться странствовать, чтобы добывать пропитание. Облачившись в монашеское одеяние, ушел и Чжу Юань-чжан. Три года бродил он по областям Гуанчжоу, Гучжоу, Жучжоу и Инчжоу. В 1348 г. (8-ю луну 8-го г. чжи-чжэн) Чжу Юань-чжан вернулся в монастырь, где пробыл до 1352 г. [142, 1б; 98, гл. 1, 2а].
Как видим, уже в юношеские годы Чжу Юань-чжань познакомился с жизнью различных социальных групп. О бедствиях арендаторов он знал по опыту своей семьи. Годы странствий еще более обогатили его опыт, расширили кругозор. Знакомство с грамотой, которой он выучился в монастыре [142, 1б], способствовало быстрому выдвижению Чжу Юань-чжана среди крестьянских повстанцев Хаочжоу.
В 1351 г. вся Хэнань оказалась охваченной восстанием «красных войск». 16 февраля 1352 г. произошло восстание в Хаочжоу. Чжу Юань-чжан оставался в монастыре, хотя друзья, находившиеся в рядах повстанцев, предлагали присоединиться к ним [142, 2б; 182, 2а]. Позднее, описывая этот период, Чжу Юань-чжан признавался, что у него не было определенного намерения идти в Хаочжоу. Он колебался: вступить ли ему в правительственные войска, присоединиться к повстанцам или остаться в монастыре. Тогда Чжу Юань-чжан отправился в родную деревню и обратился за советом к другу детства Тан Хэ, но и тот не помог ему принять решение. Когда после посещения родной деревни в начале апреля 1352 г. он возвратился в монастырь, то обнаружил (77/78) на его месте лишь дымящиеся развалины и среди них почерневшие статуи будд и бодисатв. В его отсутствие на монастырь напали правительственные войска, считавшие, что будда Майтрейя, о пришествии которого заявляли повстанцы, скрывается где-то в буддийских храмах и монастырях. Монастырь был сожжен, монахи разбежались. Загадав на триграммах из древней книги «Ицзин» и обратившись с молитвой к бодисатве, Чжу Юань-чжан якобы получил божественный совет — идти в Хаочжоу [182, 2б; 142, 2а; 112, гл. 210, 5736].
У Хань на основании того, что Чжу Юань-чжан в своих скитаниях провел три года в областях, в которых Пэн Ин-юй проповедовал тогда учение «Белого лотоса», делает вывод, что Чжу Юань-чжан уже в те годы примкнул к новой вере и вступил в члены тайного общества [124, 23]. Приведенные факты не подтверждают этого
Конечно, позднейшее описание событий, сделанное самим Чжу Юань-чжаном, ставшим императором, может представлять положение дел в искаженном свете. Но если даже допустить, что описание долгих колебаний Чжу Юань-чжана — плод его выдумки, фактом остается, что он присоединился к восстанию в Хаочжоу лишь после сожжения монастыря, а не сразу после начала восстания.
15 апреля 1352 г. (1-й день 3-й високосной луны 12-го г.) 24-летний монах подошел к городской стене Хаочжоу. Повстанцы, находившиеся в окружении правительственных войск, заподозрили в нем вражеского лазутчика. Чжу Юань-чжана схватили, связали и хотели казнить, так как он не отвечал на вопросы, а требовал позвать военачальника Го. На место происшествия прибыл Го Цзы-син, который после разговора с пленником освободил его и включил в свой личный отряд. В биографии Го Цзы-сина в «Мин ши» говорится, что он сразу назначил Чжу Юань-чжана командиром десятка [98, гл. 122, 1а-1б; «Чуян-ван мяо-бэй», цит. по: 150, гл. 2, 2а]. В этих сообщениях явно проглядывает стремление подчеркнуть, что Чжу Юань-чжан пришел не к повстанцам, а лично к Го Цзы-сину, который якобы сразу же выделил его. Сказывается тенденция официальной историографии отделить Чжу Юань-чжана от крестьянских вождей восстания в Хаочжоу, подчеркнуть его исключительность. Сам Чжу Юань-чжан позднее признавал, что Го Цзы-син принял его как простого солдата и лишь через два с лишним месяца перевел в свой личный отряд, где он и состоял до конца 1352 г. [183, 2б]. Во всяком случае, Чжу Юань-чжан был принят в отряд Го Цзы-сина. Как показывают дальнейшие события, этот факт сыграл важную роль в судьбе самого Чжу Юань-чжана и в ходе восстания.
Минские историографы не поскупились на преувеличения (78/79) и восхваления личных качеств Чжу Юань-чжана. Однако нельзя отрицать того, что все источники признают в нем незаурядный ум, волю, личную храбрость и честолюбие.
Судя по портретному описанию в «Мин ши», которое подтверждается сохранившимися изображениями первого минского императора, Чжу Юань-чжан обладал характерной внешностью — коренастый, широкоплечий, темнокожий, с выступающей вперед нижней челюстью, придававшей лицу упрямое и волевое выражение, которое особенно усиливали большие, умные и злые глаза. Сообщения источников, что в стычках с врагами маленькая группа Чжу Юань-чжана всегда одерживала победы, почти не вызывают сомнений, иначе трудно объяснить, почему Го Цзы-син так быстро его приблизил к себе. Уже через четыре-пять месяцев (до 9-й луны 12-го г.) Го Цзы-син и его жена женили Чжу Юань-чжана на своей воспитаннице из рода Ма [98, гл. 1, 2а; 112, гл. 210, 5736], будущей первой императрице династии Мин, прославившейся своей жестокостью. Чжу Юань-чжан стал ближайшим помощником и советником Го Цзы-сина.
В это время обостряются отношения Го Цзы-сина с четырьмя другими вождями хаочжоуских повстанцев. Причины их разногласий источники объясняют противоречиво. В одном говорится, что четыре военачальника при обсуждении дел «хлопали глазами и говорили с трудом», так что Го Цзы-син все решал самостоятельно, а они были этим недовольны [«Чуян-ван мяо-бэй», цит. по: 150, гл. 2, 4а]. В другом объясняется таким образом: четыре вождя, выходцы из крестьян, были всегда единодушны между собой, и разногласия у них возникали только с Го Цзы-сином. Последний не любил выходить из дома, Сунь Дэ-яю и остальным трем вождям приходилось подолгу ожидать его для обсуждения насущных дел. Часто Го Цзы-син не приходил вовсе, и тогда они были вынуждены принимать решения без него [142, 2б-3а]. Характерно, что в биографии Го Цзы-сина в «Мин ши», в общем-то приукрашивающей его роль, признается, что он перестал участвовать в обсуждении повстанческих дел. Причиной его добровольного отстранения от руководства восстанием составители «Мин ши» считают осуждение Го Цзы-сином поведения Сунь Дэ-яя и других вождей, участвовавших якобы в грабежах [98, гл. 122, 1б]. Как бы там ни было, раскол среди вождей в Хаочжоу имел место, так же как и постепенный отход Го Цзы-сина от руководства восстанием.