Страница 35 из 68
При изучении монгольского общества во второй половине XIII и в XIV в. невозможно исследовать его в отрыве от периода существования единого монгольского государства Чингис-хана. Их необходимо рассматривать в связи, ибо в ту эпоху общественные отношения и экономика монголов еще не претерпели особых изменений по сравнению с предшествующим периодом. Вместе с тем в этом аспекте не следует забывать о преемственности — одной из всеобщих закономерностей, развития человеческого общества.
Монгольские завоеватели, завладевшие чужими странами в результате захватнических войн, которые играли важную роль при появлении любого сильного государства, создали огромную империю. Захватническая война была одной из форм эксплуатации со стороны монгольских феодалов. Как говорил К. Маркс, всякое завоевание двусторонне: это защита частной собственности и приобретение. Основной задачей монгольских ханов, завоевавших Китай и другие страны, было приумножение их частной собственности.
Известно, что китайское и другие оседлые общества оказывали влияние на дальнейшее развитие монгольского общества. В Монголии того времени кочевой феодализм, унаследованный от периода существования единого монгольского государства, в конце империи уже шел к своему разложению.
После распада монгольской империи уделы Чагатая, Хулагу и Золотая орда обрели самостоятельность. Иными словами, как правильно характеризует распад империи Б. Я. Владимирцов, к концу XIII в. монгольская империя существовала лишь номинально[373]. Но распад монгольской империи и феодальная раздробленность внутри страны — это два разных явления.
В результате того, что монгольские великие ханы, начиная с Хубилая, продолжали многолетние грабительские войны и захватывали чужие страны, нормальное развитие и процветание собственно Монголии задерживались, был нанесен большой урон развитию производительных сил страны в связи с гибелью множества молодых людей на полях битв и уходом значительного числа монголов в чужие края. Создались препятствия на пути дальнейшего продвижения общества вперед. Захватническая политика юаньских императоров приносила широким массам монгольского народа не блага, а бедствия.
Хотя монгольские феодалы, вполне удовлетворенные эксплуатацией народов завоеванных таким образом стран, особенно Китая, переставали обращать внимание на собственную страну, но развитие монгольского общества продолжало идти вперед, так как движущей силой общественного развития являются непосредственные производители — народные массы и оно не зависит только от желания хаганов и ноянов. Но вместе с тем, после того как власть монгольских феодалов в Китае оказалась перед неминуемым крахом, в конце концов им ничего другого не оставалось, как принять кое-какие подготовительные меры на своей родине, в Монголии, где можно было бы найти приют в случае необходимости.
В XIII–XIV вв. с интенсивным развитием феодальных отношений в Монголии методы и формы феодальной эксплуатации усложнились по сравнению с предыдущим временем. Отношения между владельцами и зависимыми албату обозначились четче. Закон, утвердившийся в эпоху Чингис-хана и запрещавший зависимым албату отделяться от своих владельцев-ноянов и переходить к другим, стал соблюдаться еще строже. Например, в «Юань ши» содержатся такие сведения:
«Беглых отправьте в их племена и отдайте в распоряжение местных чиновников».
«Народ, который откочевал по своей воле, оставив племя, которому он подчинен, подвергается смертной казни».
«Наказывайте тех, которые приезжают в столицу по личным делам!»[374].
В «Тун-чжи тяо-гэ», «Юань дянь-чжан» и других сборниках государственных законов также указывается, что в тот период запрещался уход аратов от их владельцев — ноянов. Следовательно, араты-албату прикреплялись к своим владельцам-ноя-нам в законодательном порядке.
После Хубилая практика избрания хаганов на Великих курултаях была полностью прекращена, и великий хаган единолично стал назначать по своей воле наследника престола.
В эпоху империи Юань, как и в период существования единого монгольского государства, все земли, люди и скот целиком сосредоточивались в руках верховного собственника — великого хана. В 1853 г. К. Маркс в одном из своих писем Ф. Энгельсу подчеркивал, что на Востоке нет частной собственности на землю и что там все земли являются собственностью государства[375]. В ту эпоху в Монголии вся земля в основном была собственностью монгольских хаганов, т. е. феодального государства. Араты не имели права собственности на пастбища и были обязаны пасти хозяйский или свой скот, на землях, указанных владельцами.
Проблема феодального землевладения является одной из основных при рассмотрении общественного строя монголов во второй половине XIII и в XIV в. Историки-марксисты тщательно исследовали проблему земельных отношений у кочевых племен и продолжают изучать ее. Из монгольских ученых академики Н. Жагварал и Ш. Нацагдорж проделали большую работу в этой области[376].
Хотя земля (пастбища) является основным условием производства, но, разумеется, нельзя рассматривать ее в отрыве от скота — основного средства существования у кочевых племен. Б. Я. Владимирцов писал: «Из кочевников тот, который имеет возможность по собственному усмотрению распоряжаться пастбищами, сразу становится хозяином земли»[377].
Ш. Нацагдорж сделал следующий правильный вывод по этому вопросу: «Право монгольского феодала на эксплуатацию зависимого арата заключалось в собственности не только на пастбища для скота, но и на многочисленные стада скота, которые находились в его владении»[378]. В эпоху империи Юань земля в собственно Монголии, как кажется на первый взгляд, представляла собой собственность монгольских хаганов. На самом деле она была поделена между ноянами и господами-дарханами (лицо, имевшее наследственные привилегии от Чингис-хана и его преемников за особые личные заслуги перед хаганом), получавшими пожалования. В тот период даже у некоторых из аратов, по-видимому, насчитывалось скота больше, чем у феодалов. Но эти араты, не обладая правом собственности на землю, несмотря на многочисленность скота, непременно попадали под контроль со стороны феодалов. В связи с этим очень важен был характер отношения к земле. Иными словами, в тот период монголы различались как угнетатели и угнетенные в зависимости от собственности на землю и как богатые и бедные — в зависимости от собственности на скот. Отсюда собственность на землю является основным вопросом в феодальных производственных отношениях Монголии.
Во второй половине XIII и в XIV в. в Монголии было свыше 70 родов[379] и более 60 племен[380]. Старые названия этих племен встречаются в источниках юаньского времени очень редко. Они названы зависимыми племенами каких-либо князей, императорских зятьев и принцесс, например, племена Цзиньского князя Есун-Тэмура, императорского зятя Маджидая, принцессы Буян-чар, принцессы Миши и т. д.[381]. Таким образом, крупные монгольские феодалы поделили между собой большую часть земель в стране вместе со скотом под видом «хаганских пожалований» и называли свои части, во владение которых они вступили, айимаг (аймак, подплемя) или иногда отог (оток, территориальная административная единица).
Академик Б. Я. Владимирцов, изучавший различие между аймаками и отоками, считал, что отоки крупнее аймаков и что иногда несколько аймаков входило в один оток[382].
373
Б. Я. Владимирцов. Общественный строй монголов, с. 125.
374
Юань ши. Гл. 27.
375
К. Маркс. Маркс — Энгельсу, 2 июня 1853 г. — Т. 28, с. 215.
376
См. Н. Жагварал. БНМАУ дахь газрын харилцаа (Земельные отношения в МНР). Рукоп. ф. АН МНР; Ш. Нацагдорж. Монголын феодализмын эдийн засгийн ундэс.
377
Б. Я. Владимирцов. Общественный строй монголов, с. 125.
378
БНМАУ-ын туух. Т. 1, с. 212–219.
379
По «Чжо-гэн лу», Тао Цзунъи в период Юань было 72 рода.
380
По «Юань ши», в которой встречается много названий племен, их насчитывается свыше 60.
381
БНМАУ-ын туух. Т. 1, с. 336.
382
Б. Я. Владимирцов. Общественный строй монголов, с. 137.