Страница 29 из 68
Метки и тавро скота были самые разнообразные. Марко Поло писал о том, что представители знати, ноянов и других сословий имели особые тавро и метки отдельно для меринов, кобылиц, верблюдов, волов и коров. Вообще монгольские тавро и метки скота представляют собой важный материал для выяснения вопроса о положении монгольских родов.
По указу императора ноян Хундан, пригнав из Кореи 83 головы крупного рогатого скота для казенных потребностей, поменял его на трехгодовалый скот у местных албату на основании того, что пригнанный скот не привык к влажному климату, и сделал соответствующие записи в налоговой книге[302]. В связи с тем что пало много лошадей в казенных стадах во всех племенах, в возмещение потерь было куплено 10 тыс. лошадей, соответствующая запись внесена в книги учета[303]. В 1326 г. был произведен подсчет казенных лошадей и обновлены книги учета[304]. Судя по приведенным данным, государство проявляло особую заботу, принимало экстренные меры для того, чтобы казенный скот выращивался в количестве не ниже установленного.
Как известно, состояние естественных пастбищ имеет решающее значение для разведения скота и повышения его продуктивности. Вопрос о правильном использовании пастбищ стоял в центре внимания монголов того времени. Особенно большое значение имел выбор пастбищ в зависимости от вида скота. Например, пастбище, удобное для разведения овец, не годится для лошадей. Для верблюдов и крупного рогатого скота необходимы разные пастбища и т. д.
Придавая важнейшее значение пастбищам, монгольские хаганы периодически отправляли в Монголию своих представителей для проверки их состояния. В 1324 г. Есун-Тэмур-хаган неоднократно посылал чиновников в Монголию для проверки пастбищ[305]. Туг-Тэмур-хаган в 1330 г. командировал Али, Ходжа и других сведущих людей для изучения «северных» (т. е. монгольских) пастбищных угодий[306]. На основании этих сообщений можно подумать, будто монгольские хаганы тщательно следили за состоянием трав в своей родной Монголии, заботясь о ее благополучии. На самом деле они свидетельствуют о концентрации всех пастбищных угодий в Монголии в руках великого хагана. Одновременно они являются показателем того, что государство не могло не вникать в какой-то степени в вопросы правильного использования пастбищ и выращивания скота и совсем пустить их на самотек. Но следует подчеркнуть, что все указанные меры принимались главным образом в отношении содержания казенного скота.
Выше мы уже говорили о том, что для выбора подходящих пастбищ с травой и водой для своего скота простые араты через определенные промежутки времени переезжали с места на место, приспосабливаясь к климатическим условиям. Как пишет Ивамура Синобу, в этот период скотоводческие монгольские племена обитали на огромных пространствах от оз. Хулун-Буир до западных склонов Алтайского хребта[307]. Перекочевки были двух родов: сезонные, регулярные, и нерегулярные, однако из-за угрозы частых засух и гололедицы преобладали нерегулярные перекочевки. Кроме того, араты часто отрывались от ведения скотоводческого хозяйства и перемещались в дальние страны в зависимости от требований политического характера, чаще всего для службы в армии. В принципе известно, что ведение скотоводческого хозяйства — это тяжелый специфический труд в течение всего сезона, требующий от человека большой выносливости.
Хотя имеются сведения о том, что монголы для ведения скотоводческого хозяйства перекочевывали способом курийэн (он был исследован Б. Я. Владимирцовым)[308], но это, очевидно, не было старым куренным способом кочевания. Здесь речь идет только о зависимых аратах, которые, кочуя вместе с хозяевами, выращивали их скот или выполняли другую работу. Иными словами, это могло быть началом практики XX в., когда крепостные кочевали вместе с «Хорога» — «ставкой» своего нояна. В то время простые араты стремились по возможности кочевать группами для облегчения своего труда и защиты от опасных нападений, но это было не всегда реально, поэтому преобладало кочевание отдельными семьями — айилами или небольшими группами семей.
Как отмечал Б. Я. Владимирцов, также исследовавший айильный способ кочевания, в XIII в. применять куренной способ кочевания уже было нецелесообразно и невыгодно для ведения скотоводческого хозяйства[309].
Среди ученых ведется спор по определению основного вида скота, который выращивали монголы XIII в. — крупный рогатый скот, (овцы или лошади? В. Эберхард в своей книге «Завоеватели и правители» указывает три типа животноводства в Азии: тибетский, который представлен овцеводством, монгольский — разведением крупного рогатого скота и тюркский — коневодством[310]. Японский исследователь Ивамура Синобу считает, что в XIII в. монголы выращивали главным образом овец, а затем, в зависимости от потребности, крупный рогатый скот. В некоторых китайских исторических работах говорится о том, что у монголов в количественном отношении лошадей было больше, чем остальных видов скота. Пожалуй, самое верное — рассматривать этот вопрос с точки зрения удовлетворения потребностей населения того времени. По нашему мнению, действительно в тот период монголы содержали мелкого скота больше остальных видов. Это объясняется тем, что овцы подходят для зон с резко сухим климатом и хорошо размножаются. Что касается потребностей населения, то в повседневной жизни монголы потребляют преимущественно баранину, овечье молоко, овчины и шерсть, а не продукцию от какого-либо другого скота. Поэтому несомненно в ту эпоху мелкий скот, или овцы и козы, составляли преобладающую часть скота у монголов.
Сюй Тин, проживший в монгольских степях около месяца, написал: «Татары (т. е. монголы. — Ч. Д.) используют главным образом овец для обеспечения себя пропитанием. За ними идет крупный рогатый скот». В. Рубрук также отмечал, что при Юанях монголы разводили стада овец и что мелкий скот у них составлял большинство скота[311].
Вторым после овец монголы разводили крупный рогатый скот, дававший важные средства к существованию, главным образом мясо и молоко. Кроме того, он использовался как транспортное средство при перекочевках. Если даже судить по тому, что ныне в МНР крупный рогатый скот составляет треть убоя скота и дает 20 % всей продукции животноводства, то несомненно, в тот период крупный рогатый скот по количеству получаемой от него продукции следовал за овцами. В. Эберхард отмечает, что в древние времена у монголов было много крупного рогатого скота, который пригоден для выращивания в снежных горах[312]. Однако Ивамура Синобу опровергает это утверждение В. Эберхарда. С его точки зрения, действительно, монголы XIII в. содержали много крупного рогатого скота, но его пасли не в снежных горах, а, напротив, на равнинах и в низинах[313]. На наш взгляд, возможно, оба исследователя по-своему правы, так как первый имеет в виду яков, а второй — крупный рогатый скот монгольской породы. Характерно, что иностранные ученые часто смешивают яков и крупный рогатый скот монгольской породы под общим названием «крупный рогатый скот» и спор оказывается беспредметным.
В источниках имеются сведения о том, что монголы занимались главным образом разведением коней, а не других видов скота. В связи с этим в период Юань специально было создано управление коневодства (ма-чжэн-сы). Тогда хаганские табуны назывались «табунами предков», и в период правления Хубилай-хагана было организовано «управление табунов предков»[314]. В принципе неудивительно, что монголы выращивали много лошадей. В то время было мало таких же полезных видов скота, как лошадь. К тому же конь играл большую роль на войне.
302
Там же.
303
Там же.
304
Там же, с. 76.
305
Там же. Гл. 29, с. 2а; гл. 30, с. 6а.
306
Там же. Гл. 35, с. 16.
307
Ивамура Синобу. Монгору сякай кэйдзайси но кэнкю, с. 27.
308
Курийэн — «лагерь, стан». О куренном способе кочевания у монголов см.: Б. Я. Владимирцов. Общественный строй монголов, с. 36–37. Довольно много сведений о кочевании куренем содержится в «Сюй» вэнь-сянь тун-као».
309
Б. Я. Владимирцов. Общественный строй монголов, с. 125. Об айильном способе кочевания у монголов см. там же, с. 36–38.
310
W. Eberhard. Conquerors and Rulers, с. 70–72.
311
См. W. W. Rockhill. The Journey of William of Rubruck, c. 194.
312
W. Eberhard. Conquerors and Rulers, c. 70–72.
313
Иваиуpа Синобу. Монгору сякай кэйдзайси но кэнкю, с. 67–68.
314
Да Юань ма-чжэн цзи, 1935, с. 6.