Страница 24 из 68
При тщательном изучении содержания «Юань дянь-чжана» оказывается, что составители его не ограничивались только заимствованием древних китайских государственных и правовых институтов и традиций, а сохраняли многое из монгольских государственных и правовых институтов и традиций. Почти одну треть среди установлений занимали доклады императору, императорские указы и другие официальные документы, первоначально написанные на монгольском языке. Из содержащихся там документов можно извлечь помимо сведений о государстве, праве и истории множество других сведений, вплоть до формы и композиции монгольских художественных произведений XIII–XIV вв.
Часть документов, переведенных с монгольского на китайский язык, по содержанию и стилю сильно отличается от докладов императору, императорских указов и других официальных бумаг, написанных на литературном китайском языке. Переводы с монгольского сделаны в основном на чисто разговорный китайский язык, и монгольские предложения списаны почти без нарушения порядка слов. В случае, если переводчики не смогли соответствующим образом перевести на китайский язык отдельные монгольские слова и термины, они выписывали их в китайской транскрипции. При этом некоторые элементы «Великой ясы» Чингис-хана попали в сборник законодательных актов. Например, цитаты из «Джаса», или «Джасаг», т. е. «Великой ясы» Чингис-хана, по довольно многим вопросам приведены в докладах императору, императорских указах и других официальных документах, первоначально написанных на монгольском языке.
Практика, по которой, согласно «Юань дянь-чжан», только монголы назначались главными чиновниками в министерствах и провинциальных правительствах в Китае и административных органах на территории расселения монгольских племен, оставалась без изменений до конца правления династии Юань. Порядок управления подвластными государствами, входящими в империю, был приведен в соответствие с юридической нормой. В «Юань дянь-чжан» указано юридическое правило, по которому вопрос о наказании близких родственников хагана обсуждают совместно министры и нояны — хаганские родственники.
В рассматриваемых законах содержится также много материалов о монгольских ямских станциях, налогах на скот, положении крепостных, бумажных деньгах, охоте на зверя, организации армии, монгольских школах и других предметах, являющихся ценными сведениями для изучения истории монголов.
Как показывают приведенные выше данные, «Великая яса» Чингис-хана в период Юань по-прежнему сохраняла свое значение, народы собственно Монголии и покоренных стран управлялись в соответствии с этим кодексом.
Японский ученый Таяма Сигеру писал: «В эпоху Юань Великая яса Чингис-хана, как и прежде, имела влияние; ее содержание распространялось среди населения посредством устной традиции, и соблюдались ее положения»[248]. Как сообщается в «Юань ши», когда в юаньский период выносился смертный приговор и конфисковалось имущество монгола, обвинение и приговор базировались на факте совершения основного преступления в нарушение «Великой ясы».
Монгольское право носило откровенно классовый характер. Законы этого периода защищали интересы прежде всего представителей монгольской знати, их подручных — уйгурских и тюркских ноянов и чиновников и богатых купцов, учитывали также интересы китайских землевладельцев. Юаньское право было направлено против народов покоренных стран, особенно против китайского народа. В «Тун-чжи тяо-гэ» («Кодифицированные правила из Всеобщих законов») и «Юань дянь-чжан» содержится очень много статей, направленных против китайцев, подобно следующим: «Поздно в сумерки и рано на заре запрещается передвижение китайцев»[249]; «китайцам ставится клеймо на левом плече после совершения первого преступления, на правом плече — после второго и на шее — после третьего»[250]; «в тюрьмах китайцы сами отвечают за свое пропитание»[251]; «китайцам не разрешается иметь при себе не только оружия, но и рогаток, из которых стреляют воробьев»[252]; «если монгол побьет китайца, то не разрешается взыскивать с него»[253]; «рынки и базары, где соберется много народу, следует закрывать»[254] и др. В «Юань дянь-чжан» было выражено особенно большое опасение по поводу обучения китайцев военному делу, не случайно там содержалась специальная рубрика «Запрещение китайцам обучаться приемам применения палки и копья». Судя по всему, законодательство династии Юань главным образом было направлено на сохранение сил кочевых племен, против оседлых народов, а именно: пробив китайского народа, составлявшего большинство населения империи, на укрепление власти над ним, его угнетение и эксплуатацию.
Сколько бы ни встречалось в законодательстве той эпохи статей и разделов, предоставляющих монголам льготы и привилегии, очевидно, что они преследовали цель защиты интересов исключительно господствующего класса — верхушки монгольского общества, но не монгольского народа.
Согласно законам, если простолюдин — харачу (букв, «чернь») совершал преступление, то его сажали в тюрьму наравне со всеми. Правда, в «Юань дянь-чжан» помимо прочего было сказано: «Китайцам и уйгурам запрещается покупать детей монголов и обращать их в рабство»; «те, которые покупают монголов и перепродают в другие страны, относятся к правонарушителям 1-й категории»[255]; «если монгол сидит в тюрьме, то ему выдается продовольствие»[256]; «если ямщицкая семья скрывается, то наказывается сурово, а если изгнана — легко»[257]. Однако и наличие подобных статей в юаньских документах не освобождало рядовых монголов от привлечения к ответственности за свои действия наравне со всеми.
Кроме того, что законы династии Юань сами по себе носили жестокий и несправедливый характер, особенно в отношении китайцев, их извращение, бесчинство и произвол чиновников, представителей господствующего класса, особенно завоевателей, делали еще тяжелее жизнь народа.
В данном параграфе показана лишь общая картина развития права. Специальное изучение законов представляет большой интерес.
В следующих главах и параграфах мы еще неоднократно вернемся к этому.
4. Внешняя политика монголов
Монголы уже в глубокой древности установили политические, экономические и культурные связи с другими странами. Особенно на широкой основе Монголия, основным занятием населения которой было животноводство, поддерживала отношения с Китаем и другими земледельческими странами, откуда она получала необходимые продукты земледелия и товары. Причинами постоянных войн и больших и малых грабительских набегов, которые совершались между Китаем и Монголией, были вторжения, организуемые господствующей верхушкой монгольского общества, позарившейся на богатства и редкие товары Китая, и традиционная политика господствующих классов Китая, направленная на то, чтобы, внося яблоко раздора между монголами, ослабить их силы и подчинить их своей власти. В зависимости от этого политические отношения между двумя странами принимали тот или иной характер.
Вместе с тем постоянно была велика потребность в торговле между Китаем и Монголией имеющимися и у той и у другой стороны продуктами хозяйства. По этой причине в истории обеих стран равноправная торговля между ними являлась жизненно важным вопросом, который всегда стоял остро.
С одной стороны, Монголия — страна, богатая скотом и продуктами животноводства, вызывала интерес иностранных купцов. С другой — Китай — страна, производящая в изобилии зерно, муку, ткани и другие товары широкого потребления, была заинтересована в продаже их в другие страны, в закупке скота.
248
Таяма Сигеру. Моко по хотэн но кэнкю, с. 36.
249
Юань дянь-чжан. Гл. 57.
250
Там же. Гл. 21.
251
Там же. Гл. 59.
252
Там же. Гл. 57.
253
Там же. Гл. 23.
254
Тун-чжи тяо-гэ. Гл. 39.
255
Юань дянь-чжан. Гл. 57.
256
Там же. Гл. 27.
257
Там же. Гл. 59.