Страница 128 из 141
Чжу Юань-чжан неуклонно следовал этой программе. Все военные действия отрядов Го Цзы-сина и Чжу Юань-чжана с 1353 г. были устремлены на захват Цзицина, о чем можно судить по последовательности занимаемых ими округов: Чучжоу — Хэчжоу — Тайпин — Цзицин. Как видно из источников, не допускались грабежи и насилия со стороны повстанцев, широко привлекались на службу феодалы и шэньши.
До присоединения Фэн Го-юна, Ли Шань-чана и других феодалов повстанцы из Хаочжоу не вели сколько-нибудь активной борьбы. Здесь, в районе самых плодородных земель и высоких урожаев, социальные отношения не достигали в то время заметного накала. Антимонгольское выступление не получило должной поддержки податных крестьян, налог с которых был весьма умеренным. Это был необычайно слабый очаг освободительной и классовой борьбы. Го Цзы-син занимал пассивную, выжидательную позицию. Попавший под его влияние Чжу Юань-чжан, решительный и дальновидный, пошел по пути создания мощного военного отряда, стремясь привлечь в него сведущих в военном деле организаторов отрядов «ибин». Со своей стороны местные феодалы и шэньши, убедившись, что повстанцы не намерены расправляться с ними, увидели благоприятный момент для достижения собственных целей. Этот процесс взаимного сближения, начавшись в 1353 г., в скором времени стал давать желательные для обеих сторон плоды — создавалось хорошо обученное войско, действовавшее по планам, составленным сведущими в военном деле людьми. К 1356 г. Чжу Юань-чжан и его советники-феодалы стали полновластными вождями этого войска. В 1355 г. внезапно умер Го Цзы-син[2288], человек медлительный и пассивный, явно тормозивший действия Чжу Юань-чжана, а затем при загадочных обстоятельствах погибли его сыновья и зять[2289]. В апреле 1356 г. повстанческие войска во главе с самим Чжу Юань-чжаном довольно легко овладели Цзицином (Нанкином)[2290]. Следует признать, что в тех планах борьбы, которые формулировали Фэн Го-юн, Ли Шань-чан, Тао Ань, а позднее — целый ряд других южнокитайских феодалов, мы не видим прямой антимонгольской направленности. Речь в них идет о путях объединения страны, распавшейся на части. И до 1367 г. повстанческая армия, руководимая Чжу Юань-чжаном, занималась собиранием земель Центрального и Южного Китая, контролировавшихся как другими повстанческими группами (Чэнь Ю-ляна, Чжан Ши-чэна, Фан Го-чжэня), так и юаньскими правительственными войсками. В 1367 г. повстанцы выступили в поход на Север, на основные районы монгольского господства в Китае. Накануне похода там распространялась прокламация, написанная от имени Чжу Юань-чжана известным южнокитайским шэньши Сун Лянем. В этом обращении к населению Северного Китая содержится четкое определение патриотических, освободительных целей борьбы повстанцев Чжу Юань-чжана. В прокламации, в частности, имеются такие слова: «Сейчас я хочу послать войска на Север, чтобы изгнать варваров, избавить народ от поруганий и возродить величие китайцев»[2291].
На основании этого нельзя, однако, утверждать, что восстание Чжу Юань-чжана до 1367 г. не носило освободительного характера[2292]. Непреложным остается тот факт, что восстание, начавшееся в Хаочжоу, было частью восстания «красных войск». В 1355 г., когда было создано повстанческое государство Сун, Чжу Юань-чжан вместе с другими вождями стал его подданным, получил при этом звание второго заместителя главнокомандующего (цзо-фу ду-юаньшуай) (главнокомандующим был назначен сын Го Цзы-сина Го Тяньсюй[2293]). По мере роста повстанческих успехов повстанческий император Хань Линь-эр (сын погибшего в начале восстания Хань Шань-туна) жаловал все более высокие звания Чжу Юань-чжану. В 1361 г. он получил уже титул У-го-гуна[2294]. В свою очередь в ставке Чжу Юань-чжана в Нанкине был введен обряд поклонения императору Хань Линь-эру[2295]. Когда в 1363 г. последнее убежище Лю Фу-туна и Хань Линь-эра — г. Аньфьин оказался в опасности, Чжу Юань-чжан, несмотря на неблагоприятную военную обстановку, все-таки выступил на помощь. Правда, он опоздал — Лю Фу-тун погиб, но удалось спасти императора Хань Линь-эра, ставка которого отныне была перенесена в Чучжоу[2296]. До конца 1366 г. Чжу Юань-чжан использовал название эры правления Хань Линь-эра «Лун-фын». До 1363 г. районы, контролировавшиеся войсками. Чжу Юань-чжана, не соприкасались непосредственно с областями, где размещались главные силы монгольских правителей. Их разделяли земли повстанческих государств Сун и Хань. А начиная уже с 1362 г. между крупнейшими военачальниками империи Юань на Севере началась междоусобная война, отвлекавшая их от событий на Юге. В том и состояло военное искусство и политическая хитрость советников Чжу Юань-чжана из южнокитайских феодалов, что они на какое-то время сумели избежать военного столкновения с могущественными армиями юаньских полководцев.
Таким образом, движение, развившееся из восстания в Хаочжоу, с самого начала и до конца имело целью свержение иноземного ига.
Если при этом учесть, что кроме указанных крупных восстаний в середине XIV в. на территории Китая происходили и другие, второстепенные, имевшие свои специфические цели и характер, то создается сложная картина широкого народного движения. Это и естественно. Неравномерность социально-экономического и политического развития различных районов феодального Китая, усугубленная различиями в характере завоевательных войн монголов в Северном и Южном Китае, в формах их господства, не могла не отразиться на характере восстаний в разных частях страны.
В восстании Лю Фу-туна носителями идеи изгнания иноземцев и возрождения китайской империи Сун были крестьяне, прежде всего податные. Здесь эта задача стояла необычайно остро, и здесь она нашла свое первое реальное воплощение в повстанческом государстве Сун. Но это восстание носило и не менее острый классовый характер. Ханьские феодалы с начала до конца защищали своих монгольских покровителей.
В восстании Сюй Шоу-хуя — Чэнь Ю-ляна идея свержения иноземного ига звучала, несомненно, более глухо. Здесь преобладала социальная направленность борьбы. В этом районе феодалы хотя и оказывали повстанцам упорное сопротивление, но на создание широкого фронта борьбы в поддержку монгольских правителей не пошли.
В восстании «красных войск» Го Цзы-сина — Чжу Юань-чжана в первый момент ни социальная, ни патриотическая стороны борьбы не получили сколько-нибудь существенной поддержки населения, и оно развивалось необычайно медленно. Но вскоре социальная направленность борьбы здесь в силу ряда объективных и субъективных причин совсем заглохла. А активными выразителями идеи освобождения от иноземного ига стали примкнувшие к восстанию феодалы и шэньши данного района. Под их руководством было завершено дело национального освобождения, начатое крестьянскими повстанцами Лю Фу-туна.
Но самое главное состоит в том, что все три основных восстания середины XIV в. носили освободительный, патриотический характер и разные социальные силы с разной степенью остроты ставили в них задачу свержения иноземного ига.
Н. П. Шастина
Образ Чингис-хана в средневековой литературе монголов
Образ Чингис-хана, крупнейшего государственного деятеля периода сложения монгольского государства, не мог не отразиться в произведениях как устного народного творчества, так и в письменных памятниках средневековой литературы монголов. Слишком значительна, хотя и противоречива, была его деятельность, чтобы не оставить следа в памяти народной, чтобы творчество народных сказителей не разукрасило его образ сказочными подробностями, не превратило бы его в гения-хранителя монголов. Если пересмотреть произведения монгольской литературы XIII–XVII вв., то в большинстве из них мы обнаружим сведения о Чингис-хане, рассказы о его жизни и деятельности. Характер этих сведений не во всем и не всегда одинаков. Именно это обстоятельство и позволяет разделить условно материалы о Чингис-хане в монгольской средневековой литературе на две части. К первой части относятся произведения XIII в., близкие по времени к годам жизни Чингис-хана. Ко второй — сочинения XVII в., в которых приведены предания и рассказы о Чингис-хане, сохранившиеся в памяти народа. От XIV–XVI вв. до нас не дошло произведений, связанных с Чингис-ханом, да и вообще-то от этих веков осталось немногое — ведь это были трудные времена падения династии Юань, изгнания монголов из пределов Китая, времена длительных междоусобных войн — в этих условиях трудно было хранить рукописи, создавать новые произведения; недаром у монголоведов прошлого века этот перерыв получил название «темного периода». Хотя ныне нам известно, что и в «темный период» не прерывались традиции литературного творчества, но в дошедших от этого времени письменных образцах почти не упоминается о Чингис-хане.
2288
Там же, гл. 122, стр. За; Би Юань, Сюй цзы-чжи…, гл. 212, стр. 5781.
2289
См.: Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, гл. 212, стр. 5785, 5786–5787; «Хуан-чао бэнь-цзи», стр. 18б; Цянь Цянь-и, Го-чу цюн-сюн ши-люэ, гл. 2, стр. 17а.
2290
«Мин ши», гл. 1, стр. 5а.
2291
Гао Дай, Хун-ю-лу (Записки о великом замысле), изд. «Цзилу хуйбянь», гл. 2, Шанхай, 1938, стр. 16а.
2292
Cм. Чэяь Гао-хуа, Юань-мо нунминь ции чжун-нань-фан…, стр. 62.
2293
«Хуан-чао бэнь-цзи», стр. 15б–16а; Би Юань, Сюй Цзы-чжи…, гл. 212, стр. 5781.
2294
См. У Хань, Чжу Юань-чжан чжуань, 1949, стр. 80.
2295
«Мин ши», гл. 1, стр. 17а; гл. 128, стр. 2а.
2296
Там же, гл. 128, стр. За.