Страница 126 из 141
В таких условиях наньские феодалы не только сохраняли, но и значительно расширяли свои земельные владения. И поэтому, когда воцарилась новая династия Мин, один из наньских советников Чжу Юань-чжана — Ли Шань-чан в предисловии к «Юань ши» поучал его мудрости и добродетелям, якобы присущим юаньской династии, которая прибегала к конфискации богатств землевладельцев и торговцев гораздо реже, чем это делалось при династиях Хань, Тан и Сун[2246].
Очевидно, в целом экономическая политика династии Юань устраивала податных крестьян и феодалов Цзяннани. Но монголы лишили наньских феодалов права участия в управлении страной, их не допускали в центральные органы власти[2247], и это не могло не вызывать их возмущения. Эта экономически наиболее могущественная часть господствующего класса империи Юань не могла примириться со своим безвластием и господством иноземцев.
Даже такой беглый обзор позволяет заметить далеко. не одинаковые последствия завоевания и господства монголов для различных групп населения Северного и Южного Китая. Однако китайские историки стараются затушевать эту специфику[2248]. Они стремятся доказать, что для китайских крестьян и феодалов империи Юань существенное значение имели только их классовые интересы, но не противоречия с монгольскими завоевателями. И потому восстания в конце Юань были лишь классовой войной крестьян с феодалами. Не обращая внимания на отличия в положении ханьцев и наньцев, эти авторы, естественно, не замечают и разницы в характере отдельных восстаний того времени. Между тем еще в 40–50-е годы такие известные исследователи истории Китая середины XIV века, как проф. У Хань и Ван Чун-у, поставили вопрос об этих особенностях[2249].
Каковы же были цели и лозунги восстаний в конце империи Юань?
Восстание «красных войск», поставившее империю Юань на край гибели, началось в конце мая 1351 г. в Северном Китае, где, как мы видели выше, господство завоевателей было наиболее ощутимо для широких масс трудового народа, где монголы выступали в роли не только верховных правителей, но и непосредственных эксплуататоров крестьянства. Восстание началось именно под лозунгом свержения иноземного ига. Идейный вождь повстанцев Хань Шань-тун был провозглашен потомком последнего сунского императора[2250], а фактический вождь восставших податных крестьян Лю Фу-тун — потомком одного из сунских полководцев[2251]. В эдикте Хань Шань-туна говорилось: «Я скрыл яшмовую печать за восточным морем, собрал в Японии отборные войска, [чтобы покончить с таким положением, когда] бедность крайняя в Цзиннани, а богатство скопилось к северу от стены (т. е. в монгольских районах. — Л. Б.)»[2252]. Совершенно ясно, что здесь противопоставляются монгольские районы китайским областям, а не просто бедные богатым, а династии завоевателей — китайская династия, свергнутая монголами. И потому явной фальсификацией выглядит необоснованное утверждение Чэнь Гао-хуа о том, что лозунг восстановления власти Сунов выдвигался крестьянами, «для того чтобы лучше вести классовую борьбу против династии Юань»[2253]. Это высказывание не подкреплено ни одним свидетельством источников. «Классовая борьба против династии» — просто бессмыслица. По-видимому, понимая это, в другой своей статье — «Идейное оружие восставших крестьян в конце Юань», написанной через год (в 1965 г.), Чэнь Гао-хуа пытается как-то выйти из положения. Он пишет: «Что касается слов «восстановить Сун», то это — лозунг, в котором использовано имя феодальной династии, и потому эти слова с недостаточно явной классовой окраской, тогда как лозунг «свергнуть богатых и помочь бедным» (туй фу и пинь) ясно выражал классовые требования восставших крестьян»[2254]. Во-первых, лозунга туй фу и пинь, как такового, в конце Юань у повстанцев вообще не было. Чэнь Гао-хуа сочинил его на том основании, что тогда был выдвинут лозунг «Будда Майтрея явился» (Милэфо ся шэн)[2255], который использовался повстанцами в течение ряда веков как призыв к борьбе с существующим миром зла. Однако между этими двумя формулами огромная разница. Лозунг явления нового Будды не имеет ярко выраженной классовой окраски. Во-вторых, даже признание того, что этот призыв выражал антифеодальные настроения крестьян, отнюдь не снимает первого и основного лозунга повстанцев конца Юань — восстановить власть династии Сун, который никак не мог выражать классовые требования крестьян, поскольку речь шла о замене одной феодальной династии другой. Требование повстанцев восстановить власть китайской династии Сун означало только одно — долой власть иноземцев. Лозунг «Будда Майтрея явился» не был уточнением первого. «Красные войска», возглавляемые Лю Фу-туном, боролись не только против иноземного ига, но и против всякой несправедливости. В регионе восстания широкое хождение имели следующие стихи: «Небо послало армию бесов, чтобы уничтожить несправедливость. [Раньше] несправедливые люди убивали непокорных. [Теперь] непокорные убивают несправедливых. Только [после] искоренения несправедливости наступит великое спокойствие»[2256]. Эти стихи еще раз подтверждают, что повстанцы «красных войск» Лю Фу-туна, руководимые членами «Белого лотоса», не имели ясных социальных требований, как, например, повстанцы сунского времени, возглавляемые Ян Яо.
Северокитайские, ханьские феодалы — главные помощники монгольских правителей с самого начала и до конца восстания «красных войск» Лю Фу-туна были его противниками. На первом этапе восстания (1351–1354) они вели против него борьбу, создавая отдельные отряды самообороны (известные под названием «ибин», т. е. «войск справедливости»). Но уже к 1357 г. при поддержке монгольских властей из этих разрозненных отрядов «ибин» была создана огромная армия, которой руководили Чахань Темур, потомок киданьских феодалов, и китаец Ли Сы-цзи. Именно эта армия сыграла главную роль в разгроме восстания на его втором этапе (1355–1363). В отношении ханьских феодалов этого района можно с определенностью сказать, что классовая ненависть к повстанцам определяла их поведение в годы восстания. Однако на этом основании нельзя объявлять восстание Лю Фу-туна только классовой антифеодальной войной. Крестьянские повстанцы с самого начала поднялись на борьбу под лозунгами изгнания иноземцев и до конца этого лозунга не снимали. В начале второго этапа, в 1355 г., они основали свое государство Сун, войска которого через два года повели довольно планомерное наступление на основные районы монгольского господства в Китае, а в 1358 г. они дважды попытались взять столицу империи Юань — Даду. Монгольских правителей, собиравшихся уже бежать на север, спасли ханьские феодалы. Один из них — Хэ Вэй-и, известный под пожалованным ему за заслуги монгольским именем Тайпин, возглавил правительство и организовал оборону Даду[2257]. Армия Чахань Темура и Ли Сы-цзи каждый раз оказывалась там, где была наибольшая опасность[2258]. Взять Даду не удалось. Но в следующем, 1359 г. армия под руководством самого Лю Фу-туна взяла Бяньлян, бывший Кайфын, столицу империи Цзинь. Он стал столицей повстанческого государства Сун[2259].
Однако по целому ряду причин, на которых здесь нет надобности останавливаться, восстание «красных войск» Лю Фу-туна с 1359 г. стало терпеть одно поражение за другим и в 1363 г. было окончательно подавлено. Важно отметить, что именно крестьяне Северного Китая, руководимые Лю Фу-туном и другими вождями, оказались носителями идеи освобождения от иноземного ига. Их борьба окончательно расшатала устои монгольского господства в Китае и позволила уже другим силам, сформировавшимся в Цзяннани, завершить начатое ими дело национального освобождения.
2246
«Цзин Юань нги бяо» (Предисловие к «Юань ши»), стр. 1а–1б.
2247
«Юань ши», гл. 187, стр. 5б.
2248
Так, статья Чэнь Гао-хуа «Политические тенденции китайских феодалов Юга в крестьянских восстаниях конца Юань» специально посвящена задаче показать, что и в Южном Китае (на территории бывшей империи Южная Сун) китайские феодалы не имели никакого «национального самосознания» (стр. 58), что для них были важны только их классовые интересы, и потому они вместе с монгольскими феодалами с начала до конца боролись с крестьянскими повстанцами и лишь после их поражения приняли участие в объединительной войне (стр. 61).
2249
См., например: У лань, Чжу Юань-чжан чжуань (Биография Чжу Юань-чжана), Шанхай, 1949; Ван Чун-у, Лунь Юань-мо нунминь ции-ди фачжань туйбянь цзи цн цзай лиши-шан соци-ди цзиньбу цзоюн (О перерождении крестьянских восстаний в конце Юань и их прогрессивной роли в истории), — «Лиши яньцзю», 1954, № 4, стр. 87–111.
2250
Е Цзы-ци, Цао му цзы, стр. 51.
2251
См. У Хань, Минцзяо юй Мин ди-го (Манихейство и империя Великая Мин), — сб. «Души чжацзи», Пекин, 1956, стр. 260.
2252
Е Цзы-ци, Цао му цзы, стр. 51.
2253
См. Чэнь Гао-хуа, Юань-мо нунминь ции чжун-нань-фан…, стр. 55.
2254
См. «Гуанмин жибао», 1.XII.1965.
2255
Е Цзи-ци, Цао му цзы, стр. 52; «Юань ши», гл. 42, стр. 4а.
2256
Тао Цзун-и, Нань-цунь чжо-гэн-лу, гл. 27, стр. 343.
2257
«Юань ши», гл. 140, стр. 3б; гл. 122, стр. 5а.
2258
Там же, гл. 141, стр. 3б–4а; гл. 188, стр. 4б.
2259
Там же, гл. 145, стр. 2б; Би Юань, Сюй Цзы-чжи тун-цзянь (Продолжение «Всепроникающего зерцала, помогающего управлению»), т. 6, Пекин— Шанхай, 1957, гл. 214, стр. 5818.