Страница 111 из 141
Институт oтэгу-богол — это упомянутая выше практика порабощения целого рода другим родом, главным образом в результате военной победы с последующим рассеиванием или сохранением его как какого-то коллектива. Что касается самого термина, то в настоящих заметках он употребляется вместо выражения унаган-богол (unayan boyol — букв. «потомственный раб»), принятого в советской и монгольской, а также частично и западной литературе[1918]. В свое время И. Н. Березин в переводе «Джами'ат-таварих» Рашид ад-Дина читал соответствующую персидскую транскрипцию как онгу-бугул и отождествлял онгу с иnауа (букв. «жеребенок», т. е. сын раба) и бугул с boyol (>bo'ol) (раб)[1919]. В другом месте он переводит персидское выражение как «простой раб» и объясняет первый компонент его при помощи монгольского otele (простой)[1920]. Б. Я. Владимирцов принял оба термина — unayan boyol[1921] и otele boyol[1922] и положил начало широкому распространению их, особенно первого, в советской и монгольской литературе, посвященной истории монголов. Но П. Пеллио на основании анализа персидского текста показал, что вместо двух терминов у И. Н. Березина в оригинале речь идет только об одном — otegu-boyol или otogu-boyol, где otegu ~ otogu — древний, старый (ancien, vieux) и что otegu ~ otogu boyol букв, означает «прародительские рабы» (esclaves ancestraux), т. е. те, служба которых началась несколько поколений тому назад[1923]. На то же самое со ссылкой на П. Пеллио было указано Г. Серрайсом в его рецензии на книгу «История Джунгарского ханства» И. Я. Златкина[1924]. Рассматриваемая персидская транскрипция в новом русском переводе сочинения Рашид ад-Дина Л. А. Хетагуровым была прочитана как унгу-богол[1925], т. е. так же, как и у И. Н. Березина, но О. И. Смирнова, переводчица книги 2-й тома 1 «Сборника летописей», независимо от П. Пеллио правильно перетранскрибирует ее как утэгу-богол. Она переводит рассматриваемый отрывок следующим образом: «Племена булкунут и букунут хотя и появились от того общего корня, но так как отцом их был Добун-Баян, то их также называют дарлекин. Монгольское племя, которое в настоящее время называют утэгу-богол, в эпоху Чингиз-хана обобщили с этим племенем. Значение [наименования] утэгу-богол то, что они [дарлекины] являются рабами и потомками рабов предков Чингиз-хана. Некоторые [из них] во время Чингиз-хана оказали [последнему] похвальные услуги и [тем самым] утвердили [свои] права [на его благодарность]. По этой причине их называют утэгу-богол». В примечании 2 на этой же странице сказано: «В рукописях аутку-бугул, где аутку соответствует тюрк, отеку, монг. oтэгу — старый, древний; бугул — монг. боgол (Сокр. сказ. — боол) — раб, откуда аутку-бугул — древние рабы, то же, что в монгольских источниках унаган-боgол — исконные рабы какого-либо рода или дома, потомственно ему служившие; о термине унаган-боgол см.: Б. Я. Владимирцов, Общественный строй…, стр. 64, 65»[1926]. Как известно, Б. Я. Владимирцов, положивший начало распространению в литературе термина унаган-богол, действительно пишет о том, что «термин «Онгу Бугул» Рашид ад-Дина есть монгольское unagan bogol (старинное bogal)»[1927]. Но в «Тайной истории монголов», как уже упоминалось, мы не находим выражения unagan boyol. Там часто встречаются, правда отдельно друг от друга, otogu (старый) bo'ol (<boyol) (раб)[1928]. Что касается фактически отсутствующего у Рашид ад-Дина выражения otele-boyol («простой раб» в переводе И. Н. Березина)[1929], принятого Б. Я. Владимирцовым и характеризуемого им как «простые прислужники» или «младшие крепостные вассалы и прислужники»[1930], то в «Тайной истории монголов» рабы названы bo'ol (<boyol)[1931] или bosoqa-yin bo'ol (раб у порога, т. е. раб, прислуживающий у порога)[1932]. По указанным причинам в нашей литературе по истории монголов целесообразнее отказаться от терминов унаган-богол и отэлэ-богол. П. Пеллио передает выражение отэгу-богол через «наследственные крепостные» (serfs her edit air es), толкует его как «прародительские рабы» и пишет: «Эти «рабы», впрочем, были скорее вассалы, сохранявшие свободу передвижения и даже свою родовую организацию, и многие доходили до самых высоких постов»[1933]. Но социальное значение термина и сущность института отэгу-богольства (унаган-богольства) были блестяще раскрыты еще ранее Б. Я. Владимировым[1934]. Поэтому нам остается подчеркнуть только те обстоятельства, которые ускорили разложение родовых отношений. В XI–XII вв., насколько можно судить по источникам, рассказывающим об общественной жизни монголов XII–XIII вв., главным образом в результате поражений на войне одни роды целиком подчинялись другим родам или их ответвлениям, а другие рассеивались и жили разбросанно вместе с другими родами. В обоих случаях они превращались в отэгу-боголов, т. е., по выражению Б. Я. Владимирцова, «крепостных вассалов» по отношению к «владельческому роду», «сюзерену», «сеньору»[1935]. Возможно, что так было и ранее XI–XII вв. Главная обязанность отэгу-боголов состояла в том, что они должны были кочевать совместно со своими господами, по их указаниям образовывать курени и аилы и во время облавных охот служить загонщиками[1936]. Но со временем отэгу-боголы, очевидно, больше служили родовой верхушке, чем владельческому роду. Поэтому авторы первого тома «Истории МНР» (монгольское издание) приходят к правильному выводу: «В племенах выделялись господа (ноёлох толоолэгчид — букв. «господствующие представители») во главе с главами племен — ханами и нойонами и стали использовать средства производства, пастбища и пленных рабов («етог боол» и «онгу боол») только в своих интересах»[1937].
Монголия знала и домашнее рабство. Как указывалось выше, они назывались просто bo'ol (<boyol) или bosoqa-yin bo'ol. Существовали и другие названия[1938]. Этот институт также хорошо изучен Б. Я. Владимирцовым[1939]. В «Тайной истории монголов» много сообщений о людях, состоящих слугами у тех или иных предводителей. Часть была использована Б. Я. Владимирцовым в переводе китайской версии указанного источника, сделанном Палладием (1817–1878) (П. И. Кафаровым). В условиях патриархальной кочевой жизни быт домашних рабов-слуг не отличался сильно от быта членов семьи хозяина. Они часто находились, как и у некоторых других народов, на положении бесправных членов семьи своего господина. Но это не исключало того, что они, работая на своего владельца, приумножали его богатства. Еще можно добавить, что число их у отдельных предводителей, очевидно, было весьма значительным. Так, Тэмуджин после своего избрания ханом, т. е. фактически военным предводителем ряда родственных родов и племен, противостоящих Джамухе, даже ставит специального человека над своими «людьми и слугами». В «Тайной истории монголов» сказано об этом: «Додэй-чэрби сказал: «Я буду управлять людьми и слугами (gergeti tutqar)[1940] в доме»»[1941].
1918
См., например, Б. Я. Владимирцов, Общественный строй монголов…, стр. 218 (указатель); «История Монгольской Народной Республики», стр. 105, 106; R. Grousset, L'empire Mongol (lre phase),Paris, 1941, стр. 34.
Следует отметить, что в «Бугд Найрамдах Монгол Ард Улсын Туух» («История Монгольской Народной Республики»), т. 1, (редактор тома Ш. Нацагдорж), Улан-Батор, 1966, стр. 197, вместо унаган-богол употреблено отoг боол (<оtdgu ~ otegu bo'ol) — чтение, которое в настоящее время следует считать правильным, хотя на той же странице мы встречаем неудачный термин онгу-боол.
1919
И. Н. Березин, Сборник летописей, История монголов, Сочинение Рашид-Эддина. Введение: О турецких и монгольских племенах, — ТВОРАО, ч. V, СПб., 1858, стр. 33, 227; И. Н. Березин, Сборник летописей. История монголов. Сочинение Рашид-Эддина. История Чингиз-хана до восшествия его на престол, — там же, ч. 13, СПб., 1868, стр. 11 и сл.
1920
Там же, ч. V, стр. 145 и 276.
1921
Б. Я. Владимирцов, Общественный строй монголов…, стр. 64–70 (особенно стр. 64). См. также стр. 218 (указатель).
1922
Там же, стр. 68, 70.
1923
Р. Pelliot еt L. Нambis, Histoire des Campagnes de Gengis khan, t. I, стр. 85–86.
1924
См. «Journal of the American Oriental Society», vol. 85, 1965, № 2, стр. 224, note 1.
1925
Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 1, стр. 93 и 107. На стр. 93 составитель примечаний А. А. Семенов дает отсылку к стр. 15, прим. 2, т. I, кн. 2, нового перевода «Сборника летописей», а на стр. 107, прим. 2 указывает, что рассматриваемое выражение соответствует монгольскому unagart bogol. Это, так же как прим. 2 на стр. 15 кн. 2, о чем будет сказано ниже, было отмечено Г. Серрайсом («Journal of the American Oriental Society», vol. 85, 1965, № 2, стр. 224, note 1).
1926
Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 2, стр. 15. Приводя этот отрывок в двух переводах (И. Н. Березина и О. И. Смирновой) и справедливо отвергая термин И. Н. Березина — Б. Я. Владимирцова унаган-богол, Э. Р. Рыгдылон толковал отэгу-богол как «раб земли-владычицы, раб божества земли», как аналогию выражению «раб божий», а также отождествил онгу из онгу-богол (онгу-бугул у И. Н. Березина) с онгон («душа умершего человека» у монголов) и объяснил онгу-богол как «онгону посвященный раб», «раб духов предков», т. е. «[лицо] привилегированное», «опора ханской власти» (Э. Р. Рыгдылон, О монгольском термине онги-богол, — «Филология и история монгольских народов», стр. 166–172). На самом деле, как указано выше, у монголов не существовало указанного термина. Институт же отэгу-богольства, отрицаемый Э. Р. Рыгдылоном, играл важную роль в истории монгольского общества.
1927
Б. Я. Владимирцов, Общественный строй монголов…, стр. 64.
1928
См.: Е. Наеnisсh, Worterbuch…, стр. 19, 129.
1929
И. Н. Березин, по-видимому, так прочитал выражение, которое впоследствии Л. А. Хетапуровым было перетрийскрибировано как унгу-богул (Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. I, кн. 1, стр. 107).
1930
Б. Я. Владимирцов, Общественный строй монголов…, стр. 70.
1931
Е. Hаеnisсh, Worterbuch…, стр. 19.
1932
Там же.
1933
Р. Pelliot еt L. Hambis, Histoire des Campagnes de Gengis khan, t. I, стр. 85–86.
1934
Б. Я. Владимирцов, Общественный строй монголов…, стр. 62–68.
1935
Там же, стр. 63, 65.
1936
Там же, стр. 65.
1937
«Бугд Найрамдах Монгол Ард Улсын Туух», т. I, стр. 197. В приведенной цитате термин онгу боол ничего не означает (см. выше).
1938
См. Б. Я. Владимирцов, Общественный строй монголов…, стр. 68.
1939
Там же, стр. 68–70.
1940
Gergen tutqar в § 124 «Тайной истории монголов» снабжены подстрочными китайскими переводами жэнь-коу — «домашние люди» и ши-хуань — «слуги». В «Юань-чао би-ши» издания Б. И. Панкратова (М., 1962) это сочетание сопровождается одним переводом жэнь-коу («домашние люди», «люди»). В § 39 haran tutqar переводятся таким же образом. Э. Хэниш переводит gergen tutqar как одно слово «слуги» (Dienstleute) (Е. Haenisch, Die Geheime Geschichte…, стр. 34, § 124) и «люди и слуги» (Leute und Dienstleute) (Е. Haenisch, Worterbuch…, стр. 156), С. А. Козин — как «домочадцы и слуги» (С. А. Козин, Сокровенное сказание, стр. 109) и П. Пеллио — как «слуги» (serviteurs) (Р. Реlliоt, Histoire secrete, стр. 157) Havan tutqar в § 39 И. де Ракевильц передает через retainers and servants — «служители и слуги» (J. de Rachewiltz, The Secret History, стр. 124, § 39). Gergen — архаическая форма множественного числа от gergei (ger — «дом» + суф. gei) (первоначальное значение «тот, кто связан с домом», «домашний человек», «слуга», а отсюда «та, которая находится дома», «жена») (F. W. G[leaves], рец. на Е. Haenisch, Die Geheime Geschichte…, стр. 523). О gergen tutqar см. там же, стр. 497–534.
1941
ТИ, § 124.