Страница 9 из 51
Время костров инквизиции — это не только казни, но специфическая психологическая атмосфера, почувствовать которую можно, например, по Руководству брата Давида. В разделе «Как уличается приспешник еретически» Руководства содержится инструкция по распознаванию инакомыслящих: «те, кто навещают в тюрьме еретиков, снабжают их пищей, берутся под подозрение, те, кто «плачутся о задержании или смерти» еретиков, те, кто говорят («распускают слухи») о невиновности еретиков, те, кто «со скорбным лицом» смотрят «на преследователей еретиков и на успешных их обличителей, так что при желании можно подметить это по глазам, по носу и по выражению лица…» «Сии признаки дают значительное право заподозрить их в ереси, хотя еще не вполне достаточны для осуждения…» В разделе «О том, как добиться сознания в ереси» читаем: «…страх смерти и жажда жизни смягчают сердца, ничем иным не смягчаемые… Того, кто не слишком еще погряз в ереси, можно иногда вернуть угрозой смерти, и дается ему надежда сохранить жизнь, если он пожелает чистосердечно признаться в заблуждениях еретического учения и выдать других… Если же он откажется это сделать, он опять отправляется в тюрьму, и ему внушается страх, что против него есть свидетели, и что если он будет уличен свидетелями, то без всякого милосердия его предадут смерти; кормят его впроголодь, так, чтобы страх его совсем ослабил, и не допускают к нему никого из его товарищей, чтобы тот не укрепил его и не научил хитро отвечать и никого не выдавать; и вообще никого к нему не пускать, только изредка двух надежных и испытанных людей, которые осторожно, как бы сочувствуя, станут увещевать его избавиться от смерти и чистосердечно признаться, в чем и как погрешил, и пообещают ему, что сделав это, он может избегнуть сожжения… Говорить же им вкрадчиво… (средневековье и его памятники // сб. переводов. Под ред. Д. Н.Егорова. м. 1913. с. 256–259. Цит. по: Средневековая Европа…, с. 253–256).
Свободомыслие и отсутствие морально-психологического террора в Золотой Орде может оценить лишь современный человек, но никак не средневековый. Западноевропейский христианин XIII–XIV вв. вряд ли мог восхищаться порядками в Золотой Орде, поскольку «очень долго тоталитарная по духу система христианского Средневековья отождествляла добро с единством, а зло с многообразием» (Ле Гофф, с. 247). В русских памятниках послеордынского периода мы видим не слишком доброжелательные эпитеты к веротерпимым властителям Орды, в чем читатель может убедиться из приводимых в следующей главе отрывков документов, посвященных Куликовской битве. После освобождения от татаро-монгольского ига и практически вплоть до просвещенного XIX века веротерпимость на Руси, как и в Западной Европе, оценивалась как явление негативное.
В целом можно констатировать, что (говоря современным языком) во время татаро-монгольского ига верховные правители государства создали для русской православной церкви режим наибольшего благоприятствования. Это благоприятствование охватывало сферы экономики, политики и идеологии.
Москва и Петербург не унаследовали веротерпимость Сарая. По отношению к иноверцам в последующие века русская церковь проводила другую политику: насильственной христианизации, уничтожения мечетей, запрета их строительства, надругательства над воззрениями и чувствами людей (см. Газиз, с. 113, 128, 141–142, 151–158). И это аукается нам до сих пор.
Церковь вполне использовала предоставленные ей возможности: как никогда прежде стали возникать новые монастыри. Половина всех русских монастырей возникла в эпоху ига (динамику см. у Ключевского с. 231–233, 237, 246). Впервые именно в это время церковь пошла в народ (до того почти все монастыри были городские), она смогла преодолеть отчуждение простых людей от христианства. Верховная власть Орды тем самым способствовала формированию на Руси единого мировоззрения и, следовательно, этноса русского этноса. Сама же власть и системообразущий татарский этнос смотрели не на север, не на запад, а на юг и восток.
Обаяние Востока
Факт, что правящая элита Золотой Орды смотрела не на север, а на юг арабские страны, откуда шел свет культуры и роскошь обыденной жизни привилегированных слоев общества. Даже полтора века спустя, в течение которых Европа интенсивно развивалась, по сравнению с Востоком она «выглядела более бедной и отсталой частью света. Особенно низким был уровень материального производства. В 1500 г. в странах Запада (католические страны Европы) было 68 млн. жителей, или 16 % всего населения земли. На них приходилось около 18 % мирового промышленного производства; в расчете на душу населения это было несколько меньше, чем на Востоке. Недоедание и бедность были уделом большей части жителей… Лишь страны Южной Европы, и прежде всего Италия и Испания, находились на уровне, близком к богатым странам Востока… По утверждению современников, крестьяне балканских провинций Османской империи в XVI в. жили значительно, в XVII в. несколько лучше, чем крестьяне сопредельных стран Запада (Иванов, с. 6)». В то время Европа знакомилась со своим античным прошлым через переводы с арабского. Восстановление античной культуры в Европе началось с Италии, и потому, не случайно, что помимо мусульманского Востока Золотая Орда обращала свой взор на богатые торговые республики Венецию и Геную. Распространить свое культурное влияние на власть имущих в Золотой Орде пытались и мусульманский мир, и Западная Европа, и Русь. В то время самыми сильными проводниками влияния были религия и торговля.
В середине XIII в. «принятие Берке-ханом ислама вызвано было, по-видимому, политическими соображениями, — пишут Б. Д. Греков и А. Ю. Якубовский. — С одной стороны, связь Золотой Орды с Булгаром, с ремесленно-торговыми и культурными городами Средней Азии, откуда в оба Сарая Сарай Бату и Сарай Берке приезжали ремесленники, купцы, художники, ученые и разнообразные представители тогдашней феодально-мусульманской интеллигенции, с другой настойчивые предложения мамлюкского Египта, дружба с которым была так выгодна Золотой Орде, принять ислам, несомненно, ставили золотоордынских ханов в положение покровительства политике исламизации страны. Однако сколько Берке хан ни старался углубить исламизацию, последняя при нем захватила только верхние слои господствующего класса, да и то только те, которые были близки к ханскому двору» (Греков, Якубовский, с. 80). Лишь Узбек-хан в первой половине XIV в. сделал ислам государственной религией. Но и при нем, как утверждают те же авторы, мусульманами были в основном представители знати (Там же, с. 91).
Влияние Западной Европы после безуспешных попыток миссионеров распространить католичество осуществлялось через торговлю и колонизацию Крыма. Вот как об этом пишет Марк Крамаровский. «Интегрирование Черного моря в международную торговлю городских республик Италии в 1261 г. и стабилизация континентальных караванных путей в масштабах «Pax Mongolica» ввели Северное Причерноморье в систему качественно новых экономических и культурных отношений Востока и Запада. В реальной исторической жизни это означало, что тюркская степь, еще не успевшая освоить мощную волну инноваций, пришедших с монгольским вторжением, вынуждена была принять из Заморья, со стороны мусульманского Малоазийско-Ближневосточного и латинского Средиземноморского культурных миров, новый поток людей, товаров, монетных номиналов и идей, всего, что сопутствует созданию нового рынка. Его основное отличие от старого домонгольского внестихийная природа: новый рынок провоцировался (выделено Крамаровским — Э.К.) новым централизованным феодальным государством… реальная власть в Крыму принадлежала Солхату, опиравшемуся не столько на воинскую мощь, сколько на силу монетного чекана. Рост торговли активизировал перераспределение «излишков», что, в свою очередь, способствовало становлению рынка: в семнадцати городах Дешт-и-Кыпчак, стремительно выросших в центры провинций, чеканится монета общегосударственного образца. В широтном измерении ареал джучидской монеты простерся от Пруто-Днестровского междуречья до берегов Орхона. Новая линия в материальной и духовной культуре, позволяющая рассматривать узкую прибрежную полосу Евразийского пояса степей и крымских предгорий в качестве особого экономического и культурно-исторического района, сложилась на базе торгово-ремесленных центров Юго-Восточного Крыма и Приазовья в период 2-ой половины XIII — начала XIV вв. По-существу речь идет о формировании одной из важнейших зон культурогенеза Золотой Орды, обладавшей собственной спецификой и динамикой развития на протяжении нескольких столетий. Здесь на почве смешанного этноса, где вместе с традиционными для Крыма и Приазовья населением жили малоазийские тюрки, иранцы, выходцы с Балкан, русские, армяне, грузины, евреи, византийские греки, генуэзцы, лигурийцы, венецианцы и выходцы из других областей Италии, каталонцы и пр., зарождается новая материальная и художественная культура поистине космополитического характера… Новая линия в материальной культуре характеризуется тесным переплетением джучидской тюркско-монгольской (городской и степной), греческой (византийской), сложными по составу армянской, крымско-малоазийской и латинской традициями ремесла» (Крамаровский, с. 38–40).