Очищение. Рикошет

– И куда мы собираемся, если не секрет?

– В Германию. Там у меня дела.

– Понятно. Реабилитация.

– Типа того, – он подозвал официанта, чтобы тот обновил бренди, и посмотрел на девушку. – Мы едем в Берлин. Как только будем на месте, я тебя отправлю к юристам. Они переоформят статус беженца с Польши на ФРГ. У тебя по универу немецкий, а я на нем только пиво могу заказать. Так что будешь мне переводчиком. Если все пойдет нормально, может, устроишься в Германии на работу и заживешь как человек в нормальной стране, а не в этой помойке, где пшеки50 считают нас холопами.

– Юристы, квартира, – в ее голосе звучало нескрываемое сомнение. – Это ж все стоит денег. А у меня… Я и так не знаю, как тебя благодарить за новые шмотки.

– Не парься, – наемник взял ее руку в свою. – Будут у тебя деньги. Во всяком случае, на первое время. Хватит, чтобы начать новую жизнь.

– Спасибо, – чуть слышно проговорила она, и Вик заметил, как в тусклом свете барных ламп в ее глазах блеснули слезы благодарности.

На следующее утро он заказал машину с водителем в отеле, дал Марысе пачку злотых и отправил докупить всякие мелочи. А еще попросил девушку прибрести на ее паспорт новый смартфон, дешевый кнопочный мобильник и две симки к ним с польским тарифом, ориентированным на роуминг. Это было одной из причин, почему куратор предложил перед приездом в Германию найти себе подружку в Варшаве. В идеале он будет пользоваться для связи ее телефонами, а свои держать только на крайний случай.

Пока девушка гуляла по магазинам, он связался с Серым через кодированный мессенджер.

– Ну как наша подружка? – поинтересовался тот.

– Нормально. Завтра выезжаем.

– Отлично. Завидую тебе. Такая молоденькая горячая красотка попалась.

– Да ладно, – отмахнулся Вик. – Бедной девчушке хохлы засрали мозги, аж жуть. Даже жалко ее.

– Э-э… Да ты, я вижу, потек, – хохотнул Серый. – Ты смотри, поосторожнее с этим. Бабы в нашем деле только помеха. Или инструмент для достижения цели.

– Нихрена не потек. Просто удивляюсь, как они за восемь лет из русских хохлов сделали.

– Удивляться будешь, когда вернешься, – отрезал куратор. – А сейчас принимай данные по первой фазе. Прочитай и, если есть вопросы, перезвони.

– Что с целью? – спросил наемник.

– Пока не определились. Есть три кандидата. Пока ты доберешься до места, осядешь, осмотришься, мы дадим тебе наиболее подходящего для операции.

Следующие полчаса Виктор изучал присланный куратором материал, в котором была детально расписана его следующая неделя. Где взять машину напрокат, чтобы добраться до Берлина, в каком отеле остановиться, к каким юристам отправить Марысю, чтобы занялись оформлением статуса беженца, в каких хохляцких ячейках засветиться. И еще много того, что необходимо сделать, чтобы подготовиться к выходу на пока еще неизвестную цель.

США. Вашингтон

Сколько надо ученому времени, чтобы провести качественный полевой выход в тундру для изучения биоматериала из могильников с сибирской язвой. Пару недель? Месяц? Лучший в России специалист по прионам профессор Подольский с ассистентом исчезли из поля зрения три месяца назад в июне и, похоже, не планировали возвращаться. Это была странность, на которую Лео Инман, отвечавший за силовую поддержку «Очищения», не мог не обратить внимания.

По его запросу ЦРУ поставило этих двух ученых на постоянный контроль, и теперь раз в две недели приходил небольшой отчет. Обнаружилась парочка довольно быстро. Оба находились на Крайнем Севере, в Новом Уренгое. Вроде как работали там в составе группы военных биологов по скотомогильникам в районах, где нашли сибирскую язву. АНБ, отслеживавшее их телефоны через провайдера, эту информацию подтверждало. Но все же такая длительная командировка казалась довольно необычной. Поэтому Инман направил в ЦРУ дополнительный запрос на подтверждение средствами агентурной разведки.

Ответ пришел в стиле «извините, мы плотно занимаемся Украиной. Поможем, как только появятся свободные ресурсы», что на нормальном языке означало «отвали, мы не будем отвлекать людей на то, чтобы выяснить хрен знает что хрен знает где». Пришлось обращаться к Хофману. Следующее сообщение из Лэнгли было в более конструктивном стиле «сделаем все возможное».

Шпионов можно было понять. Москва конкретно бодалась с Вашингтоном на Украине. Все ресурсы были поставлены на сбор полезной инфы по этой теме. К тому же в России через два года президентские выборы, а малахольная оппозиция свалила нафиг из страны и теперь оказалось, что шатать кремлевский режим абсолютно некому. А шатать придется. Значит, надо искать, кого для этой цели можно использовать. Для этого нужны люди и деньги. С деньгами проблем не было, а вот адекватных людей, способных хотя бы уверенно ориентироваться во внутренней ситуации в России, не говоря уже об организации оппозиции, катастрофически не хватало. Ни агентов, ни стоящих аналитиков, ни оперативников. А тут кто-то со стороны просит подтвердить положение двух никчемных яйцеголовых у черта на куличках. Неудивительно, что шпионы были недовольны таким наездом. Поэтому шеф станции ЦРУ «Россия» получил из Лэнгли вместе с заданием короткую пометку «режим подтверждения на усмотрение исполнителя» или попросту – забей. Обычно такие пометки сопровождали многочисленные тупые запросы из Конгресса, Минюста и еще десятка правительственных ведомств и означали, что на них не стоит отвлекать серьезные ресурсы, а можно формально отписаться. Так и произошло.

Вместо того чтобы отправить в Новый Уренгой агента для личной проверки, шеф станции выбрал путь наименьшего сопротивления. Зная, что ученые останавливаются в единственной приличной гостинице в городе, принадлежащей компании «Газпром Уренгой», дочке российского газового гиганта, он просто запросил достать список постояльцев. Делом это было несложным, потому что на среднем и нижнем уровнях компании были десятки прикормленных айтишников, мечтающих о карьере в Силиконовой долине и готовых за Шенген или американскую визу слить любую информацию, к которой у них был доступ. В результате уже через пару дней пришла распечатка заселения гостиницы, где черным по белому значились профессор Подольский и его ассистент. Они заселялись пару раз в месяц на выходные, затем снова выписывались явно для того, чтобы продолжить работы в тундре. Все. Вопрос решен. Подтверждение получено. Цэрэушник, чтобы показать, что работа проведена должным образом, выждал неделю и отправил отчет в Штаты. В этот же день он пришел на почту Инману.

Вроде бы на этом эпизод должен был завершиться, но при передаче информации из гостиницы в центральный офис сработал «флажок», выставленный Ковалевым.

Хотя компания «Газпром Уренгой» и является стопроцентной дочкой «Газпрома», это полностью самостоятельная бизнес-единица со своей отчетностью, бухгалтерией и аудитом. Как и рассчитывал полковник, снятие информации по гостинице с бухгалтерской системы было отмечено в журнале событий. На это никто бы внимания не обратил, если бы спецы из «восьмерки» не установили тот самый «флажок», который, как при поклевке щуки на зимнюю ставку, выскочил и засветил съем информации авторизованным пользователем, находящимся в центральном офисе корпорации.

Теперь отчет об этом событии получил уже Ковалев. С одной стороны, можно было бы успокоиться, ведь из Нового Уренгоя в Штаты ушла нужна информация, подтверждающая, что профессор находится на севере. С другой, это был очень настораживающий сигнал. Те, кто вел «Очищение», продолжали мониторить обстановку в России, видимо, страшась утечки от француза. Чтобы снять их опасения, нужно было представить профессора вживую. Тем более он уже почти три месяца «сидел на севере» и ему был положен отпуск. Пора ученому показаться в родном институте, в семье и среди друзей, а заодно подтвердить легенду о полевых работах.

На следующей встрече с Подольским полковник сообщил, что нужно на недельку вернуться в институт. Там он понадувает щеки, расскажет всем, что работает на севере в секретной группе Минобороны, связанной с изучением древних белковых соединений, появляющихся в результате таяния вечной мерзлоты, изучает всякие ископаемые, древние вирусы и микроорганизмы. Ну и про могильники с сибирской язвой намекнет. Работа настолько увлекательная, что он принялся писать целый научный труд. После этой засветки профессор возьмет пару недель отпуска, а потом обратно в «тундру». Там ведь нужно успеть собрать материал до того, как начнутся морозы.

50

жарг. Поляки.