Страница 99 из 172
На фоне этих политических событий, в условиях становления феодальных отношений в долинах Таласа и Чу развивалась городская культура, способствовавшая включению развитых оседло-земледельческих областей Согда и Тохаристана в состав Тюркского каганата. В раннее средневековье культурные взаимосвязи были теснее, чем в предшествующие времена, и это предполагает «подтягивание» социально-экономических уровней и сопоставимость (адекватность?) социально-экономических моделей не только для Согда и Тохаристана (Литвинский, 1986, с. 198), но и для всей области «страны Сули» — от р. Чу до Железных ворот — Чу-Таласское междуречье (Гафуров, Литвинский, 1976, с. 7–8). Однако до настоящего времени остается дискуссионным вопрос о степени влияния Согда на формирование городов Семиречья. В.В. Бартольд полагал, что городская культура здесь появилась благодаря согдийской колонизации (Бартольд, 1964, т. II, с. 265–302, 461–470). С.Г. Кляшторный, вслед за В.В. Бартольдом, пишет о федерации согдийских городов Семиречья (Кляшторный, 1964, с. 123–135). А.Н. Бернштам и П.Н. Кожемяко считают памятники оседлой культуры Семиречья согдийскими, а памятники кочевой культуры — тюркскими (Чуйская долина, 1950, с. 145–147; Кожемяко, 1959, с. 167–184).
Существует другая точка зрения, согласно которой Семиречье не было объектом колонизации Согда, а было самостоятельным регионом развития городской культуры (Агеева, 1962, с. 125). По мнению Т.Н. Сениговой, население Тараза и его округи состояло из местных тюрок-карлуков (Сенигова, 1972, с. 205).
В настоящее время благодаря интенсивным исследованиям в самом Согде и в Семиречье выделены составные компоненты раннесредневековой культуры Южного Казахстана и Семиречья и выяснена интегрирующая роль согдийского культурного комплекса (Массон В., 1979, с. 5; Байпаков, 1979, с. 7–10). В нем находит воплощение и функция города как центра административной власти, ремесла, торговли и сельского хозяйства. Показательно сложение городского быта, который представлен устойчивыми канонами жилой архитектуры, терракотой, керамическими коллекциями, надписями на керамике, монетами, погребальными сооружениями, обрядом захоронения.
Распространение согдийского культурного комплекса не только было результатом непосредственного расселения согдийцев, о чем достаточно четко свидетельствуют письменные источники, но и отражало процесс культурной интеграции. Согдийским образцам как эталонам подражали в Чаче, на юге Казахстана и в Семиречье.
Одновременно с согдийским распространяется и тюркский культурный комплекс. Тюркское влияние все отчетливее обнаруживается при исследовании материальной культуры не только Юго-Западного Семиречья и Южного Казахстана, но и Ферганы, Уструшаны, Тохаристана, Согда (Гафуров, 1972, с. 222–223). Под воздействием тюрок вырабатывались новые типы вооружения, украшений и металлической посуды, в частности кружек, которые распространялись на обширной территории Евразии (Распопова, 1970, с. 86). Некоторые формы керамических сосудов подражают металлическим (Маршак, 1965, с. 25–26).
Велико было тюркское воздействие на искусство, имело место также взаимовлияние тюркской, ирано-таджикской и арабской поэзии, эпоса и литературы (Гафуров, 1972, с. 223).
В результате в VI — первой половине IX в. складывается своеобразный культурный комплекс, который можно назвать тюркско-согдийским. Одно из проявлений его — единообразие городской культуры Согда-Мавераннахра, Тохаристана, Чача и Юго-Западного Семиречья (Байпаков, 1986, с. 92–98), в котором сказывался градостроительный опыт согдийцев. Причем Семиречье наряду с Ферганой и Восточным Туркестаном, выступает в известной мере ретранслятором ремесленно-торговых и культурных традиций.
Однако при общем согдийском облике городской культуры здесь существенную роль играли элементы несогдийского происхождения (Маршак, Распопова, 1983, с. 78–80).
Согласно письменным источникам, в VII–X вв. в Семиречье насчитывалось 27 городов и селений, которые в большинстве своем отождествляются с конкретными городищами.
На территории Чуйской и Таласской долин зафиксированы 36 городищ, имеющих слои VII–VIII вв. Все они продолжали жить и в последующее время. У городищ выделяется центральная часть, состоящая из цитадели и шахристана. К ним примыкает территория, окруженная стеной, протяженностью от трех до нескольких десятков километров. Кроме внешнего вала, встречаются участки оплывших внутренних стен (Кожемяко, 1959, с. 65–130; 1963, с. 145–224). Цитадель, как правило, не превышает 1 га и занимает меньшую часть шахристана. «Длинные стены» защищают сельскохозяйственную округу города с усадьбами и земельными участками, садами и огородами горожан.
В расположении городищ с «длинными стенами» намечается строгая закономерность: в долине Таласа они находятся на расстоянии 15–20 км одно от другого в наиболее удобных участках долины, в местах впадения в Талас мелких горных речек. В Чуйской долине закономерность расположения городищ еще более четкая: 13 городищ расположены в предгорной зоне на конусах выноса горных речек на расстоянии 15–35 км одно от другого; остальные образуют северную внешнюю цепь в местах впадения стекающих с Киргизского хребта речек в р. Чу.
Считая площадь городища одним из наиболее существенных признаков его значимости, можно предложить типологию их и сопоставить с городами письменных источников. Так, к первому типу относятся городища, площадь центральных развалин которых исчисляется несколькими десятками гектаров (от 30 и более). Соответственно большими размерами отличаются и территории, окруженные «длинными стенами». Эти городища сопоставляются с известными по письменным источникам столичными и крупными городами региона: развалины в Джамбуле — с Таразом; Ак-Бешима — с Суябом; Красной Речки — с Навекатом; Шиштобе — с Нузкетом.
У городищ второго типа площадь составляет от 10 до 30 га; часть из них удается отождествить: городище Актобе Таласское — с Текабкетом; Чалдовар — с Сусом; Мерке — с Мирки; Аспара — с Аспарой; Сокулук — с Джулем; Беловодскую крепость — с Харанджуваном; Толекское — с Йага; Грозненское — с Сарыгом; Касымчи — с Бунджикетом.
Согласно ал Макдиси, Текабкет и Сус являются «городами». Ибн Хордадбех и Кудама называют Мирки, Аспару, Харанджуван, Джуль «большими селениями». Однако для этой группы характерны развитые ремесла, в первую очередь гончарное. Наличие монет и расположение на торговых путях свидетельствуют о развитой экономике. Эти города следует отнести к категории средних.
Площадь городищ третьей группы составляет менее 10 га. Часть их отождествляется с городами, названными в источниках: Джувантобе — с Атлахом; Торткольтобе — с Нижним Барсханом; Тоймакент — с Адахкетом; Оххум — с Дех-Нуджикесом; Луговое — с Куланом; Чумышское (по одной версии Новопокровское) — с «селением тюркского кагана»; Новопокровское (по другой версии Милянфанское) — с Кирмирау (Байпаков, 1986, с. 228–235; Горячева, 1988, с. 100–103). Это небольшие города, или городки.
К городским поселениям Чу-Таласа можно отнести еще несколько десятков поселений, являющихся городками-спутниками или крепостными форпостами на подступах к крупным городам (Малый Ак-Бешим, Ивановское, Старопокровское, Кенешское, Маевское, Кызыласкерское и др.). В их структуре нередко выделяются цитадели и шахристаны, пригородные участки с некрополями. Некоторые поселения имели мощные крепостные сооружения. В ряду городищ типа торткулей (дословно «четырехугольник») выделяются ставки, поселения, караван-сараи (Кожемяко, 1959, с. 131–184; Байпаков, 1986, с. 128).
О формировании городов в долинах Таласа и Чу высказывались разные точки зрения. А.Н. Бернштам сопоставлял города региона с согдийскими и выделял в их структуре три составные части: цитадель, шахристан, рабад. П.Н. Кожемяко комплекс холмов шахристанов именовал центральными развалинами, отрицая наличие в семиреченских городах развитых шахристанов и рабадов. Городской застройкой он считал всю территорию, окруженную «длинной стеной». По его мнению, в поселениях Чуйской долины до X в. не произошло полного отделения ремесла от сельского хозяйства (Кожемяко, 1959, с. 183). К.И. Петров считал, что в отличие от большинства среднеазиатских городов поры раннего средневековья чуйские не имели сельскохозяйственной округи. Она была как бы инкорпорирована в самом городе, в пределах его оборонительных валов (Петров, 1981, с. 132–133). Хотя ремесло было четко отделено от земледелия, «город» территориально не отделялся от «деревни». Поэтому для чуйских поселений этот автор предлагает термин «аграризированный город» (там же, с. 134).