Страница 69 из 172
А.М. Мандельштам на основании того, что день приношений в самаркандском храме совпадал с днем поминовения усопших, полагал, что сам храм был царской усыпальницей правящей династии Самарканда и вместе с тем центром династического культа (Мандельштам, 1964, с. 86–87).
Своеобразным династийным храмом царских предков был зал царей, открытый в Топраккале. Здесь, как полагал С.П. Толстов, «находилась портретная галерея династии хорезмийских сиявушидов». Огромные сидящие статуи изображали царей, а окружавшие их изваяния — членов семей, богов-покровителей (Толстов, 1948, с. 186).
В Шахристанском дворце, который рассматривается как резиденция уструшанских афшинов, местом поклонения династийным предкам был малый зал дворца. Н.Н. Негматов полагает, что на задней его стене изображен предок уструшанской династии (Негматов, Соколовский, 1973, с. 152–153).
Культовые постройки были обязательной принадлежностью каждого дома. В Пенджикенте они, как правило, находились на втором этаже (Распопова, 1981, с. 38).
Установлено, что домашние храмы имели различную структуру. Они могли включать одну или несколько комнат, что, видимо, обусловлено значимостью культа. В Пенджикенте были капеллы с пристенными алтарями, где нет изображений богов. Объектами поклонения здесь были изображения умерших и почитаемых предков (Беленицкий, Маршак, 1976, с. 83). В большинстве построек просто выделены культовые места в жилых комнатах. Г.А. Пугаченкова отмечает наличие культовых мест в жилых комнатах Дальверзина. Они имели вид ниш с прямоугольными оградками, заполненными золой. В нишах хранились атрибуты культа (Пугаченкова, 1976, с. 39).
Особое место среди культовых памятников Ферганы принадлежит усадьбе Кайрагач, потому что именно здесь находился культовый центр области. Помимо святилища, где располагались статуи богов, были еще ряд обширных комнат с суфами вдоль стен и очагами в центре, двор с водоемом, где могло поместиться большое количество молящихся.
В кайрагачском храме главные обряды совершались в святилище перед постаментом у южной стены (табл. 73, 1), где стояли большие статуи (табл. 73, 12, 14), являвшиеся объектом поклонения всего коллектива, и в небольшой проходной комнате перед нишей, где лежали семь маленьких фигурок, принадлежавших отдельным представителям общины и олицетворявших их личных покровителей (табл. 73, 3–6, 10, 11, 15).
Обряд сопровождался приношениями. На постаменте в западном углу святилища лежал мешочек с украшениями, амулетами и монетой чачского чекана. Священный огонь возжигался в большом очаге в центре святилища и в трех курильницах, а также в очагах в двух больших комнатах на верхней площадке памятника.
Особое место в верованиях принадлежало профессиональным культам. Связь их с культом предков бесспорна. В культе бесчисленных святых выделяются «отраслевые» святые — основатели и покровители определенных занятий и ремесел.
Духи умерших мастеров окружены заботой и вниманием. В их честь приносились жертвы, читались молитвы. Ремесло бывало часто наследственным. Поэтому поклонение духам — патронам профессии приняло форму семейного родового культа предков. Удалось установить, что образы патронов-покровителей имеют очень древние корни, которые прослеживаются лучше всего в женских ремеслах — ткачестве и особенно в гончарстве (Сухарева, 1960, с. 120, 196). Женщины-гончары очень часто прибегали к всевозможным магическим действам и к помощи патронов-покровителей при обжиге сосудов.
Наиболее почитаемой была профессия кузнеца. Истоки культа кузнеца следует искать в глубокой древности: поклонение кузнечному ремеслу связано с культом огня, с его могущественной силой. Очень интересные сведения о культе первого кузнеца в Шугнане приводит М.И. Зарубин: «Даже место, где была кузница, почитается; несколько лет работал кузнец в одном месте, потом перешел в другое; старое место окружили оградой, и поныне оно почитается как мазар. Из орудий кузнечного ремесла особенно почитается наковальня — pulkzir (камень, на котором куют большие куски железа, большая каменная наковальня) и sahdun (небольшая железная наковальня, вбитая в большой деревянный обрубок): всякий, приближаясь к ним, совершает зиорат» (Зарубин, 1926, с. 1165). В связи с этим большой интерес представляют найденные в святилище Кайрагач два предмета, имевшие отношение к производственной деятельности. Около постамента лежали большой проушной топор и небольшая железная наковальня. Эти находки проливают свет на характер культа, атрибутами которого являются скульптуры. Весьма вероятно, что они олицетворяли родоначальников — патронов профессии кузнеца.
С культом предков связаны культы плодородия. Одним из них был фаллический культ, широко распространенный у многих народов с древнейших времен. Он отмечен и в верованиях древних ферганцев. В одной из комнат Кайрагача обнаружены фаллосы из необожженной глины. Они были аккуратно сложены в небольшую ямку в суфе. Атрибутами фаллического культа принято считать статуэтки и налепные изображения на сосудах с подчеркнутыми признаками пола. Фаллос — символ воспроизводящей силы природы. Совершение обрядов с фаллическим культом имело цель обеспечить плодородие полей и связанное с ним материальное положение коллектива.
В усадьбе Кайрагач обнаружено огромное количество бытовых предметов, среди которых преобладают хумы. На них имеются прочерченные по сырой глине и нанесенные штампом знаки. Знаки не повторяются. Исключением является ромб с отростками-усами, символизирующий дерево. Некоторые знаки сходны с монетными тамгами Чача, Уструшаны, Согда.
А.М. Беленицкий высказал предположение, что хумы со знаками из пенджикентских храмов являются приношением храму от отдельных лиц, в том числе и от царских особ (Беленицкий, 1957). Может быть, и кайрагачские хумы можно рассматривать как приношения храму. Судя по многочисленности и разнообразию знаков, круг дарителей был весьма широк. Кайрагачские знаки имеют аналогии в материалах Ташкента и Пенджикента. Все это заставляет думать, что изображения богов из Кайрагачского комплекса почитались населением обширной области.
Мировоззрение и духовная культура древнего населения Средней Азии неоднократно становилась предметом исследования ученых. Особую важность для решения этих проблем приобретает изучение погребальных памятников и происходящих из них материалов. Погребальный обряд отражает веру в загробное существование, веру в бессмертие души, дает представление о культе мертвых и культе предков.
Погребальный обряд древнего населения области включал цикл действий, совершавшихся последовательно с момента смерти человека (устройство погребального сооружения, помещение в него умершего и погребального инвентаря, последующие поминальные церемонии). Многие обычаи, практиковавшиеся при захоронении умерших в древности, сохранились до нашего времени и отмечены в этнографической литературе. Именно это обстоятельство помогает объяснить некоторые моменты древней погребальной обрядности.
В Фергане открыты четыре типа погребальных сооружений, бытовавших в этой области в I тысячелетии н. э.: подкурганные захоронения на древнем горизонте, в грунтовых ямах, в катакомбах и подбоях; бескурганные захоронения в грунтовых ямах, перекрытых деревом, земляные склепы; наземные сооружения — мухгона и наусы.
Раскопки последних десятилетий существенно расширили представление о погребальном обряде и погребальных сооружениях. Они в основном представлены курганными могильниками, которые принято связывать с кочевым населением. Но это не так однозначно. Нужно помнить, что Фергана на протяжении всей своей многовековой истории была густонаселенной областью. Все удобные земли заняты городами и поселениями, пашнями, садами. Для пастбищ свободных земель не оставалось. Естественно, что предгорные районы, богатые пастбищами и плодородными землями, привлекали внимание жителей перенаселенной Ферганы. Заселение предгорий этой области началось в конце I тысячелетия до н. э. и особенно усилилось в первые века н. э. Именно этим временем нужно датировать многочисленные могильники в предгорных и горных долинах. Видимо, прав был С.С. Сорокин, считавший, что первые этапы заселения ферганских предгорий связаны с развитием в Фергане яйлажного отгонного скотоводства.