Страница 56 из 172
Иной тип сооружения культового характера представляет здание нижнего горизонта Актепе Чиланзарского, возведенного на низкой пахсовой платформе. Здание (12,5×12 м) с четырьмя угловыми овальными башнями с бойницами внешне напоминало небольшой за́мок. Внутреннее пространство включало центральное помещение, обведенное с двух сторон коридорами, и комнату. Сходство этого здания с таким же автономным синхронным сооружением в сопредельной с Чачем области Уструшане (Пулатов, 1977, с. 78–79), повторяющим его в деталях, позволяет выявить основную схему этих сооружений, а также установить особенности храмовой постройки в этих пограничных с кочевой степью регионах. Прежде всего это оборонные качества здания. Внешне оно воспринимается как квадратный в плане пахсовый за́мок с овальными или круглыми башнями по углам, снабженными бойницами. Внутреннее пространство с обожженными стенами заполнено чистой золой, полностью отсутствует бытовой инвентарь, кроме керамики, а внутрибашенные комнаты сохранили на полу остатки обугленных зерен пшеницы и проса, игравших, видимо, какую-то роль в ритуале. Основным признаком, определяющим функциональное назначение здания, служит центральная комната, которая открывалась с четырех сторон проемами в обводной коридор, являя собой некое подобие чартака, помещенного внутрь здания. В середине этой комнаты располагался прямоугольный сырцовый подиум со следами прокаленности, служивший для возжигания огня. Он четко прослежен в уструшанском здании, но не зафиксирован в ташкентском, что помешало поначалу определить назначение последнего сооружения (Древний Ташкент, 1973, с. 121). Оба здания, связанные с возжиганием в замкнутом пространстве огня, хотя и являются пока уникальными в регионе Уструшаны и Чача, видимо, отражают определенный тип культовых построек. Здание храма после определенного периода функционирования было обведено стеной, а затем плотно забутовано пахсой. Образованный в результате этого девятиметровой высоты массив послужил стилобатом для новой постройки, размером 28×26 м, сооруженной по иному плану, но также, видимо, связанной с культом и функционировавшей в VII–VIII вв. н. э.
В основе планировки открытая прямоугольная платформа, окруженная пахсовой стеной с нишами и четырьмя глухими помещениями по углам. На главной оси платформы возвышается сырцовый постамент.
Кроме оригинальной планировки, на культовый характер здания указывают накопления на платформе сгнившей органики с золой, находки башнеобразных курильниц, кувшинов и кружек.
Типовая схема, заложенная в основе планировки здания, может быть связана с функциональным назначением, близким к церемонии поклонения духам предков, упоминаемой китайским источником: «Во владении Ши по юго-восточную сторону резиденции есть здание, посреди которого поставлен престол. В шестое число луны поставляют на этом престоле золотую урну с пеплом сожженных костей покойных родителей владетеля, потом обходят кругом престола, рассыпая пахучие цветы и разные плоды. Владетель с вельможами поставляет жертвенное мясо. Вельможи и прочие садятся… и по окончании стола расходятся» (Бичурин, 1950, т. II. с. 272). Вариант прочтения текста Торавалем позволяет восстановить и другие детали ритуала (Grenet, 1984). Суть церемонии сводилась к выставлению на некоем постаменте урны с прахом, к обходу вокруг нее с разбрасыванием плодов и цветов и заканчивалась жертвенным пиршеством в специально устроенном рядом шатре, в котором участвовал и правитель с супругой и его свита.
Другой тип культовых построек, демонстрирующих усиление в эпоху раннего средневековья связей Чача с сопредельными регионами, в частности с Согдом, составляет группа сооружений, устойчиво повторяющихся в системе дворцовых построек, цитаделей и за́мков.
Пример дворцового святилища дает комплекс VII–VIII вв. на городище Мингурюк. Это система из центрального квадратного помещения (7×7 м), смежного с ним небольшого подсобного коленчатого коридора, связывающего всю ячейку с остальной частью дворца (табл. 41, 13, а).
Плоское балочное перекрытие зала опиралось на четыре деревянные колонны. Вдоль всех стен, оформленных сюжетной живописью, тянулась глинобитная суфа, расширяясь у восточной стороны до ширины «эстрады». Центр зала занимал сырцовый подиум полуовальной формы с тщательно оштукатуренной поверхностью и с бортиком по краю, на поверхности этого алтарного возвышения находилось сильно прокаленное углубление с остатками чистой золы. Подсобное смежное помещение также снабжено очагом, углубленным в пол.
Примечательны обнаруженные на суфах специфические сосуды — эйнохои, количество которых, несомненно, указывает на их роль в отправляющемся здесь ритуале.
Дополнение к указанной схеме дает хорошей сохранности помещение того же типа, раскрытое в цитадели городища Канка. Оно располагалось в центре цитадели также в комплексе помещений с коленчатым коридором (Буряков, Богомолов, 1983, с. 451). Оно повторяет в деталях планировку зала дворца Мингурюка, за исключением кровли, которая благодаря сохранившимся на большую высоту стенам и ячейкам от балок в них восстанавливается как двойная. Причем нижний ярус обоснованно реконструируется в виде шатрового деревянного перекрытия (Гуревич, 1981, с. 46), что при наличии верхней основной кровли оставляет за шатром роль символического внутреннего ограждения, защищающего алтарь со священным огнем. Собранные в канкинском зале курильницы и кувшины использовались в обрядовых церемониях.
На обширном холме шахристана I, к юго-востоку от цитадели, был вскрыт монументальный храмовый комплекс, сыгравший важную роль в формировании облика шахристана раннесредневекового периода. Он включал два разновременных храма. Нижний состоял из квадратного зала с длиной стороны 14,25 м с входом с востока. С трех сторон его окружал обводной коридор шириной 3 м. К востоку от храма находился дворик с подсобными помещениями. К центру западного фасада примыкало помещение. Сохранившиеся на высоту 2,8–4,5 м стены зала толщиной 2,99 м сложены из крупноформатного сырцового кирпича прямоугольного стандарта ((48–50) × (24–25) × (12–14) см). Верх стены был оформлен карнизом из обожженных плит. Некоторые из них завершались фигурным изображением зубца. На плитах имелись различные тамги. Чтобы равномерно распределить нагрузку карниза, стены армированы деревянными стойками, вставленными в вырубленные для них пазы в стенах шириной 30–35 см, в которых сохранились остатки дерева. Аналогичный строительный прием отмечен в святилище первого буддийского храма в Акбешим (Кызласов, 1959). Внутри зала по периметру стен проходили низкие (0,2 м) и широкие (до 1,22 м) суфы. Напротив входа, в центре западной стены, была сооружена возвышенная фигурная трехъярусная суфа-«эстрада» (подиум или пьедестал). Ее поверхность сильно обожжена, местами даже прокалена. Остальные суфы покрыты хрупкой серовато-зеленой штукатуркой с примесью ганча.
Стены были украшены росписью, выполненной черной и красной красками и погибшей при пожаре. Прослежены растительные мотивы росписи: бутоны цветов, круги и перлы, полоса красного и черного цвета. На суфе-«эстраде» лежали сползшие со стены фрагменты глиняной лепнины в виде окрашенных в красный цвет языков пламени.
Зал имел два уровня полов. Стены обводного коридора, как и стены зала, армированы деревянными стойками. Вдоль северной стены суфа шириной 1,1 м. Поверхность стен была покрыта росписью, почти полностью уничтоженной. Сохранились фрагменты желтого, красного, белого цвета, стилизованные цветы, часть крупной стоящей мужской фигуры.
За западной стеной зала располагалась комната площадью 4,75×3,1 м. На ее полу два крупных напольных очага с лунками диаметром 15 см, заполненными чистой золой. Вокруг очага чистая зола заполняла почти все помещение слоем в 4-10 см. Из комнаты имелся выход в зал на суфу-«эстраду».
На полу зала расчищены небольшие кострища, в золе которых обнаружены скопления зерен пшеницы, ячменя, проса. Они, судя по отпечаткам тканей, были положены в мешочки. В них же положены и пучки со стеблями гороха, косточки плодов персика и фисташки, коробочки хлопка, украшения — бронзовые серьги, медные монетки, сурьматаши, наконечники стрел. На суфах отмечены остатки сгоревших тканей в свертках, небольшие горшочки, характерные для конца IV — начала VI вв. н. э. Комплекс погиб от сильного землетрясения, в результате которого лопнули стены, упали карнизы, полностью разрушилось перекрытие.