Страница 143 из 172
Домашние промыслы и ремесла получили развитие и в согдийских селениях, о чем можно судить по документам с горы Муг и археологическим данным, свидетельствующим о том, что даже в отдаленных глухих уголках Согда занимались ткачеством, гончарством и кузнечным делом (Крашенинникова, 1977, с. 71–72). Напомним, что и Нершахи упоминал в Бухарском Согде селения, где изготовляли определенные виды ткани, причем эти ремесла традиционно продолжали существовать там и много позже (Сухарева, Турсунов, 1982, с. 36–37). Развитие деревенских ремесел в районе Кеша объясняют малым количеством удобной пахотной земли или тем, что город не снабжал эти районы своими изделиями (Крашенинникова, 1977, с. 71–72; Лунина, 1984, с. 78). Обе версии справедливы. В качестве важнейшего показателя того, что город не являлся в ту пору по-настоящему «центральным местом» в хозяйственно-экономическом отношении, могут рассматриваться междеревенские ярмарки. О древности этого явления (в частности, в Шарге и Тавависе), как отметил А.М. Беленицкий (Беленицкий, 1973, с. 110–114), свидетельствует тот факт, что к ним были приурочены согдийские праздники (Смирнова, 1970а, с. 141). Существовали своего рода специализированные ярмарки, например, скотом торговали на границе с кочевыми районами и в Испиджабе.
Межрайонные ярмарки и развитие междеревенской торговли естественны для того периода, когда город преимущественно обслуживал свои нужды и основной градообразующий слой — землевладельческая знать (как было в Пенджикенте) удовлетворяла свои потребности за счет поступлений из доменов. Более развитое и специализированное ремесло в крупнейших городах Средней Азии — столицах, а также в контактных зонах, где был большой спрос на ремесленные изделия со стороны кочевников, несомненно, должно было шире выходить за рамки собственно городов и проникать в сельскую местность.
К сожалению, пока не ясен вопрос о специализации внутри той или иной отрасли ремесла, а это весьма существенное обстоятельство, отражавшее в целом уровень развития экономики, в том числе рыночных связей. Говорить о специализации по отдельным видам ремесла в горном Согде преждевременно из-за неполноты текстов документов с горы Муг (Беленицкий, Маршак, Распопова, 1980, с. 19). Встречающиеся в археологической литературе упоминания о возможности такой специализации, главным образом в гончарстве, отрывочны и противоречивы. Полагают, что в раннесредневековом Самарканде наблюдается специализация по видам продукции и наличие узкоспециализированных мастерских внутри различных ремесел (Ташходжаев, 1973, с. 102), однако проследить их удается только по материалам более позднего времени (Шишкина, 1973, с. 151). Вместе с тем в Канке, тоже большом городе, в гончарном квартале к югу от восточных ворот шахристана I, в двухъярусных печах обжигали разнообразную посуду (Абдуллаев, 1974, с. 83). Интересно, что и в средневековом Мерве специализация гончаров по изготовлению отдельных видов посуды не наблюдается. Возможно, эти явления отражают неравномерность экономического развития разных районов Средней Азии (если только все не объясняется недостатком сведений).
Более убедительными кажутся суждения о возможности узкой специализации в строительном деле, достигшем высокого совершенства и характеризующемся большим разнообразием приемов. Б.А. Литвинский полагает, что сводчатые и купольные конструкции делали особые мастера. Действительно, в одном из документов с горы Муг упоминается, что некоему лицу было уплачено 100 драхм «за возведение крыши» (Лившиц, 1962, с. 182–183). Однако в целом проблему следует считать пока открытой.
Исходя из этого, ясно, что торговый обмен между городом и деревней не мог быть особенно оживленным и ремесленники, видимо, обслуживали главным образом горожан. Именно в городе поэтому и было развито денежное обращение, причем наиболее активно деньги стали «вторгаться» в торговлю после VII в., который стал неким рубежом. Это явление зафиксировано как в Согде, так и в других раннесредневековых владениях, в частности в Хорезме.
Видимо, монеты обращались в основном внутри уделов, определенное количество мелкой разменной монеты найдено в Согде, Пенджикенте (Смирнова, 1963, с. 130–134). Согдийские монеты, попадавшие в Кердер (Вайнберг, 1973, с. 123; 1977, Каталог, № 10-111), свидетельствуют о наличии торговых связей, пусть и ограниченных, между этими областями. Вместе с торговой и колонизационной деятельностью согдийцев в Семиречье и Чуйской долине там вошли в обращение согдийские монеты, причем, видимо, существовали купеческие корпорации, регулировавшие торговую деятельность отдельных владений. Внешняя караванная торговля Средней Азии играла, как и в предшествующие периоды, большую роль в экономике. Уже затрагивался вопрос в связи с проблемами урбанизации в данном регионе. Важное значение международной торговли отразилось в сообщениях письменных источников о далеких странах, в которые среднеазиатские купцы-хорезмийцы совершали путешествия на телегах с большими колесами (Бичурин, т. II, 1950, с. 314–316), о жителях владения Кан — согдийцах, которые «искусны в торговле» (Бичурин, 1950, т. II, с. 314). Среднеазиатские караваны достигали в ту пору пределов Китая, Византии, Ирана, приходили в восточноевропейские страны.
Особенно важную роль в караванной торговле по Великому шелковому пути играли согдийцы. Согдийские поселения VII–VIII вв. известны к югу от озера Лобнор, в Турфане, Хами, Дуньхуане, Ордосе. Сложилась своего рода федерация согдийских городов, добивавшаяся большой свободы действий во внутренних и внешнеполитических делах. Федерация согдийских городов существовала и в Ордосе. Вместе с тем имеются сведения, что политическая автономия согдийцев в городе Чинанчканте в Турфанском оазисе была ограниченной. Из недавно опубликованных документов сделаны и важные выводы о социальной структуре населения согдийских колоний, перенесшего на новые территории привычные ему черты устройства жизни.
Оживление торговли вызвало к жизни новые торговые пути и в Кашкадарьинском оазисе, которые также являлись участками внешних международных торговых трасс (Лунина, 1984, с. 76–77). Однако функционирование Великого шелкового пути и его ответвлений не только активизировало торговлю. Оно явилось катализатором обмена культурными ценностями, стимулировало распространение мировых религий (буддизма, христианства) в Центральной Азии и Китае, проявлялось во многих других аспектах жизни среднеазиатских владений.
Продолжал функционировать и путь в Восточную Европу, причем важную посредническую роль в этих контактах с Северо-Западом играл Хорезм. Источники отмечают богатство этой страны янтарем, который мог поступать либо из Прибалтики, либо из Приднестровья (Бубнова, Половникова, 1984, с. 24). Караваны из Средней Азии на Каму и в Приуралье проходили через Оренбургские степи, где встречаются находки металлических предметов среднеазиатского происхождения (Ставиский, 1960, с. 117). О торговых контактах Хорезма с Приуральем свидетельствуют находки хорезмийских серебряных сосудов и своеобразных поясных бляшек. Видимо, в районе нынешней Перми располагался перевалочный пункт, ведший из Средней Азии к Белому морю, и есть предположение, что близ современных Архангельска, Мезени и Пустозерска могли существовать фактории среднеазиатских купцов (Смирнова, 1970, с. 188). Как и Согд, раннесредневековый Хорезм развивал в это время колонизационную деятельность (но несравненно меньших масштабов), шедшую в северо-западном направлении — в Приаралье, в Нижнее Поволжье. Основным предметом торговли был шелк, причем теперь уже среднеазиатское население научилось изготовлять прекрасные ткани, пользовавшиеся широким спросом. Важной статьей экспорта из Средней Азии, в частности из Согда, становятся стеклянные изделия. Одновременно в Центральную Азию и Китай поступали согдийские и иранские стеклянные сосуды и, как отмечается в литературе, «шелковый» путь становится и традиционным «стеклянным» путем. Из Китая, в свою очередь, везли на Запад шелк, лак, бумагу, бронзовые изделия, например, культовые изображения и зеркала. Большое количество сасанидских монет в некоторых южных районах Средней Азии и подражаний им, византийские монеты и некоторые предметы роскоши свидетельствуют об участии и важной роли этих стран в международной торговле на трассах Великого шелкового пути в VI–VIII вв. н. э.