Страница 128 из 172
Относительная хронология бухарских эмиссий по образцу драхм Варахрана V пока детально не разработана. В качестве наиболее ранних уверенно выделяются серии с нечитаемой эфталитской легендой и бухарским знаком-тамгой (табл. 118, 4). К ним и типологически и хронологически примыкают серии с такой же тамгой, но с согдийской легендой (табл. 118, 5). Типологическое членение последующих выпусков осложняется тем, что эти монеты в целом обнаруживают необычную для среднеазиатских монет устойчивость типов — и иконографическую, и палеографическую, хотя для типа об. ст. прослеживается вполне очевидная схематизация изображения (табл. 118, 6–8). Пока отсутствуют и надежные арехолого-стратиграфические данные не только для выделения самых ранних серий, но и для определения последовательности чеканки «бухархудатских» монет на всем протяжении их выпуска. Задача выделения разновременных эмиссий «бухархудатских» монет осложняется еще и тем, что со второй половины VII — начала VIII в. такие монеты выпускались не только в Бухарском Согде, но и в других центрах, в частности в Самаркандском Согде (Зеймаль, 1985, с. 254, № 638 — с именем согдийского царя Тургара, 40-е годы VIII в.). Детальный типологический анализ позволил Е.А. Давидович выделить серии «бухархудатского» круга двух центров — Самарканда и Чача-Илака (Давидович, 1979, с. 106, 115).
Собственно «бухархудатские» монеты с согдийской легендой пока остаются неразработанной темой. Их детальная хронологическая систематизация может иметь в археологической практике только самые широкие датировки — от VI (или конца V) до середины VIII в. С середины VIII в., при сохранении общего иконографического облика, на этих монетах появляются арабские легенды (табл. 118, 12–14), заметно уменьшается содержание в них серебра, что превращает их в «черные дирхемы», уже целиком принадлежащие (несмотря на «домусульманский» облик) к периоду развитого средневековья: их выпуск продолжался до XII — начала XIII в.
Бухарские драхмы VI — середины VIII в., следующие типам Варахрана V, и были теми серебряными монетами, с которыми в денежном обращении были соотнесены многочисленные и весьма разнообразные медные монеты, выпускавшиеся в разных центрах Бухарского Согда. Видимо, общеобластной характер имели медные скифатные бухарские монеты с изображением на об. ст. алтаря (табл. 119, 5-10). Предлагавшаяся для них датировка III–IV вв. (Явич, 1947, с. 218; Шишкин, 1963, с. 60; Смирнова, 1963, с. 36) представляется теперь, как и датировка «бухархудатских» монет V в., неоправданно удревненной (Зеймаль, 1978, с. 210). Более соответствует накопленным в настоящее время данным предположение, что бухарские медные монеты с алтарем выпускались параллельно с серебряными «бухархудатскими» драхмами (с момента начала их чеканки и, видимо, до второй четверти или середины VII в.) в качестве разменной монеты. Один из важных способов проверки этого предположения — накопление данных о стратиграфическом распределении бухарских медных монет с алтарем. Пока такой информации явно мало, так как, хотя раннесредневековые слои раскапывались в разных пунктах Бухарского оазиса (Бухара, Варахша, Пайкенд и др.), ни один из памятников ни по размерам вскрытых площадей, ни по количеству хорошо стратифицированных материалов (в том числе и нумизматических) нельзя сопоставить, например, с городищем раннесредневекового Пенджикента.
Предположение, что медные бухарские монеты с алтарем выпускались в VI — второй четверти VII в. параллельно с «бухархудатским» серебром, находится в противоречии с точкой зрения Аллота де ла Фюи (Fuye, 1926, с. 144–145), согласно которой они были посеребренными. Однако мнение это остается неподтвержденным: ни одного достоверного примера покрывания серебром медных бухарских монет с алтарем не зарегистрировано.
Литые медные монеты с отверстием в центре по образцу китайских, видимо, начали выпускаться в каком-то из центров Бухарского Согда (как и Самаркандского) не ранее второй четверти VII в. (табл. 119, 15–17). Образцом для них, так же как это было в Самаркандском Согде и в Северном Тохаристане, послужили раннетанские выпуски с легендой «кай юань тун бао» (иероглифы прототипа воспроизведены на одной из сторон). О месте их изготовления свидетельствует «бухарский» знак на об. ст. — такой же, как в надчеканах на «бухархудатских» драхмах и на об. ст. некоторых медных монет, но согдийской легенды на бухарских медных монетах китайского образца нет (Смирнова, 1981, с. 316–318). Их принадлежность к эмиссиям Бухарского Согда документирована находками на Варахше (Урманова, 1956, с. 132 и др.), в Пайкенде и на других памятниках области.
Другая группа монет китайского образца, также отнесенная к Бухарскому Согду, пока известна только по находкам в Пенджикенте, что позволяет не считать окончательно установленной предложенную для нее локализацию (Смирнова, 1981, с. 318–323).
Выпускались монеты китайского образца (с квадратным отверстием) и в других центрах Бухарского Согда, в частности в Пайкенде (табл. 119, 18, 19). Видимо, и бухарские, и провинциальные выпуски таких монет осуществлялись примерно в одно время, в третьей четверти VII в., с возможными отклонениями в датах в ту и другую сторону, их выпуск в Бухарском Согде продолжался не так долго, как, например, в Северном Тохаристане или в Самаркандском Согде.
К последней четверти VII — началу VIII в. могут быть отнесены монеты Бухарского Согда с изображением на л. ст. верблюда, а на об. ст. — алтаря огня (табл. 119, 20–24) или согдийской легенды (табл. 119, 25). Попытки датировать эти монеты вне общего нумизматического и археологического контекста — по аналогиям изображению жертвенника (Шишкин, 1963, с. 67) — дали неоправданно раннюю дату (III — начало IV в.). В «Сводном каталоге согдийских монет» О.И. Смирнова эти серии монет и их датировку специально не рассматривает. Они оказались не включенными в каталожную часть (Смирнова, 1981, с. 28–30). Кроме монет с согдийской легендой в качестве основного элемента типа об. ст. (Смирнова, 1981, с. 312–313) и монет с изображением квадратного отверстия на об. ст. и легендой, по О.И. Смирновой, с именем Фарнбага (Смирнова, 1981, с. 314–315), которые помещены в раздел ранних монет Западного Согда и предшествуют бухарским монетам китайского образца с легендой «кай юань тун бао» на л. ст. и бухарским знаком на об. ст. (табл. 119, 15–17). Более определенно, вслед за B. А. Шишкиным и О.И. Смирновой, датирует эту группу монет А. Мусакаева (IV–V вв.), но развернутого обоснования своей точки зрения она не приводит (Мусакаева, 1985, с. 82). Археолого-стратиграфические данные скорее свидетельствуют в пользу датировки монет с верблюдом последней четвертью VII — началом VIII в., но в целом хронологическая атрибуция этих серий не может считаться окончательно установленной. Решающим аргументом могут стать новые сведения о распределении монет с верблюдом по слоям, имеющим независимые даты.
Локальные эмиссии, выпускавшиеся различными провинциальными центрами Бухарского Согда, известны пока много хуже, чем общеобластная чеканка. Так, уже отмечались монеты китайского образца, отливавшиеся в Пайкенде (табл. 119, 18, 19). Возобновившиеся с 1982 г. регулярные раскопки в Пайкенде дают и другие серии монет местной чеканки, однако, как правило, это экземпляры плохой сохранности, остающиеся неопубликованными.
Особо следует отметить серии небольших медных монет со схематичным изображением человеческой фигуры на л. ст. (по О.И. Смирновой, «рунообразный знак») и с арабской легендой на об. ст. (Смирнова, 1981, с. 418–419, № 1671–1675), отнесенных О.И. Смирновой предположительно к Пайкенду. Их выпуск, видимо, начался после 20-х годов VIII в. На одной из серий в арабской легенде на об. ст. обозначено соотношение этих медных монет по отношению к серебряным дирхемам — «120 в дирхеме» (Смирнова, 1981, с. 419). Сходные по назначению («60 в дирхеме») легенды засвидетельствованы и на других среднеазиатских медных монетах VIII в., место чеканки которых остается неустановленным (Смирнова, 1981, c. 420–421), подтверждая, что стоимостное содержание медных монетных знаков устанавливалось по отношению к серебряным деньгам (в данном случае к дирхемам), а медь в раннесредневековой Средней Азии не выступала, как полагала О.И. Смирнова, «наравне с серебром в роли всеобщего эквивалента — внутреннего валютного металла» (Смирнова, 1981, с. 66–68). Если бы стоимостное содержание медных монет определялось количеством пошедшего на их изготовление металла (т. е. по весу), в обозначении «120 в дирхеме», «60 в дирхеме» и т. п. не было бы необходимости.