Страница 25 из 49
Пошатнулся Бхуришравас и опустился на землю, теряя силы. И, обратив на Арджуну взгляд, исполненный укоризны, он сказал: «О могучий, не приличествовало тебе вмешиваться в наше единоборство!» Сатьяки между тем вскочил на ноги и, подобрав свой меч, отсек им голову Бхуришравасу, сидевшему на земле, когда тот шептал молитвы. Но за это деяние, недостойное честного воина, осудили его и Арджуна, и Кришна, и другие ратники, наблюдавшие поединок с Бхуришравасом.
Арджуна тогда велел Кришне повернуть колесницу и вести ее опять вслед царю Синдха. И, сметая всех, пытавшихся остановить его, Арджуна настиг наконец Джаядратху в гуще боя. Солнце уже заходило, когда встретились Арджуна и Джаядратха. Видя, что поединка не избежать, царь Синдха повернул свою колесницу навстречу Арджуне и смело устремился на него, напрягая свой чудесный лук, посылающий во врага неотразимые стрелы. Но и лук Арджуны, подаренный ему некогда богом Варуной, не знал промаха; и оба витязя нанесли друг другу тяжкие удары, сила которых сокрушила бы мгновенно менее могучих воинов. И все же воинское искусство Арджуны взяло верх над отчаянным напором Джаядратхи. Сначала сын Кунти сбил своими стрелами стяг с колесницы повелителя саувиров, потом сразил насмерть его возницу и, наконец, метко направленной неотразимой стрелой срезал голову виновнику гибели Абхиманью.
И в то же мгновение солнце зашло и сумерки опустились на землю. Но битва на поле Куру продолжалась с удвоенной силой. Меж тем как Арджуна сражался с Джаядратхой, Бхимасена на другом конце поля произвел великие опустошения в рядах Кауравов и сразил в бою храброго Викарну, и Читрасену, и Душкарну, и многих других сыновей Дхритараштры. Карна устремился на помощь Дурьодхане и его братьям, бессильным противостоять смертоносному натиску Бхимы. И между ним и Бхимасеной произошла ожесточенная схватка, в которой оба нанесли друг другу многочисленные раны. Но Карна остерегался нанести Бхимасене смертельный удар, помня обещание, данное матери, а Бхимасена умерял свои удары, зная, что Арджуна поклялся убить Карну и никому не уступит чести этой победы.
И Карна, оставив Бхиму, устремился на других воителей стана Пандавов, и многих поверг в бою, и нанес тяжелый урон вражеским войскам. Тщетно пытались противостоять ему панчалы, и матсьи, и другие союзники Пандавов. Наконец Сахадева стал на его пути и сотнями стрел осыпал непобедимого властителя Анги. Но Карна без труда отразил все его удары и сам меткими стрелами поразил насмерть коней Сахадевы и его возничего. Сын Мадри соскочил тогда с бесполезной колесницы и с мечом и щитом в руках смело бросился навстречу Карне. В тот же миг Карна выбил своими стрелами щит и меч у него из рук. Тогда Сахадева схватил тяжелую палицу и, подняв ее над головой, метнул изо всей силы во врага, но прежде, чем она долетела до цели, Карна разбил ее на части в воздухе своими стрелами. Оставшись безоружным, яростный Сахадева сорвал колесо со своей колесницы и устремился с ним на Карну, но и колесо разбил искусный лучник Карна сотнею стрел. И, подъехав к Сахадеве, он тронул его концом своего лука и сказал: «Ступай, сын Мадри, и впредь сражайся с теми, кто равен тебе!» И Сахадева отступил с поля боя, униженный и уязвленный словами Карны больнее, нежели его стрелами.
Видя, что никто не может противостоять Карне, в то время как Арджуна сражается на другом конце поля, Юдхиштхира сказал Бхимасене: «Только твой сын Гхатоткача со своими ракшасами может одолеть сына возницы и спасти наши войска от истребления. Вызови его». И вот по зову Бхимасены появился на поле боя великан Гхатоткача с медно-красным лицом и черным, как грозовая туча, телом, с огромной пастью, растянувшейся от уха до уха, и остроконечными ушами. Его окружали сопмы ракшасов устрашающего облика, свирепых и кровожадных. И Гхатоткача, подобный горе, окутанной облаками, начал истреблять воинство Кауравов, осыпая его тучами смертоносных стрел. Затем вместе со всеми своими страшными соратниками он ринулся на Карну.
Но и демонская сила не могла сломить славного героя. Не дрогнул Карна и отбил все направленные на него удары и сам поразил своих грозных врагов во множестве, и трупы уродливых ракшасов усеяли поле боя. Затем Карна схватился в единоборстве с великаном Гхатоткачей. Долго бились они с великим ожесточением, осыпая друг друга стрелами, но одолеть один другого не могли. Тогда Гхатоткача прибег к колдовским чарам. Он стал невидим для взора и учинил страшное побоище среди воинов Кауравов, бессильных от него оборониться. И тяжелые раны нанес он самому Карне; и в первый раз пришел в замешательство Карна на поле битвы, не зная, как сражаться с невидимым врагом. Гхатоткача уже убил его коней и возницу, и Карна перешел на другую колесницу, но и эту сделал недвижимой колдун, поразив насмерть возничего и коней своим оружием. Воины Карны, отступая в беспорядке перед разящей незримо смертью, воззвали к своему вождю: «Вспомни о божественном дротике, о царь! Не дай ракшасу уничтожить все наше войско!» И Карна, не видя другого средства покончить со страшным Гхатоткачей, метнул чудесный дротик, подаренный ему Индрой, который он приберегал для Арджуны.
И снова стал виден грозный великан, подобный горе; волшебный дротик рассеял чары. Пораженный тем дротиком в самое сердце, зашатался Гхатоткача и рухнул на землю, раздавив в своем падении множество вражеских воинов.
Глубокая скорбь охватила Пандавов при вести о гибели сына Бхимасены. Один лишь мудрый Кришна радовался. «Утешьтесь, — сказал он Пандавам. — Умер Гхатоткача, но спасен Арджуна. Карна метнул свой неотразимый дротик, который можно применить в бою лишь один раз. Теперь Арджуна может с ним сразиться, не страшась неминуемой смерти».
А между тем стало уже совсем темно, но и в ночном мраке продолжалась яростная битва на Курукшетре. Такое ожесточение охватило воинов, что впервые не разошлись они с поля боя на исходе дня. Но постепенно усталость овладевала ими и сковывала им руки. И вот некоторые уже засыпают на ходу, поникнув внезапно на своих колесницах, на спинах слонов или припав к гривам коней. Другие, ослепленные темнотой и подступающим сном, начинают разить своих же, не отличая их от противника. Тогда Арджуна вскричал громовым голосом, разносящимся по всему полю: «О воины, вы устали, и устали ваши боевые кони и слоны! Перестаньте сражаться на время, отдохните! Пока не взойдет месяц, вы можете заснуть, чтобы потом проснуться и биться снова». И оба войска благословили Арджуну за эти слова.
Оба войска, рати Кауравов и рати Пандавов, погрузились тогда в сон тут же на поле битвы. Воины бросались на землю там, где застиг их призыв Арджуны, ложились на землю коня и слоны, изнуренные боем. Побежденные сном, затихли все великие воители. Одни приникли к гривам своих коней, другие прилегли на колесницах, третьи — на спинах слонов, а многие распростерлись прямо на земле. С оружием в руках, с палицами, мечами, боевыми топорами и копьями, в полном вооружении, легли они и уснули — одни здесь, другие там. Слоны, тяжело дышащие, опустившиеся на землю, выглядели в темноте как холмы, на которых шипят огромные змеи. И это спящее войско, распростертое недвижно на земле, являло чудную картину, словно нарисованную на холсте искусным художником.
Но вот на востоке взошел на небо багряный месяц. Вмиг земля озарилась его светом, и бежала непроглядная тьма. От лучей месяца пробудилось войско, как пробуждаются тысяче-листные заросли лотосов под лучами солнца. И как морской прилив при лунном сиянии, проснулось это море полков при восходе ночного светила, и снова началась истребительная битва и продолжалась без перерыва, пока не взошло на небо солнце пятнадцатого дня.
ГИБЕЛЬ ДРОНЫ
Жестокой схваткой начался пятнадцатый день битвы, и тучи пыли окутали поле и закрыли небо багряной пеленою, когда с яростью бросились друг на друга два враждебных войска. Всадники и пешие воины, слоны и колесницы — все смешалось в этом облаке пыли, и никто но мог отличить недруга от друга. Грозно сражался в то утро неодолимый Дрона, и не знали пощады его меч и стрелы. Тысячи воинов Юдхиштхиры отошли под его ударами в царство Ямы, и среди них доблестные внуки царя Друпады, сам Друпада и Вирата, царь матсьев. Горе камнем легло на сердце Дхриштадьюмны, когда узнал он о гибели своих близких, и поклялся панчалам сын Друпады, что в тот же день он лишит жизни вождя Кауравов — Дрону. Стеною двинулись панчалы на Дрону, и Арджуна поддерживал своими стрелами их натиск. Но Дурьодхана, Шакуни и Карна пришли своему вождю на помощь, стрелы преградили панчалам дорогу, и не могли приблизиться к Дроне воины Дхриштадьюмны. Бхимасена, не ведающий страха, загорелся гневом. «Воин ты или женщина, Дхриштадьюмна? — крикнул он сыну царя Друпады. — Или ты отомстить за отца не клялся? Стой тогда и смотри — я сам твою клятву исполню». И разъяренный Бхимасена направил свою колесницу к тому месту, где стоял, окруженный сыновьями Дхритараштры, искусный и могучий Дрона. Пристыдили слова Бхимасены Дхриштадьюмну и его воинов — панчалов, и они с превеликой злостью бросились на телохранителей Дроны. Реки крови потекли по полю битвы в бесконечное море смерти. Не знали промаха стрелы и копья Дроны. Под ударами его меча без счета падали на землю воины, слоны и кони. Всякий, кто отваживался вступить с ним в поединок, без промедления отходил в царство Ямы. И не выдержали тогда Пандавы, страх стал наполнять их души. «Этот победоносный Дрона самому Индре в бою не уступит. Как же нам, смертным людям, одолеть его в битве!» — говорили друг другу воины Юдхиштхиры, и покидала их постепенно воинская доблесть. И сказал тогда Арджуне Кришна: «Никто не может превзойти Дрону в битве, ни один смертный воин, ни даже боги во главе с самим Индрой. Но если бросит он оружие на землю и перестанет сражаться, его сможет убить и простой воин. Если хотите вы, сыновья Панду, одержать победу, то примените хитрость, — благородные воинские обычаи ничем вам помочь не смогут. Я знаю, что если погибнет Ашваттхаман, доблестный и могучий сын Дроны, то отец его перестанет сражаться. Подошлите же человека к Дроне, пусть тот скажет ему, что погиб Ашваттхаман». Трудно было братьям Пандавам согласиться со словами Кришны, нелегко было им нарушить законы воинской касты, и сказал. им тогда Кришна еще раз: «Посмотри, Юдхиштхира, как гибнет твое войско, а к концу дня его и вовсе не станет. Ради спасения твоего рода и войска даже и ложь будет во благо».