Страница 2 из 4
Класс молчал.
– А после того, как мы поможем ветеранам, мы отправимся по «Золотому кольцу».
– Ура! – заорали ребята.
– Теперь организационные вопросы. – Классная руководительница достала из портфеля толстую тетрадку.
Анна Капитоновна и ребята принялись распределять ветеранов. Витька, Генка и Жмуркин в этом участия не принимали.
– Зачем вся эта ненужная благотворительность? – рассуждал Жмуркин. – Ветеранам не школьники должны помогать, а государство. Оно должно им все делать, а не мы. Они, в конце концов, за него воевали.
– Они и за нас, типа, тоже воевали, – тихо сказал Генка.
– Знаю, знаю! У меня оба деда на войне погибли, – надулся Жмуркин. – Они из этого города ушли на фронт, а государство моей матери даже пенсию по инвалидности не подняло.
– У меня тоже ушли, – произнес Генка.
– И у меня, – добавил Витька. – У всех, наверное, ушли. Мне, кажется, надо помочь…
– Тут дело не в том, надо или не надо, – злился Жмуркин, – а в том, что нас все равно заставят. Хотим мы этого или нет. Никакой демократии…
– Вот именно, Жмуркин, – сказала подошедшая Анна Капитоновна. – Никакой демократии. Хотите ли вы лично помогать или нет, но вам придется. Насколько я понимаю, вы трое у нас дружная команда?
– Они да, – Жмуркин указал пальцем в сторону Витьки и Генки. – А я нет. Я самостоятельная и самодостаточная личность.
Генка пнул Жмуркина под партой. Жмуркин дернулся.
– Он с нами, – сказал Генка. – Просто придуривается.
– Тогда запишите имя и адрес ветерана. – Анна Капитоновна положила на парту тетрадь.
Витька взял ручку, но Жмуркин поглядел на него с презрением. Он достал из рюкзака маленькую цифровую камеру и сфотографировал страничку.
– Итак, – сказала Анна Капитоновна. – Теперь займемся делом. А третьего мая соберемся в час здесь и обсудим наше путешествие. Свободны!
Класс сорвался с парт и рванул к выходу.
Жмуркин, Генка и Витька еще немного посидели – не хотелось толпиться в раздевалке, – затем спустились вниз, оделись и вышли из школы.
– Как ветерана хоть зовут? – спросил Генка.
– Какая разница, – махнул рукой Жмуркин. – Пойдемте ко мне, посидим на крыше, перекусим, поглядим на просторы. Мать пиццу с утра пекла…
– Ты же сказал, что с нами не водишься, – усмехнулся Генка. – Что мы серые, убогие личности…
– Крокодайл, – Жмуркин плюнул на стену родной школы. – Оставь свою жалкую мстительность. Пицца мстительности не терпит…
Глава 2
Улица Проигравших
– Ну что, – Генка запустил самолетик, свернутый из обложки мотожурнала, – к ветерану сейчас пойдем?
– Нет, нет, нет! – замахал руками Жмуркин. – Никаких ветеранов. Сейчас мы пойдем на дело.
– Раз пошли на дело Витька, я и Жмуркин… – пропел Генка.
– На какое еще дело? – спросил Витька. – Ты что, Жмуркин?
– Все абсолютно законно, – заверил Жмуркин. – Я вчера ехал в автобусе, а впереди сидели два хорька. Они говорили, что в пригороде, там, где была деревня Игнатьево, есть место, где валом черных и цветных металлов. Чугун, бронза, все, что хочешь. Местное население – тундрюки и бабки древние, ничего в цветмете не понимают. А эти два урода набрали металлолома и сдали его на пять тысяч… Место это расположено в самом конце улицы Победителей. Знаете такую?
– По телику показывали, – сказал Витька. – В «Губернском обозревателе». Там у жителей огромные долги по электричеству, всю улицу от сети отключать собираются, репортаж назывался «Улица Проигравших». Там, что ли?
– Ага. Эти типы сдали на пять тысяч…
– И что? – спросил Генка.
– Как это что? – не понял Жмуркин. – У тебя что, деньги лишние?
– Нелишние, конечно… Но не получится ли так, как всегда? Пойдем за металлоломом, а придется со столбов провода срезать. А потом еще удирать от кого-нибудь. Да и вообще за это по головке не погладят! Сейчас с металлоискателями борьба идет…
– Какие провода?! – возмутился Жмуркин. – Что значит срезать? Ты что, думаешь, что я срезаю провода? Ну, Генка, если бы ты не был моим другом, я бы с тобой серьезно поговорил.
Генка только рассмеялся. Витька тоже улыбнулся.
– Но так и быть, – выдохнул Жмуркин. – Живи. Живи пока.
Жмуркин бросил покровительственный взгляд на соседские крыши и похлопал по плечам Генку и Витьку.
– Вставайте, – сказал он. – Нечего рассиживаться. Идем. Отказываться от денег грех.
– Это ты откуда вычитал? – спросил Витька.
– На сайте одном. Как заработать кучу денег честным путем. Там и советы полезные, и литература разная, тоже полезная. Я времени даром не теряю, готовлюсь к будущему, в отличие от вас. И там сказано, что жить в бедности – это грех! Короче, философы! – Жмуркин подошел к люку с крыши. – Вы идете?
– Только за рюкзаками в сарай зайдем, – сказал Генка. – Если уж ты говоришь, что там все в свободном доступе…
Через час Витька, Генка и Жмуркин с большими походными рюкзаками за плечами вышли на улицу Победителей.
– Это в самом деле похоже на улицу Проигравших, – сказал Жмуркин. – Упадок…
– Сам нас сюда притащил! – Генка поправил рюкзак. – А теперь говоришь, что упадок…
– Ладно, фиг с ним, с упадком. Пойдемте лучше.
Улица Победителей действительно была похожа на улицу Проигравших. Видимо, когда-то здесь был асфальт, но теперь от асфальта ничего не осталось. Поверх него лежал толстый слой перепревших опилок, сквозь опилки уже пробивался свеженький чертополох, все это было покрыто жухлыми листьями с толстых тополей, произраставших вокруг в изобилии. Дома были все старые, в основном одноэтажные и желтые, такие почему-то всегда строят вдоль железнодорожных путей. Стекла в окнах были мутными, вероятно, их не мыли для того, чтобы дневной свет половинился, проникая через них, и не раздражал глаза склонных к поздним подъемам обитателей.
– Все-таки почему эта улица называется улицей Победителей? – Генка глядел по сторонам. – Чего Победителей?
– Моржу понятно «чего», – объяснил Жмуркин. – Победителей Олимпийских игр. На этой улице жил Кожемякин, чемпион по метанию молота.
– Да не слушай ты его, – сказал Витька. – Брешет он. Никаких метателей молота здесь никогда не жило. Просто улица Победителей и все…
– Может, – предположил Генка, – это в честь победы в войне.
– Кривая какая-то…
– Да какая разница! – сказал Жмуркин. – Нам здесь не жить. Нам в самый конец, там у них какая-то площадь…
– Улица Победителей похожа на помойку, – указал пальцем Генка.
Под деревьями, напротив домов, возвышались величественные кучи мусора, состоящие преимущественно из пластиковых бутылок, гнилых ящиков из-под бананов и рваной бумаги.
– Оставь свое жлобство, так у нас повсеместно, – сказал Жмуркин и ступил на почерневший деревянный тротуар.
Через каждые триста метров из опилок торчали ржавые колонки, и Витька попробовал воду. Вода была чистая, только пахла железом. В лужах рядом с колонкой в изобилии водились упитанные улитки.
– Козленочком станешь, – прокомментировал Жмуркин.
Витька швырнул в Жмуркина улиткой.
Народу на улице Победителей было немного, точнее, вообще никого.
– В книжках, которые так любит читать наш Витька, обычно пишут: «Улица будто вымерла…»
– Тут словно эпидемия какая случилась, – сказал Витька.
– Так и есть, – согласился Генка. – Называется «безнадега»…
– Все на работу ушли, – пояснил Жмуркин. – Никакой мистики, никаких эпидемий. К тому же вон абориген. Вон там, у колонки.
Жмуркин показал рукой.
Возле колонки действительно стоял человек лет, наверное, пятидесяти, был он сух и жилист, из рукавов длинного пиджака торчали широкие, как сковородки, ладони. Человек набирал воду в большой пятилитровый баллон из-под минералки. Набрав одну банку, человек сразу подставил под струю другую. На секунду он повернулся, и Витька увидел, что, несмотря на общую моложавость, лицо у мужчины старое-старое. Лицо человека, многое повидавшего на своем веку.