Баопу-цзы

Если же сказать, что человек наделен истинной природой, отличной от природы других существ и дарованной ему велением Августейшего Неба, и поэтому с ней не может происходить ничего подобного, то как же могло быть так, что Ню Ай превратился в тигра, старуха из Чу — в черепаху, Чжи-ли — в иву, женщина из Цинь — в камень?[60] Как же случается такое, что мертвые вновь оживают, мужчины и женщины меняются полом? Как становится возможным то, что сын долголетнего Почтенного Пэна умирает в младенчестве?[61] Если возможны такие различия, то какие же границы мы определим для этих странностей?

Если бессмертный, который лекарственными снадобьями пестует свое тело, магическими способами продлевает свою жизнь, делая так, что внутри не возникают никакие болезни, а извне не приходят никакие беды, то, хотя бы он и наслаждался вечным видением и не умирал, его старое тело не претерпит никаких изменений, и если мы признаем, что этот путь существует, то ничего труднопостижимого здесь не окажется. А скудоумные люди, приверженные вульгарным представлениям и хранящие доверие лишь к обыденному, говорят, что раз никто в мире не видел бессмертных, то значит, что в Поднебесной ничего подобного и быть не может. Но разве ссылки на зрение достаточно, чтобы делать такие заявления? В пространстве между Небом и Землей, в необъятности мира, для которой нет ничего внешнего, так велико многообразие удивительного, что разве можно установить для него какие-нибудь пределы? До самой старости мы ходим под небосводом, но не знаем, что над ним, до самой смерти мы ступаем по земле, но не ведаем, что под ней. Наше тело — наше непосредственное обладание, но почему присущие ему воля и сознание таковы, каковы они есть, мы не знаем. Предопределенность нашего долголетия скрыта в нас самих, но чем определяется его возможность, мы не знаем. А тем более что уж говорить о возвышенно удаленном принципе святых-бессмертных, сокровенном мраке Дао-Пути и его Благой Силы-Дэ! Разве не печально, что люди берутся судить о существовании и несуществовании тонкого и таинственного, опираясь на ограниченные возможности своих слуха и зрения?

Представим себе, что некий мудрый и талантливый человек избегает суеты и чиновной карьеры, скрывает свет своей личности и утаивает свои достоинства, отклоняет всякую фальшь и уходит от страстей, придерживается великой простоты в чистоте совершенства, бросает верхушки, свершая деяние за пределами мира устремлений толпы. Очень редко кто-либо из современников сможет оценить такого человека и распознать его, ибо не предполагается, что великая воля может прозябать в безвестности, а высокий дух — обитать в жалком теле. А тем более это касается бессмертных, ходящих иными стезями, считающих и богатство, и знатность бедствием, блеск и славу — помоями и грязью, сытость и наслаждения — бедой и прахом и всякое восхваление — утренней росой. Ведь бессмертные вступают в бушующее пламя и не обжигаются, легкими стопами ступают по темным волнам, парят в бесконечной пустоте пространства, мчатся на ветре, плывут на облаках, взмывают ввысь и достигают Пурпурного Предела, обретая жилище в палатах Куньлуня[62]. Как же люди, подобные ходячим трупам, могут увидеть их?

Когда же они решают повеселиться и появляются среди людей, то они скрывают свою истинную природу и прячут свою необычность и внешне не отличаются от простых, заурядных людей. В таком случае даже идущие плечом к плечу с ними или соревнующиеся в силе с ними разве смогут догадаться, кто они такие на самом деле? Их можно опознать только, если у них такие же квадратные зрачки, как у Цзяо Сяня, или уши, растущие прямо из макушки головы, как у Ан Шу, или если они подобно Ма Хуану ездят верхом на драконе, или словно Цзы Цзинь летают на белом аисте[63]. Они также могут быть покрыты чешуей или иметь тело змеи. Их можно также узнать, если они едут в золотой колеснице, облеченные в одеяния из перьев. Если же никаких подобных признаков нет, то как же, не имея ясновидящего ока, можно распознать их суть, как же, не имея чудесного слуха, можно опознать их голос? А ныне люди вообще не верят в бессмертных, клевещут на них и поносят веру. Поэтому истинные люди[64] разгневались на них и скрылись окончательно от мира.

То, что заурядные люди любят, мужи высших способностей ненавидят. То, что вульгарная толпа ценит, совершенные мужи презирают. Подобно тому, как наделенные талантом ученые и высокодостойные конфуцианцы питают свою безбрежную пневму[65] и не испытывают никакой радости от созерцания презренных людишек «ветра и пыли»[66], святые-бессмертные также разве будут стремиться к тому, чтобы существа, по своей сути подобные соломенной собаке[67], точно знали об их существовании? Чего же удивляться тому, что мы ничего о них не знаем?

С расстояния в сто шагов глаза не могут ясно различать предметы, и если мы захотим считать существующим только то, что мы видим, то в Поднебесной окажется слишком много не существующего. Это все равно что пальцем измерять глубину моря и считать, что глубина в палец и является предельной, или на основании срока жизни поденки судить о возрасте черепахи, или одним днем мерить срок жизни дерева чунь[68]. Разве, используя такие мерки, можно добиться успеха?

Вэйский император Вэнь-ди[69] исчерпал все возможные способы получить знание, прочитав все книги и выслушав все наставления, и даже сам говорил про себя, что нет ни одной вещи, которая осталась бы ему неизвестной. Так, он говорил, что в Поднебесной нет такого ножа, который мог бы разрезать нефрит, и нет такой ткани, которую можно было бы чистить огнем[70]. В написанном им трактате «Основные суждения»[71] он так это и утверждал. Однако через некоторое время и то и другое было ему доставлено. Государь высказал сожаление относительно своего заблуждения и подверг осуждению свое собственное сочинение. Это свидетельствует о том, что, не имея к тому оснований, нельзя категорически отрицать что-либо.

Чэньский царь Сы[72] в своем сочинении «О разъяснении сомнительного» писал: «Вначале я считал, что даосские искусства обязаны своей славе лишь пустой и лживой болтовне глупцов из простонародья. Однако позже я увидел, как император У проверял Цзо Цы[73] и других даосов, приказав им ничего не есть в течение месяца. Несмотря на это, их внешность не изменилась и вес не уменьшился, а жизненная сила оставалась прежней. При этом они говорили, что могли бы ничего не есть пятьдесят лет. Какие же сомнения могли у меня оставаться после этого? И еще он писал: „Гань Ши было приказано положить снадобье в рот живым рыбам, а потом поджарить их в кипящем жире. Рыбы, которым не дали снадобье, изжарились, и их можно было есть, а рыбы, заглотившие снадобье, весь день резвились и играли в кипящем жире, как если бы они были в воде». И так далее: «Кроме того, он смешивал порошок снадобья с тутовыми листьями и скармливал их гусеницам шелкопряда. Благодаря этому гусеницы не старели до десятого месяца[74]. Кроме того, он давал снадобье, останавливающее рост, цыплятам и новорожденным щенкам, и они больше совсем не росли. Он также давал возвращающее белизну снадобье белой собаке, и через сто дней ее шерсть переставала чернеть. После всего этого я понял, что нельзя до конца познать все явления Поднебесной и судить о них, основываясь лишь на принятом мнении. Что же касается меня самого, то я, к сожалению, не могу отказаться от удовольствий, доставляемых звуками и красками, и сосредоточить свой ум исключительно на изучении пути продления жизни, вот и все».

60

B «Хуайнань-цзы» (гл. «Начало истины», «Чу чжэнь нянь») говорится: «Господин Ню Ай заболел и через семь дней превратился в тигра, а когда его старший брат вошел в его комнату, тигр схватил его и съел».

В трактате «О пяти первоэлементах» («У син чжи») «Истории Поздней Хань» говорится: «Во времена правления императора Лин-ди (конец II — начало III в. — Е. Т.) почтенная мать из семейства Хуан, что жило в Цзянся, купаясь в реке, превратилась в черепаху и уплыла, нырнув в омут». Следует отметить, что «История Поздней Хань» была написана Фань Е уже через несколько веков после Гэ Хуна, а поэтому можно предположить, что этот сюжет восходит к более раннему, неизвестному нам, источнику.

Сюжет о превращении Чжи-ли в иву, видимо, восходит к гл. «Высшая радость» («Чжи лэ») «Чжуан-цзы».

Автор эпохи Сун (960-1279 гг.) У Шу сообщает в своей оде «О категориях событий» («Ши лэй фу»), ссылаясь на «Записи о делах, случившихся в Шу» («Шу цзи»), следующее: «В уезде Цзытунсянь есть Гора Пяти Жен. Некогда Цинь послало в Шу пять красавиц, а царь Шу отправил У Дина встречать их. У Дин топнул ногой и громко закричал, и тогда все пять женщин окаменели». Эту же легенду рассказывают и «Описания страны Хуаян» («Хуаянго чжи»).

Ср. также: Гань Бао. Coy шэнь цзи. XII 300 и V 100 (см. примеч. 1 на с. 9).

61

Имеется в виду или мифический долгожитель (по версии Гэ Хуна — бессмертный) Пэн-цзу или некий древний мудрец по имени Лао Пэн (контекст скорее указывает на первый вариант).

62

Пурпурный Предел (Цзы цзи) или Пурпурный Дворец (Цзы гун) — название созвездия в северной части неба (к северу от Большой Медведицы).

Куньлунь — западная гора, резиденция бессмертных.

63

Здесь перечисляются имена различных даосских бессмертных, сведения о которых в основном почерпнуты Гэ Хуном из агиографического текста «Жизнеописания бессмертных» («Ле сянь чжуань»). Этот текст появился на рубеже нашей эры и обычно приписывается знаменитому филологу и мыслителю ханьской эпохи Лю Сяну, увлекавшемуся даосизмом.

64

Истинные люди (чжэнь жэнь) — восходящее к «Чжуан-цзы» обозначение одной из высших категорий бессмертных. Культ «истинных людей» был особенно характерен для возникшей вскоре после написания «Баопу-цзы» даосской школы Высшей Чистоты (Шан цин), или Маошань (со 2-й половины IV в.).

65

Образ, восходящий к «Мэн-цзы». Подробнее см. коммент. 15 к гл. 1.

66

Имеются в виду обыватели, растрачивающие свою жизнь в безделье и пустых удовольствиях.

67

Образ из «Дао-дэ цзина» (5): «Небо и Земля не гуманны и ко всему сущему относятся, как к соломенной собаке». Согласно комментарию философа III в. Ван Би, соломенная собака (чу гоу) — некое ритуальное чучело, сжигавшееся во время одного из праздников. Фраза из «Дао-дэ цзина» означает, что Небо и Земля (то есть природа), равно как и совершенный мудрец, абсолютно беспристрастны и ко всему в мире относятся равным образом. Этот тезис направлен против иерархизованной этики конфуцианства.

68

О дереве чунь говорится в гл. 1 «Чжуан-цзы», где сообщается, что для него восемь тысяч лет — одна весна, а другие восемь тысяч лет — одна осень.

69

Вэйский император Вэнь-ди — имеется в виду император и знаменитый поэт Цао Пи (сын знаменитого полководца и государственного деятеля Цао Цао), правивший в 220-226 гг.

70

Имеется в виду одежда из асбеста.

71

«Основные суждения» («Дянь лунь») — один из наиболее ранних китайских трактатов, посвященных литературной критике. До настоящего времени не сохранился (был утрачен в сунскую эпоху, X-XIII вв.).

72

Чэньский царь Сы — имеется в виду брат Цао Пи, выдающийся поэт Цао Чжи (192-232 гг.). Его трактат «О разъяснении сомнительного» («Ши и лунь» ) до нас не дошел.

73

Император У (У-ди) — здесь имеется в виду отец Цао Пи и Цао Чжи, полководец Цао Цао (155-220 гг.), считающийся основателем династии Вэй, с провозглашения которой начинается период Троецарствия в китайской истории. Формально первым императором государства Вэй был Цао Пи.

Цзо Цы — знаменитый даос и маг конца Поздней Хань и начала Вэй (рубеж II-III вв.). К нему восходит линия преемственности традиции, представленной самим Гэ Хуном. Предание гласит, что Цао Цао пытался казнить Цзо Цы за его нежелание сделать амбициозного узурпатора бессмертным, но потерпел неудачу, так как Цзо Цы «освободился от трупа» (ши цзе) и обрел бессмертие.

74

То есть очень долго не впадали в спячку и не окукливались.