Древняя история Среднего Поволжья

Ниже вниманию читателя предлагается схема периодизации волго-камской неолитической культуры. В основу периодизации положены материалы широко изученных памятников, данные которых, сведенные в таблицах (А, Б), показывают развитие культуры.

Стремясь дать не особенно дробную периодизацию, автор в предлагаемой схеме принял двухчленное деление на ранний и поздний периоды с соответствующим выделением в каждом периоде нескольких этапов.

Ранний период волго-камской культуры на Средней Волге и Нижней Каме представлен такими основными памятниками, как: верхние слои II Русско-Луговской[71], Кабы-Копрынской стоянок, II Щербетьская, I Ново-Мордовская стоянки, нижний горизонт III Обсерваторской стоянки[72], II Лебединская стоянка, а также значительной серией памятников Куйбышевского водохранилища.

Ранний период подразделяется на три этапа. Такое членение обусловлено, прежде всего, наличием отдельных комплексов, характеризующихся своеобразными орудиями, соотношением техники пластин и отщепов, а также специфичными формами и орнаментацией керамики. Для первого этапа керамика не известна, поэтому этот этап можно назвать докерамическим. Для второго этапа характерно появление керамики с накольчато-прочерченным орнаментом, а для третьего — начало преобладания в орнаментации зубчатых оттисков при сохранении накольчато-прочерченных узоров. Наличие для каждого этапа чистых памятников позволяет считать указанное членение правильным. Это же подтверждается и стратиграфическими наблюдениями, на чем нам еще придется остановиться. Вместе с тем предлагаемую периодизацию еще нельзя считать окончательной, ибо с накоплением материала, особенно полученного в результате раскопок многослойных памятников, несомненно, последует и уточнение нашей схемы.

К наиболее ранним памятникам начальной поры волго-камской неолитической культуры следует причислить верхний слой II Русско-Луговской стоянки[73], I Черно-Мазинскую стоянку, а также группу разрушенных стоянок Куйбышевского водохранилища, в том числе V Атабаевскую, I Кураловскую и II Старо-Куйбышевскую на левом берегу Волги и I Бозяковскую (Бозяковский взвоз), I и V Березовогривские (Лисья коса), III, VIII, XI Балахчинские, I Ивановскую и X Кузькинскую по левому берегу Камы, обнаруженные в 1964–1965 гг.

Почти все эти стоянки занимают высокие дюны надлуговых террас высотой не ниже 10–12 м над уровнем ближайшего водоема. Площади памятников и мощность их культурных отложений незначительны. Так, площадь II Русско-Луговской стоянки — 360 кв. м, а мощность слоя — 15–20 см; протяженность культурного слоя II Старо-Куйбышевской стоянки не превышает 30 м. Во всех прослеженных случаях культурные напластования сверху имеют довольно мощное балластное перекрытие (рис. 10).

Рис. 10. Профиль культурных наслоений II Русско-Луговской стоянки.

1-й слой — докерамический неолит; 2-й слой — мезолит.

Стратиграфические наблюдения, проведенные на II Русско-Луговской стоянке (рис. 10), убеждают в целесообразности выделения этапа докерамического неолита. На этой стоянке под значительной толщей балласта были вскрыты два культурных напластования, разделенных между собой прослойкой в 10–15 см (рис. 10), Нижний слой отнесем к периоду развитого мезолита. В верхнем слое собран только кремневый материал, керамики не обнаружено[74]. Вместе с тем среди этого материала имеется два целых и семь обломков крупных тесловидных орудий со шлифованной поверхностью (рис. 11, 17) — черта уже явно неолитическая. Незначительный стратиграфический разрыв обоих культурных напластований позволяет предполагать весьма раннюю неолитическую датировку верхнего слоя. Отсутствие керамики позволяет относить комплекс верхнего слоя к докерамическому этапу неолитической эпохи.

Рис. 11. Кремневые орудия докерамического этапа волго-камского неолита.

1, 15, 18 — I Бозяковская стоянка; 2, 13 — II Старо-Куйбышевская стоянка; 3, 6, 14, 16, 19 — V Березогривская стоянка; 4, 11, 12, 17 — II Русско-Луговская стоянка (верхний слой); 5, 7-10 — I Черно-Мазинская стоянка.

Сходный с верхним слоем II Русско-Луговской стоянки кремневый инвентарь обнаружен на I Черно-Мазинской стоянке, где раскопками В.Ф. Черникова в 1963 г. изучены остатки жилища типа неглубокой полуземлянки подквадратной формы (5×5 м) с одним выходом и несколькими очажными пятнами. Вдоль краев жилищного пятна отмечены следы столбовых ямок. Как по форме, так и по конструкции это жилище занимает промежуточное положение между позднемезолитическим домом Кабы-Копрынской стоянки и неолитической полуземлянкой II Лебединской стоянки.

Керамики на памятниках не обнаружено. Очевидно, население еще не было знакомо с навыками изготовления глиняной посуды. Но вместе с тем несомненно вступление местных племен в новую неолитическую эпоху. Об этом свидетельствует каменный инвентарь, в способах обработки которого и в формах ощущается становление неолитических традиций. Хотя процент ножевидных пластин по отношению к отщепам все еще высок — 28–31 % (см. табл. А), но пластины имеют крупные размеры и более грубые черты (рис. 11, 2, 7). Нуклеусы представлены полупризматическими и четвертьпризматическими формами с коническим завершением (рис. 11, 1, 8, 13), однако преобладают аморфные образцы. На пластинах изготовлены: концевые скребки (рис. 11, 14), немногочисленные боковые резцы (рис. 11, 2, 7), ножи, вернее, пластины с краевой ретушью (рис. 11, 15), скребковидный нож-резчик типа ложкаря с выемчатой рукояткой (рис. 11, 6), проколки, сверла (рис. 11, 4, 5) и несколько наконечников стрел листовидной формы с двусторонней обработкой по краю пластины (рис. 11, 3). Большинство этих изделий, сохраняющих в характере обработки и в формах мезолитические черты, является связующим звеном между позднемезолитическими и ранненеолитическими кремнями. На отщепах были изготовлены скребки концевые и боковые (рис. 11, 9, 12).

Таблица А. Каменный инвентарь основных стоянок Волго-Камской неолитической культуры.

Примечание: Х — наличие; — отсутствие.

Наиболее специфичными орудиями являются крупные асимметричные долота и тесла с горбатой спинкой и плоским брюшкам, обработанные еще микролитической техникой стесывания, напоминающей отжим ножевидных пластин, отчего на выпуклой поверхности многих из них сохранились следы характерных вертикальных фасок (рис. 11, 18, 19). Обработке в основном подвергалась лишь одна сторона орудия, — выпуклая, тогда как брюшко сохраняло часто очертания кремневой основы. Граней по спинке нет, хотя большинство подобных орудий[75] несет следы весьма тщательной шлифовки по лезвию (рис. 11, 17).

Подобные орудия, определяемые как наиболее ранние неолитические, появились в ряде памятников лесной полосы Европы и Азии раньше начала изготовления глиняной посуды. К числу их можно отнести крупные орудия докерамических неолитических памятников Швеции[76], памятников древнейшей стадии культуры «ертебелле» в Скандинавии[77], асимметричные сланцевые топоры и тесла позднемезолитической культуры суомус-ярви в Финляндии[78], древнейшие полированные орудия ранненеолитических комплексов Крыма[79], Кавказа[80], Северной Украины[81], Исаковского этапа прибайкальского неолита[82] и др. Характерно, что, несмотря на территориальную разобщенность всех этих указанных пунктов, почти везде в лесной зоне совершенно закономерно и, очевидно, конвергентно вырабатывается один тип асимметричных орудий, преимущественно с горбатой спинкой и частичной шлифовкой. Большинство указанных памятников датируется в основном второй половиной V и началом IV тысячелетия до н. э. Так, в частности, древнейшие (докерамические) слои культуры «ертебелле» по C14 датированы 4500–3400 гг. до н. э.[83] Этот хронологический период как наиболее вероятный следует принять и для начальной фазы неолита Волго-Камья. Подтверждение такой ранней даты дает и пыльцевой анализ отложений верхнего слоя II Русско-Луговской стоянки, свидетельствующий о существовании ее в эпоху максимума увлажненности атлантического периода[84] который, по мнению палеоклиматологов, падает на грань V–IV тысячелетий до н. э.[85] На относительно ранний возраст местных памятников начальной поры неолита указывает и отсутствие керамики, что, как известно, характерно для древнейших неолитических стоянок лесной полосы Восточной Европы и Приуралья, датируемых V–IV тысячелетиями до н. э.[86]

71

А.Х. Халиков. Материалы к изучению истории населения Среднего Поволжья и Нижнего Прикамья в эпоху неолита и бронзы, стр. 22–24.

72

А.Х. Халиков. Неолитические памятники в Казанском Поволжье. МИА, № 61, 1958.

73

А.Х. Халиков. См. примеч. 67, стр. 22–24.

74

Там же, стр. 24.

75

Подобные орудия обнаружены во всех исследованных стоянках, в том числе: на II Русско-Луговской — два целых и два обломка, на I Черно-Мазинской — одно целое и четыре обломка, на II Старо-Куйбышевской — одно целое, одна заготовка и один обломок, на I и II Бозяковских — два экземпляра и на I и V Березовогривских — девять экземпляров и т. п.

76

C.A. Altin. The Chronology of the Stone age settlement of Scania. Sweden, p. I. Acta archaelogica Lundensia, ser. 4. Lund, 1954, s. 233.

77

L. Troels-Smith. Ertebølkultur — Bohden kultur, Aarbøger, 1953; Tt. Mathiassen. Danske Oldsager. I Eldre Stenalder. Kobenhaven, 1948, N 179.

78

V. Luho. Die Askola-Kuttur, Die fruhemesolithische Steinzeit in Fi

79

Д.А. Крайнов. Пещерная стоянка Таш-Аир I как основа для периодизации послепалеолитических культур Крыма. МИА, № 91, 1960, стр. 95.

80

А.А. Формозов. Исследования памятников каменного века на Северном Кавказе в 1957 г. КСИИМК, вып. 78. М., 1960, стр. 21.

81

В.П. Левенок. Работы Деснинского отряда в 1956 г. КСИИМК, вып. 74, 1959, стр. 33.

82

А.П. Окладников. Неолит и бронзовый век Прибайкалья. МИА, № 18, 1950, стр. 175, 176.

83

H. Schwabedissen, K.O. Mu