Страница 73 из 80
И он отдал ему приказ: немедленно выехать в Донго и «решить вопрос».
И есть версия, согласно которой Луиджи Лонго не ограничился тем, что дал приказ на решение вопроса, а поехал в Донго сам, чтобы уж быть уверенным до конца, что все сделано как надо.
Ну, а дальше «полковник Валерио» — кем бы он ни был — действовал быстро.
Он выехал из Милана рано утром 28 апреля 1945 года, еще затемно. С ним был надежный конвой из пятнадцати хорошо вооруженных и не раз проверенных людей.
Он приехал в Донго, выяснил в штабе бригады гарибальдийцев место, где держали Муссолини, и, не слушая никаких возражений, поехал прямо туда. Дуче и Кларет-та Петаччи жили в обычном крестьянском доме — под охраной, конечно, но содержали их хорошо, дали поесть и отдохнуть и не разлучали, ночь на 28 апреля 1945-го они провели вместе.
«Полковник Валерио» подъехал к их дому, сказал Муссолини, что «приехал его освободить», посадил в машину и его, и Кларетту, отвез на некоторое расстояние, остановился и сказал, что «комедия окончена». Муссолини прислонили к стене, и под истерические крики Клары Петаччи «полковник» убил его автоматной очередью. Второй очередью он убил и ее. После этого у трупов оставили двух часовых, а «машина повернула в Донго.
Надо было торопиться — по плану следовало прикончить и всех остальных.
Конец эпохи Муссолини
I
В деревне Донго, несмотря на всю ее малость, был и собственный парк, разбитый у берега озера, и даже с каменным парапетом у линии воды. Там-то, у парапета, конвой выстроил пятнадцать иерархов фашистской партии, пойманных вместе с Муссолини. Когда «полковник Валерио» втолкнул к ним еще одного человека, в иерархию не входившего, — Марчелло Петаччи, брата Кларетты, — они бурно запротестовали:
«Выкинуть его! Он предатель, он недостоин умереть вместе с нами!»
И они его действительно вытолкнули, и кто-то из них воскликнул: «Да здравствует Италия!» — но времени на такие церемонии было мало.
Всех казнимых повернули лицом к озеру и скосили одним залпом.
Но их было пятнадцать, и стрелков в расстрельной команде было столько же, и получилось так, что наповал убили не всех, и пришлось заниматься хлопотливым делом добивания раненых — из пистолета и в упор, — а тем временем Марчелло Петаччи вырвался из рук конвойных и побежал.
И бежать ему было некуда, и был доктор Марчелло Петаччи упитанным человеком, а вовсе не спортсменом, — но ужас неминуемой смерти придал ему силы, и догнать его никак не могли.
В конце концов он бросился в озеро и поплыл куда-то, но теперь, когда он перестал метаться, преследователи сумели наконец хорошенько в него прицелиться. Так в озере Марчелло Петаччи и пристрелили, но труп в воде не оставили, а вытащили на берег.
В числе прочих его кинули в кузов грузовика, потом подобрали и тела Бенито Муссолини и Кларетты. Они таким образом оказались последними при загрузке, и их бросили поверх остальных.
В Милан грузовик пришел 29 апреля 1945 года.
Трупы выставили на потеху толпе на маленькой площади Пьяцца Лорето, возле гаража с бензоколонкой. На тела казненных плевали, мочились, в них кидали камни и всякий мусор. В руки Муссолини всунули какую-то палку и сказали, что это его скипетр, какой-то человек держал труп Кларетты, чтобы все могли видеть ее лицо.
На Пьяцца Лорето притащили пойманного живым Аки-ле Стараче и показали ему труп Муссолини.
Он поглядел на тело своего вождя, выкинул правую руку вперед и вверх, как и полагалось в образцовом римском салюте, и закричал: «Да здравствует дуче!»
Муссолини говорил в свое время, что Стараче глуп, но верен, и верным он оказался до последнего часа. Или даже до последней минуты, потому что примерно столько времени после своего последнего приветствия дуче он и прожил.
Акиле Стараче застрелили тут же, на месте, и тут кому-то из партизан и пришла в голову блестящая мысль — подвесить трупы за ноги на перекладине стоек бензоколонки.
Так и сделали.
Они висели все вместе, одним рядом, слева направо — и Никола Бомбаччи, и Бенито Муссолини, и Клара Петаччи, и Акиле Стараче, и все остальные. Какая-то добрая душа завернула обратно задравшуюся юбку Кларетты и подвязала ее к коленям — наверное, для того, чтобы покойная выглядела все-таки как-то поприличней.
Муссолини не пожалел никто. Еще когда его труп лежал на земле, сильно брошенный камень расколол ему череп. И теперь с головы дуче тонкой желтовато-серой жидкой струйкой наземь стекали мозги…Они собирались в лужицу у подножия его виселицы.
II
Гитлер покончил с собой в Берлине 30 апреля, на следующий день после публичного поругания над телом его соратника. В Италии на это особого внимания не обратили — война так или иначе догорала, но в разбомбленной стране не хватало хлеба, и людям было не до символических сближений.
Трупы с виселицы на Пьяцца Лорето сняли по настоянию архиепископа Миланского — он был страшно возмущен, призывал «похоронить покойных по христианскому обычаю», — и его послушались.
Ярость понемногу спадала. Маршала Родольфо Гра-циани подержали в тюрьме, в 1950 году приговорили к 19 годам тюрьмы, но очень скоро амнистировали, и он дожил до 1955-го.
Дино Гранди и вовсе повезло — его вместе с Чиано приговорили к смертной казни, но заочно, потому что в августе 1943 года он бежал в Испанию. Потом его немало поносило по свету — он жил в Португалии, потом в Бразилии. Но к концу жизни все-таки вернулся в Италию и умер в родном городе, Болонье, на 93-м году жизни.
Маршала Бадольо сразу после войны собирались было судить примерно таким же образом, как судили руководителей рейха — по обвинению в разжигании войны, судом Международного трибунала. Черчилль спас его от тюрьмы, а к 1947 году с маршала сняли и все обвинения.
В своем родовом поместье он дожил до 1956 года.
Вальтер Аудизио, убивший Муссолини — ну, или считавшийся его убийцей, — сделал политическую карьеру. В 1946-м Италия после проведенного в стране референдума стала республикой, и уже в 1948 году Аудизио стал депутатом парламента от коммунистической партии, а в 1963-м вошел в сенат.
В 1968-м он оставил политическую стезю и вошел в директорат крупнейшей итальянской нефтегазовой компании Eni (Eni S.p.A.). Он умер в 1973 году, оставив значительное состояние.
Странная карьера в какой-нибудь другой стране — но не в Италии.
В политической жизни послевоенной Италии участвовала и Анжелика Балабанова. Вторая мировая война застала ее в Нью-Йорке, но сразу после окончания военных действий она вернулась в Европу, примкнула в 1947 году к Социалистической партии итальянских трудящихся, очень способствовала ее преобразованию в Итальянскую социал-демократическую партию и бескомпромиссно сражалась против партнерства ее с коммунистами. Анжелика Балабанова вообще в большевизме после смерти Ленина сильно разочаровалась. Умерла она в ноябре 1965-го, пережив Муссолини больше чем на 20 лет.
Похоронена в Риме.
За четыре года до нее скончалась и Маргарита Царфати. В 1938-м ей пришлось бежать, и почти 10 лет она провела в Латинской Америке — сначала в Аргентине, а потом в Уругвае. Способный человек, Маргарита Царфати испанский язык освоила так, что в Монтевидео работала журналистом — но в 1947 году вернулась на родину.
Несмотря на тесно связанное с Муссолини прошлое, претензий к ней не имели, и в 50-е годы она опять стала видной фигурой в итальянской культуре.
У нее был огромный личный архив, содержавший более тысячи писем Муссолини, но она их никогда не публиковала, и куда они делись после ее смерти, неизвестно и по сей день.
Леде Рафанелли не понадобилось возвращаться в Италию — все годы фашистской диктатуры она так там и жила в полном уединении, но в 1946-м опубликовала письма к ней, написанные ее возлюбленным еще до того, как он стал дуче. Она собрала их в книгу, которую назвала: «Una do