Страница 71 из 80
Жажда спасения была единственным предметом, соединявшим публику и оратора.
Бенито Муссолини считал Гитлера «мистиком, вставшим во главе великого народа». Слово «мистик» предполагало сопряженную с фанатизмом веру в нечто сверхъестественное и готовность сражаться до конца, и пожертвовать в этой борьбе жизнью, но Муссолини-то был не мистиком, а очень земным человеком, никаким фанатизмом не опьяненным. И он был вполне в состоянии трезво поглядеть на вещи и знал, конечно, что конец подходит неотвратимо.
Но все-таки дуче хотел жить — и надеялся выкрутиться.
Тут даже наметился некий конкретный канал — генерал СС Карл Вольф.
О таинственных делах генерала Муссолини мог только догадываться: тот изо всех сил пытался договориться с союзниками о приемлемых условиях сдачи. Но кое-что дуче знал, потому что, хотя переговоры велись через Швейцарию, в качестве «поручителя в доброй воле генерала Вольфа» выступал кардинал Ильдефонсо Шустер, архиепископ Миланский, и это через него Вольф по просьбе союзников освободил из тюрьмы нужного им человека.
В общем, Муссолини поговорил с архиепископом, тот посоветовал ему поговорить с генералом Вольфом, и в итоге они действительно встретились и поговорили.
Ничего конкретного Карл Вольф своему собеседнику не сказал и никакими связями не поделился, но заметил, что для торга надо иметь что-то, что можно продать.
У дуче нет ни вооруженных сил, ни собственной территории — но если нажать на «социализацию режима», то союзники, может быть, и примут отказ от такой политики как плату[159].
Уж Социальная Республика в Северной Италии им будет решительно ни к чему.
V
Воистину утопающий хватается и за соломинку. Вроде бы совершенно очевидно дикую идею построения социализма в Республике Сало действительно попытались осуществить — в конце января 1945 года создали специальное Министерство труда, посредством которого начали «передачу предприятий под рабочий контроль».
Отклик получился хуже некуда — из 29 229 рабочих и служащих заводов FIAT в Турине на выборах в совет проголосовало 274 человека — меньше 1 % от общего числа «избирателей»[160].
7 марта 1945 года Муссолини произнес яркую речь. Слушали его офицеры «черных бригад» и, согласно газетным отчетам, нашли ее совершенно прекрасной. Дуче и сам был доволен — все 400 человек, что были в аудитории, выразили полную готовность «защищать долину реки По до последней капли крови, шаг за шагом и дом за домом».
Как раз в этот день, 7 марта 1945 года, англо-американские войска под командованием Эйзенхауэра перешли Рейн, а русские продвинули свои позиции так, что их теперь отделяло от Берлина не больше 100 километров.
Партизанская война в Северной Италии усилилась. По оценкам ведомства Карла Вольфа, в отрядах, формируемых самыми разными партиями — от коммунистической и до народно-католической, — числилось уже около 200 тысяч человек.
И их было бы вдвое больше, если бы не нехватка оружия.
В общем, меньше чем через неделю после своей «блестящей речи» о героическом сопротивлении Муссолини приехал в Милан, и его сын вручил там кардиналу Шустеру документ под названием «Предложения Главы Государства о начале переговоров».
Содержание этого документа, надо сказать, было поистине поразительным. Сначала едва ли не буква в букву повторялся тот бред, который наличествовал в речи от 7 марта — всякие там лозунги насчет обороны долины реки По до последней капли крови и готовности сражаться за каждый дом и за каждый камень, — а потом шло предложение о немедленной сдаче с одним-единственным условием: капитуляция будет сделана только перед войсками союзников.
Англо-американские войска не встретят со стороны фашистов ни малейшего сопротивления, но они должны пообещать не пустить в Северную Италию ни королевские войска, ни карабинеров, ни — пуще всего — никаких партизан, будь они хоть коммунисты, хоть католики.
И еще дуче хотел знать, что же уготовано членам его правительства и людям, занимавшим важные посты в Социальной Республике, и даже перечислял возможные альтернативы: «Арест? Ссылка? Концентрационный лагерь?».
В списке было одно упущение, которое прямо-таки бросалось в глаза своим отсутствием: «Смертная казнь».
VI
Никакого ответа от союзников Муссолини не дождался, но примерно через три недели после его «предложения», 9 апреля 1945 года, в Италии началось их новое наступление, а сопровождалось оно общей забастовкой на железных дорогах по всей долине реки По, которую фашисты как бы собирались защищать. Забастовка была поддержана всеми партиями, и было заявлено: «Места работы становятся центрами национального восстания».
11 апреля 1945-го американские войска вышли на Эльбу, еще через два дня стало известно, что пала Вена, 16 апреля за ней последовал Нюрнберг, нацистская столица рейха, — в общем, надеяться было уже не на что.
Муссолини оставил свою резиденцию и срочно уехал в Милан.
21 апреля союзные войска вошли в Болонью, 25-го — перешли реку По. В этот же день объединенный комитет всех партий итальянского Сопротивления принял декрет, в который входила так называемая 5-я статья: фашистского правительства и иерархи фашистской партии, виновные в разрушении свободы, создании тиранического режима, приведшего страну к катастрофе, должны быть наказаны смертью или, в не столь серьезных случаях, каторжными работами».
Что интересно, так это то, что в этот же день комитет согласился на встречу с Муссолини в резиденции архиепископа Миланского.
И встреча действительно состоялась.
Дуче было предложено безоговорочно сдаться, без всяких гарантий даже в отношении его личной безопасности, и он тем не менее не отверг предложения сразу же, а сказал, что ему нужно подумать.
Он подумал — и решил, что нужно бежать.
25 апреля 1945 года колонна, состоявшая из десятка автомобилей, двинулась из Милана на север, по направлению к Альпам. Примерно через час они добрались до префектуры Комо — там был устроен лагерь фашистской милиции.
Предположительно к префектуре должен был подойти и Паволини во главе 5000 вооруженных людей — но он так и не появился. Муссолини ждал его до 3.00 утра следующего дня и отправился дальше, успев только черкнуть жене короткое письмецо:
«Моя дорогая Ракеле!
Наступает последняя полоса моей жизни, последняя страница моей книги. Может быть, мы больше уже не свидимся. Я прошу у тебя прощения за все огорчения, которые причинил тебе, сам того не желая.
Как ты знаешь, мы намереваемся двигаться к Вальтеллину».
Письмо подписано красным карандашом и датировано — 25 апреля 1945, XXIII год фашистской эры.
Тут нужны некоторые комментарии.
Вальтеллина (ит. Valtellina, нем. Veltlin) — долина в Италии, на самом севере страны. По ней можно было попасть из габсбургских владений в Италии в габсбургские владения в Германии, и во время Тридцатилетней войны, при кардинале Ришелье, за этот путь жестоко сражались. Сражения того века уже давно отшумели, но и сейчас Вальтеллина могла послужить путем в пределы рейха.
По-видимому, туда Муссолини и направлялся, в сторону швейцарской границы.
VII
Автомашины, однако, не доехали до нее, а остановились в деревеньке Грандола. Почему — неизвестно. Может быть, Муссолини все-таки надеялся на встречу с Па-волини и его отрядом — отсутствие вооруженного охранения дуче очень тревожило.
Как бы то ни было, кортеж остановился.
А пока суд да дело, две машины все-таки отправились к границе, до нее уже было рукой подать. Где-то через час один из уехавших вернулся — и не на машине, а бегом. Как оказалось, итальянская пограничная стража на пропускном пункте поменяла стороны и арестовала пытавшихся переехать границу фашистов — они не смогли добраться даже до патрульной линии швейцарских пограничников.
Что оставалось делать?