Страница 15 из 28
Учительница не отвечала.
— Хотите, буду вас каждое утро с горки спускать?
— Иди домой, — глухо сказала она. — Простудишься… Холодно, иди.
Но Колька не унимался:
— А смеяться-то никто больше не будет, вы не беспокойтесь… Вы уж не уезжайте от нас.
Учительница, прижимая к себе тетради и туфли, шла к школе. Только сильно хлопали на ней сапоги.
У входа их встретил директор. Он оглядел Эмилию Борисовну и Кольку, хмыкнул и сказал:
— Слезы-то утрите… Дайте туфельки ваши подержу. — Когда за нею закрылась дверь, директор грустно подмигнул Кольке и спросил: — Ну, что, брат Лабутин, худо?
— Вы это… как его… — заговорил Колька, переступая с ноги на ногу, — вы тесу мне дайте.
Директор удивленно поднял, брови, потом понял.
— Тебе — дам. Уважаю тебя, Лабутин, Сколько тебе нужно: кубометр, два?
— Ступенек двадцать там будет… Да перила…
— Думаешь, не уедет?
— Останется! — убежденно сказал Колька. Потом он поманил директора пальцем, и тот наклонился.
— Туфельки-то красные… наверху, в грязи!.. А она-то… в чулках — вниз!.. Ну, кино!
— Да ну? — спросил директор.
— Ну да!
И они весело засмеялись.
ВРАТАРИ
«Вот возьму один мяч и побегу домой», — решил Филя и крикнул:
— Митяй, постоишь? Мне домой надо.
Колено распухло, а под коричневыми нитяными перчатками ныл палец, нарывавший со вчерашнего дня. Поваляли его сегодня здорово, а Колька Лабутин угодил еще своим сапожищем по колену. Нет, надо было сразу после этого идти домой.
Филя вышел из ворот, пока мальчишки возились на противоположном конце поля, и сорвал подорожник, чтобы приложить к пальцу. Но в это время на поле что-то изменилось, игроки остервенело помчались прямо на него.
— Вратарь, на место! — услышал он чей-то голос, кинулся было к воротам, упал, но мяч прокатился мимо его рук. И уже встав, он увидел над собой Малагу.
— Ну, что, самодеятельность? Нервишки не выдерживают? — усмехнулся Малага. — Лечиться надо. А ну-ка все сюда! Сам буду тренировать.
Мальчишки столпились вокруг знаменитого лесхозовского вратаря. Был он не один, поодаль его приятель, механик с лесопильного Артем Гуляев. Оба были принаряжены в черные костюмы и белые рубахи, расстегнутые у шеи, а забрели на поле случайно, пока ожидали автобуса, чтобы ехать в район.
— Ну, кто встанет? — спросил Малага. — Или, может, все сразу? А то давай!
— Филя! — закричали ребята. — Филя встанет!
— Это который Филя? Вот эта дырка? И это всё, что у вас есть?
— Не могу я… — сказал Филя, опустив голову. — У меня коленка болит… И палец нарывает. Еще со вчера…
— Ну, у кого еще что болит? — спросил Малага, наступив узконосым ботинком на мяч. — На горло никто не жалуется? А на аппендицит?
— Да ладно, Малага, не может он, — сказали ребята. — Пусть Феоктистов Васька постоит. Иди, Васька, постой!
Васька натянул перчатки, поданные ему Филей, и сразу же суетливо забегал вдоль ворот в ожидании Малагиного удара.
Малага отодвинулся слегка, коротким движением ноги послал мяч, и Васька тотчас же был сбит с ног.
— Нет, не могу я… — сказал он, растерянно улыбаясь. — Боязно как-то. Кабы из своих кто…
— Эх, Филя бы встал! — крикнул Ванька Генеральский. — Может, попробуешь, Филя, а?
— Попробуй, — заговорили ребята, — ведь не умрешь, попробуй!
— А может, и в самом деле встанешь? — спросил Малага. — Не бойсь, сильных бить не буду. И выше роста тоже не дам.
Филя слушал все это, наклонив голову, и вдруг, решившись, захромал к воротам.
Первый мяч пришелся ему на грудь.
— Хорошо! — сказал Малага. — Молодец. Эй, подайте ботинок!
Мальчишки принесли ему ботинок, отлетевший во время удара.
— Ну, а теперь — в левый угол. Не торопись, падай ровно с ударом моей ноги! Р-раз!
Филя распластался в броске, встал с земли с мячом в руках и, одновременно морщась от боли и улыбаясь, выкатил мяч Малаге.
Мальчишки довольно загудели:
— Не торопись, Филя, отдыхай!
А Ванька Генеральский вдруг крикнул из толпы:
— Не бойсь, Филя, тренер-то тряпочный!
— Это кто сказал? — не оборачиваясь, спросил Малага. — Слышь, подойди ко мне, кто это сказал.
— Эй, Малага, хватит! — крикнул Артем, безразлично покуривавший на скамейке. — Мы так и на автобус опоздаем. Слышь, пойдем!
— Успеем… Ну, а что у тебя в правом углу? Дырка?
— Сам ты дырка! — крикнули из толпы. — Не бойся, Филя, ему и не забить!
А Генеральский громче всех:
— На встрече с солдатами три мяча пропустил! И-эх!..
Малага разбежался, но у самого мяча сделал поворот и ударил по мальчишкам. Они рассыпались в разные стороны, а Малага, уткнув руки в бока, захохотал.
— Эй, еловы шишки, пасни мяч сюда! — кричал он. — Да не бойтесь. Я дядя добрый!
Ему кинули мяч, он ударил по воротам, и Филя опять отбил. Он стоял, согнувшись, сухонький, покрытый грязью и синяками, и только глаза его исподлобья следили за Малагой.
Все мальчишки переместились теперь к воротам, облепили штанги, и Малага остался один.
— Смотри-ка, новый Яшин выискался! — сказал он Артему, но сделался вдруг серьезным, скинул пиджак, снял с правой ноги ботинок и отошел на несколько шагов от мяча.
— Ты и штаны скинь, Малага! — кричали мальчишки. — Скорей попадешь!
— Это зло его берет, что кубок районный проиграли!
Но Малага как будто ничего не слышал, он только прощупал Филю глазами и, подбежав, сильно ударил по мячу.
Мяч просвистел, ударил Филю в лицо, сбил его с ног и отскочил.
Филя встал, поправил кепчонку. Из губы его текла кровь. Он был бледен и только потуже натягивал на больную руку перчатку. Мальчишки приумолкли, беспокойно поглядывая то на него, то на Малагу.
«Ну всё, — подумал Филя, — еще такой удар, и пойду домой. Коленка шибко болит. И голова кружится…»
— Автобус, Малага! — крикнул, подымаясь со скамейки Артем.
— Ничего, — сказал Малага, не сводя с Фили глаз. — Минут десять еще постоит.
— Пойдем, — сказал Артем, взяв его за рукав. — Очумел совсем. На пацанах хочешь отыграться…
— Не тронь!.. Мне из принципа надо ему забить!
— Малага — дырка! — крикнул Генеральский, подпрыгивая и размахивая руками. — Чучело ты, а не вратарь! А наш Филя держит, хоть сколько ты ему бей!
Малага ударил, Филя бросился в левый угол, но не успел — мяч вылетел с другой стороны ворот и ушел еще метров на двадцать.
А Филя так и остался лежать на земле, в левом нижнем углу ворот, вытянув руки в рваных нитяных перчатках. Мальчишки и Артем подбежали к нему, перевернули. Он был сильно бледен, грудь его дышала судорожно и часто. С озера принесли полную кепку воды, побрызгали на Филю, умыли ему лицо. Он встал, оглядел всех светлыми невидящими глазами и спросил:
— Пропустил я, что ли?..
— Да ладно тебе, — тихо сказал Генеральский. — Такой мяч и Яшин бы не взял.
— Очухался все-таки! Видел, какой был удар? — весело сказал Малага Артему, вытряхивая из ботинка песок. — Давай, Артюха, автобус!.. — И он, не оглядываясь, побежал. Умолкнувшие мальчишки столпились вокруг Фили. Только Ванька Генеральский не выдержал, — подняв кулак, крикнул в сторону остановки:
— Ну, подожди, Малага, подожди!..
НА КАРТОШКЕ
— Вот будете знать, каково трудодень достается, — ворчала крепкозубая бабка, когда мы приходили обедать. Мы копали картошку в дальней бригаде, на усеянных камнями полях. — Не знаешь, куда поспевать, то ли в свой огород, то ли в колхозное поле…
По утрам вместе с нами подымалось бледное солнце, но еще долго надо было прыгать и дуть на руки, чтобы согреться.
В первый день за обедом у нас был разговор. Мы решили, что весь заработок пойдет в фонд школы.
— За питание пусть не высчитывают, — сказал наш бригадир Генеральский. — Пропитаемся и так. Лучше фотоаппарат купить на эти деньги.