Загадка загадочной загадки

После звонка все ломанулась к выходу, а меня Ольга Борисовна подозвала к себе.

— Как ты осваиваешься, Ваня? Всё хорошо? — спросила она.

— Да, — с некоторым недоумением ответил я. — Осваиваюсь потихоньку.

— А как тебе соседка по парте? Не хочешь пересесть?

— Нет, не хочу, — ещё больше недоумевая, отказался я.

— Ну ладно, иди, — мне показалось, она была разочарована моим отказом. — Если что, обращайся ко мне сразу.

Немного странно. Чем-то ей Анжелика не угодила, что ли? Я вообще-то совсем не обращал внимания на свою соседку. Она со мной не заговаривала, я с ней тоже, и меня это совсем не напрягало. Да чего там напрягаться, мы всего один день проучились.

— Ой, погоди, — окликнула она меня уже в дверях. — Вера почему-то забыла журнал взять, отнеси ты.

— Она не забыла, — объяснил я. — Просто классный журнал носят старосты, а мы старосту ещё не избрали.

Ольга Борисовна изумилась.

— Вера не хочет больше быть старостой? Она ничего не говорила.

— При чём тут хочет-не хочет? — изобразил изумление и я. — Выборов ведь не было.

— Ладно, ступай, это мы с Верой обсудим, — нахмурилась классная, вручая мне журнал.

Сейчас должна быть сдвоенная химия, и я пошёл на третий этаж, разыскивать кабинет. Но по пути завернул к подоконнику, открыл журнал на последних страницах и торопливо переписал телефоны Бочкарева Максима, Звягинцевой Арины и Савостиковой Веры, просто на всякий случай. В кабинет я зашёл буквально за секунду до звонка, и положил журнал на стол перед молоденькой учительницей.

— Ты что, Белов, старостой стал? — агрессивно спросила Савостикова.

— Да где уж нам уж! — буркнул я.

— Так! — пресекла дальнейший разговор учительница. — Здравствуйте-садитесь!

Я быстро достал учебник, тетрадку и дневник. Мог бы не торопиться — учительница с интонациями народной сказительницы стала рассказывать, какой увлекательный предмет мы начинаем изучать. Скукота. Я подпер щеку кулаком и слегка повернувшись, разглядывал соседку по парте. Белая рубашка, черная прямая юбка, золотистые волосы стянуты в свободный хвост на затылке. Она выглядела очень зрело для своих лет, грудь под рубашкой была очень даже. Лицо тоже очень красивое, и какое-то безмятежное. Она скучающе глядела на доску, задумавшись, но, видимо уловив мой взгляд, повернула голову и вопросительно подняла брови. Я мотнул головой, типа — ничего, я так просто.

— Я вам не мешаю? — внезапно раздался надо мной голос. Учительница стояла, нависнув над нашей партой, и смотрела сердито.

— Нет, продолжайте, пожалуйста, — вежливо ответил я. Но, видимо, ответил как-то неправильно — в классе захихикали, а на щеках учительницы вспыхнули красные пятна.

— Встань, когда разговариваешь с учителем! — взвизгнула она.

Я встал.

— Извините, — говорю, — я новенький. У нас в школе нужно было вставать, только когда отвечаешь урок, а обмен репликами можно сидя.

— Обмен репликами? — почему-то задохнулась от возмущения она. — Дай дневник!

Я взял с парты дневник и протянул ей. Она резко схватила его, прошла за учительский стол и написала в нём что-то красной пастой. По классу прошёл возмущенный ропот. Я продолжал стоять. Блин, я реально не понял, что её так задело.

— Возьми! — она кинула дневник на стол перед собой.

Я подошёл к столу, взял дневник, но открывать не стал. Так, а на место мне можно, или надо ждать разрешения?

— Ну что ты встал? Садись!

Она наблюдала за мной, и похоже, ждала, что я поспешу прочитать, что она там написала. Я просто сунул дневник под учебник, лежащий на углу стола.

— Так… на чём я остановилась?

— На «плеяде блестящих учёных-химиков», — услужливо подсказала Савостикова. Не вставая, между прочим.

— Да. Так вот, плеяда блестящих учёных… — продолжила она бубнить, и не затыкалась до самого звонка. Полезной информации — ноль.

На перемене, стоило ей выйти, ко мне подскочил Бочкарев.

— Что она там написала?

Несколько ребят тоже подошли к нам. Я открыл дневник. В строчке напротив сегодняшней химии было крупно написано: «Поведение — 2!» и стояла размашистая подпись.

— Ууу… — загудели школьники. — Несправедливо!

— Они даже не разговаривали! — возмутился мелкий пацан, сидевший сразу за мной.

— Эй, Савостикова, — громко позвал я, поскольку не видел её из-за обступивших мою парту одноклассников. — Разве предметники могут ставить оценки за поведение?

— Дурачкам — могут! — ехидно ответила она.

Ах так! Предательница! Я вскочил, выхватил дневник у Бочкарева и помчался в кабинет русского. Классная ведь просила обращаться, если что, вот я и обращусь. В кабинете не торопясь рассаживались старшеклассники, а Ольги Борисовны не было.

— Где учительская находится? — спросил я у первой попавшейся в коридоре девочки.

— От лестницы направо, — с любопытством глядя на меня, ответила она.

— Там же приёмная директора, — не понял я.

— А после неё учительская, чуть дальше.

— Спасибо! — блин, надо спешить, от перемены осталось меньше половины.

Учительская не понадобилась, Ольга Борисовна шла мне на встречу. Я заступил ей дорогу.

— Иван? Что-то случилось?

— Учитель химии, не знаю, как её зовут, поставила мне два по поведению. Совершенно несправедливо!

— И что?

— Эээ… Но как же… — растерялся я.

— Ты что, с каждой двойкой собрался ко мне бегать?

Я почувствовал, что краснею.

— Нет, но… Вы же просили обращаться, — промямлил я.

— Ваня, ты, видимо, понял меня слишком буквально, — её слова прервал звонок. — Иди скорее на урок, и у меня сейчас тоже одиннадцатый «а».

Чувствуя себя последним идиотом и злясь на самого себя, я побрёл на вторую химию.

Глава 14. У директора

— Разрешите войти? — с порога спросил я.

— Нет, не разрешаю. Урок уже идёт, закрой дверь с той стороны, — глядя мне в глаза, с удовольствием сказала химичка. Я молча развернулся и вышел. Сучка.

Помявшись в коридоре, я решил сходить в канцелярию за Уставом школы, хотя не был уверен, что там описаны все эти правила — когда вставать, когда садиться. Пока шёл, мне вдруг ясно вспомнилось, что выгонять учеников с уроков нельзя, потому что это нарушает их право на образование. Вот только соблюдается ли это сейчас? Кажется, «Выйди из класса!» в эти времена обычное дело.

— Здравствуйте, — обратился я к директорской секретарше. Как её там? А, Лидия Степановна. — Дайте мне, пожалуйста, Устав школы. В библиотеке сказали, он есть у вас.

Она не успела ответить, как сзади раздалось:

— Зачем это тебе устав?

Я обернулся. В приёмную входила директриса, в блестящем голубом плаще и с сумочкой в руках. Получается, она только-только на работу пришла.

— Здравствуйте, Екатерина Алексеевна, — поздоровался я, а она, что удивительно, меня узнала, и заулыбалась.

— А, Ванечка, это ты! Здравствуй. Так зачем тебе Устав понадобился?

— Ну, понимаете, — не стал я ничего выдумывать, — тут в школе оказались какие-то другие правила, чем в моей бывшей были. Вот, хочу ознакомиться, а то уже двойку по поведению получил.

— Другие правила? — удивилась директриса. — Ну-ка, ну-ка, это какие? Кстати, почему ты не на уроке?

— Так меня не пустила учительница химии, и это вообще-то противозаконно, потому что нарушает моё право на образование. Но если у вас так принято…

Директор перестала улыбаться, и переглянулась с секретаршей.

— Давай-ка, Ванечка, заходи ко мне и всё подробно расскажешь. Лида, чаю нам принеси, пожалуйста.

Она прошла в свой кабинет, и я за ней, там помог ей снять и повесил плащ, что, кажется, растопило её сердце.

— Давай вот сюда, — она указала на низенький столик с креслами, стоявший воль стены, хотя тут был, понятно, и солидный директорский стол, и приставленный к нему буквой Т стол для совещаний.

Я пододвинул ей кресло, подождал пока она устроится, и тогда сел сам. Кажется, она была очень довольна моими манерами.