Чужой ребенок

Глава 3

— Ты чего опаздываешь? Я из-за тебя на автобус не успею, — шипит ночная медсестра Зоя, пока я, спешно скинув кроссы, переодеваюсь в форму и натягиваю пониже шапочку.

Отвечать ей ничего не собираюсь, хотя могла бы.

Во-первых, пришла я вовремя, пусть не болтает, а во-вторых… Не до нее мне. И без того не в свою смену выхожу, толком не выспалась после вчерашнего приключения с Ванькой-встанькой, вертелась всю ночь, переживала чего-то… Вот ведь странность, ситуация-то стандартная, обычная самая… А меня почему-то повело. Удивительно просто.

— Пошли, сдам тебе пациентов, как раз перед планеркой успею, — Зоя, с огорчением поняв, что лаяться я не собираюсь, ощутимо сдувается, и дальше мы начинаем обычный рабочий день.

Сдача пациентов, листы назначения, поступившие, вчерашние, список лекарств для получения, не меняющийся, практически, никогда: физраствор, глюкоза, спирт, вата, пластыри, системы, шприцы, гормоны, магнезия и прочее, прочее, прочее…

За ночь новых пациентов не случилось, слава всем богам, из старых никто не умер, так что особо докладывать Зое на планерке нечего.

Зевающий ночной врач, приходящий реаниматолог Костя, вяло кивает на перечисления Зои и умудряется еще и мне подмигивать. Смотрится это потешно, я улыбаюсь в ответ. Перехватываю взгляд начальства, анестезиолога-реаниматолога Димы, отворачиваюсь. Вот за что не люблю дневные будние смены, так это за его присутствие. Ошибка прошлого, чего уж там. Мне кажется, мало кто из молоденьких, только пришедших после училища медсестер, умудряется избежать служебного романа. Я – вообще не исключение. И пять лет назад не избежала.

Теперь пожинаю плоды по полной программе.

Нет, Дима неплохой мужик и хороший спец, с ним на смене легко, он глупостей не делает, не орет попусту, и подставы от него не ждешь.

Наоборот, прикроет даже.

У меня однажды пациент в делирии от стола отвязался, пнул меня ногой в живот и, пока воздух хватала, да на пол валилась, умудрился на окно залезть и вниз с третьего этажа упасть. Короче, оттуда сразу в морг повезли, а нас комиссии еще полгода донимали. И любой другой врач спокойно свалил бы всю вину на медсестру, которая плохо привязала и вообще почему-то не смогла утихомирить двухметрового мужика, впавшего в белую горячку. Но Дима нас отбодал. И себя, и меня. И вообще, сделал все, чтоб меня поменьше трепали вопросами.

Наш недо-роман к тому времени уже год как закончился, причем, по моей инициативе, потому что с женатыми мужчинами спать не комильфо, и совершенно неважно, насколько одинокими и покинутыми ощущают себя на смене эти женатые мужчины.

Но у Димы, судя по всему, сохранились ко мне теплые эмоции.

Короче говоря, я была ему благодарна. Но вот работать под постоянным внимательным взглядом и периодическими разговорами, которые при правильной подаче легко сошли бы за харрасмент… Ну такое… Так себе.

Но я терпела. Терпела и думала о том, что надо еще чуть-чуть наработать стаж. А потом сваливать в терапию, например. Или гинекологию. Кардиологию, наконец. Место в любом случае будет. Медсестер, с опытом работы в реанимации, с руками отрывали везде.

Я все думала об этом, думала, думала… Да так и не решалась. Не представляла, как можно работать где-то еще… Странным казалось даже такое. Приходить на работу, без нервов и стресса проводить часы… А если в терапии, например, то вообще отдых, особенно после реанимационного треша…

Не представлялось, никак не представлялось.

После планерки привычно занимаюсь работой.

В обед заглядывает Иваныч, наш больничный столяр, слесарь, сантехник, электрик и на все руки мастер.

Мы с ним иногда болтаем, когда время есть у меня, он конфетки приносит. Понятно, что в медицине недостатка в конфетах и спиртном никогда нет, но все равно приятно. Дочкой называет… Меня так… Да никогда не называли.

— Эх, дочка, замуж бы тебе, — вздыхает Иваныч, отпивая крепкий, черный, словно деготь, чай. Чифир прямо, а не чай.

— Пффф… — смеюсь я, — зачем? Чего я там не видела?

— Ты – красивая, молодая, деток тебе…

— Вот уж чего-чего, а детей точно не надо.

Вспоминаю смешливые глаза Ваньки, его черные вихры, задорно торчащие в разные стороны… А ведь, залети я в шестнадцать, у меня вполне мог бы быть такой вот Ванька… Свой.

Черт!

С досадой смотрю на Иваныча. Ну вот надо же, принесло его тут, со своими провокациями!

— У нас стул в палате на ладан дышит, — прерываю его наставления, — и зеркало в сестринской все время криво висит.

— Посмотрим, дочка, все посмотрим… А вот замуж бы тебе. Мужа хорошего… Чтоб не боялась жить…

Отворачиваюсь, иду работать.

Машинально проделывая обычные манипуляции, записывая их, почему-то все время думаю о последних словах Иваныча.

С чего он взял, что я боюсь жить? Нисколько не боюсь. Да черт, я такого навидалась, о какой боязни речь вообще?

Ничего подобного…

Боюсь жить. Как это? Как вообще можно бояться жить?

С досадой замечаю, что допустила ошибку в записях, переделываю.

А все из-за Иваныча! Тоже мне, провидец-сваха!

После привозят тяжелого старика с инсультом, и я забываю про слова Иваныча до самого вечера.

И вообще… забываю.

Потому что они – не про меня совершенно.

— Ань, подвезти?

Дима, уже сменившийся и переодевшийся, ждет возле двери, поигрывая ключами от новой иномарочки.

Так. Значит, все эти взгляды утром на планерке и потом в течение дня были неспроста…

— Нет, спасибо, — вежливо отказываюсь, натягивая капюшон на обесцвеченную макушку.

Дима смотрит на меня с неудовольствием.

— И чего ты все время, как пацан-недоросток одеваешься? Красивая же баба…

— Спасибо, — сдержанно благодарю его, сажусь, чтоб переобуться.

— Ань… — голос Димы меняется, становится бархатным таким, плавным… Знакомо, очень знакомо. Не так давно слышала, как он Марину из терапии именно таким нежным игривым баритоном уговаривал прогуляться… До ординаторской в ночную смену, ага. — Ну чего ты шарахаешься от меня?

— С чего ты взял? — удивленно поднимаю на него взгляд, реально удивленно, потому что не замечала за собой «шарахания». Исключительно деловые отношения!

— Ань… — он поднимает меня за локти, перехватывает за талию.

Да черт!

Торопливо выпутываюсь из его рук.

— Дим, ты чего? Медсестры в больнице закончились, что ли? По второму кругу пошел?

— Ань, ты сейчас меня обижаешь… Зачем? Может, я искренне к тебе…

— Искренне. Конечно, искренне. Верю, Дим. Верю.

Аккуратно обхожу его и бегу в сторону автобусной остановки.

У меня завтра и послезавтра – выходные. Отосплюсь! Буду весь день спать и ни о чем не думать!

Когда меня утром следующего дня будит телефонная вибрация, которую я по недоумию забыла вырубить, то сначала даже не понимаю, что это за «ж-ж-ж», и чем бы его прибить…

А потом еще с полминуты тупо пялюсь на незнакомый номер, прикидывая, отрубить его или все же послушать?

Нажимаю на зеленую трубку в итоге.

— Анна?

— Да…

— Вы Ивана Пересветова знаете?

— Кого?..