Глафира

Мы потеряем «Глафиру», подумал вдруг Северин. И «Ермил». Мы ничего не узнаем, и нам придётся отстыковываться и улетать, всё равно ответов или запчастей с Земли здесь нет. «Глафира» не бывала в окрестностях Земли с тех пор, как сошла с лунных стапелей шестьдесят лет тому назад.

Лучше не думать об этом. Он — простой ремонтник, а здесь незадолго до того сгинул спецотряд солдат Научного Центра. И ни следа, ни звука. На всякий случай ремонтный челнок, на котором Северин служил механиком, пристыковался не к основным гражданским шлюзам, как «Ермил», а к вспомогательному грузовому, одному из трёх по правому борту. Левый борт корабля был обращён к планете и скрывался в тени. «Ермил», кстати, находился именно там, и визуально они его состояние так и не оценили. Впрочем, габариты на оперении всё же горели, на «свой-чужой» автомат откликнулся, а вот на вызов — нет. Как и никто из команды, от пилота до солдат.

…Стоять и ждать было невыносимо, и Северин попробовал вызвать «Арвид» снова. Электромагнитный хаос, творящийся в эфире, оставлял для связи лишь небольшие промежутки.

Он щёлкнул рацией, поморщился.

— «Арвид» вызывает Северина, Северин — шум, неразборчиво… — …ём. Арррршшшщииин приёууууууу…

«Арвид» посылал сигнал за сигналом, когда приближалось окно. Примерно каждые двадцать минут — только вот промежутки становились всё больше и больше — генераторы «Глафиры» замолкали, и в электромагнитном аду эфира волны переставали бесноваться и становились способны донести сообщение.

— Авиииииииууссзывает Северина, Сссссшшшш приём.

— Северин слушает. Почти чисто, «Арвид» приём.

— Понял, Северин… Понял. Шшшшше находитесь?

— Возле выхода со второй грузовой палубы к силовой.

— Джжжшссссууууииииеверинкжк сжсжтж мжн пжщм?

Как надоело. У него начинала болеть голова. Он нажал отбой. Лучше ещё подождать.

Беспамятный стон и металлический хрип, глухо блуждавший под потолком, беспокоил цепи, рассыпался по решёткам пола, тыкался в тёмные углы. Северину всё больше казалось, что в этом звуке есть органическая нота, и против воли он поглядывал наверх — а точно ли это ребристый кожух лебёдки, точно ли гнутые балки ферм и стылые аварийные огни, а не рогатая тварь, которая угнездилась в тенях там, наверху, а теперь смотрит на них, гулко зевает, проснувшись, и вот-вот шевельнётся?

Что тогда? Тогда он, наверное, будет орать, пока у него воздух в лёгких не кончится и он не упадёт. Особой смелости Северин за собой не чувствовал. Только не здесь. Он в жизни не полез бы выполнять такую работу, если б не долговая яма. Без зарплаты… Тогда хоть без шлема в вакуум.

«Арвид» оказался единственным судном на этом краю системы, которое успевало состыковаться с «Глафирой» до подлёта «Серапиона», второго челнока спецподразделеня НЦ. Тот спешил, но безнадёжно не успевал. А «Арвид» совершал профилактический облёт дальних станций внутрисистемной связи. Капитан получил прямой приказ на стыковку с «Глафирой». Ну вот они с Оксаной и пошли. Без оружия — откуда оно у техобслуги, — с одними инструментами и фонарями. Он — понятно почему, из-за премии; хотя официально, конечно, потому что квалифицированный механик. Оксану отправили как лучшего электронщика в экипаже, в надежде вытащить хоть какую-то информацию из терминалов «Глафиры». Оба попавшихся по пути, впрочем, были мертвы. На все запросы по телеметрии ответа тоже не было. Задачей-минимум у них значился сбор хоть какой-то информации о маршруте «Глафиры», но даже до минимума пока было далеко.

Он таскал ящик с инструментами, Оксана — лэптоп. Теперь они стояли у стены, равные в своей бесполезности.

Северин отвлёкся от своих мыслей и включила связь снова.

— «Арвид» вызывает Северина, Сева, да где ты делся, Сева!

— Слышу, слышу. Кажись, я пропустил часть окна.

— Да нет. Что там?

— Выход с грузовой палубы к машинному отделению заблокирован. Приоткрыт сантиметров на двадцать и всё. Шлем не пролазит, понятно, еле фонарик проходит.

— И что там дальщшшшш?

— Эй!

— Тут я, тут.

— Темнота полная, даже аварийных огней нет. Мне кажется, там что-то с климатической регуляцией. Влажно, и, хоть убей, кажется, что грязно. Пол в метре за дверями вообще не бликует, чёрный.

— А как ручное?

— Мы вдвоём сдвинули сантиметров на пять. Нам не хватит сил. Или веса. Грава-то плывёт.

— Надо бшшш сразу вчетвером….

— Не трать, блин, время. Пришли кого-то.

— Ладно, пойдут Флорин и Маркел.

— Всё, всё, давай, я тебя уже не слышу. — Северин про себя выругался. Они, конечно, здоровые ребята, но Флорин, рыжий хрен, в скафандре превращается в капризную девку, а Маркела ему лучше бы вообще лишний раз не видеть. Маркелу он должен был денег и старался зря с ним не пересекаться. Хотя куда ты денешься с космического корабля.

— Кщщщ Сеуиииииииииииии!

Вопль динамиков заставил Северина вырубить связь.

— Что там? — спросила Оксана, прижавшись шлемом к шлему. Так разговаривать было проще, и слышно вполне. Всё лучше чем эти бесконечные шшшш приём сшшш вас пжжжжж.

— Флорина и Маркела пришлют, — ответил Северин без воодушевления. Оксана кивнула и отошла.

Он снова протёр щиток. Жаль, стекло обычное, закалённое трехслойное стекло, даже не капролон, и не оксинитрид алюминия, как у военных, подумал он. Впрочем, помогло ли оно военным — неизвестно. Ничего неизвестно, а ты тут сиди.

Северин снова задумался.

Судя по данным, полученным с борта «Глафиры» — пакет информации сопровождал автоматический аварийный вызов — грузовик вернулся из другой системы. Не из Солнечной. Это не предусматривалось никакими сценариями полёта. О том, что он вообще бывал в родной системе, ничего не говорило. Впрочем, почти все данные были повреждены, и понять удалось не многое.

Например, полученная схема системы не давала сосчитать планеты на краю, это было простое растровое изображение, но полностью его открыть не удалось, а программы восстановления давали мало толка. Дальше от съеденного цифровыми изъянами края была видны пара газовых гигантов; потом шёл пояс астероидов, планета, ещё один пояс и ещё пара планет, изображённых схематически и, видимо, безжизненных из-за близости к светилу. Вот та, что находилась между поясами астероидов и, судя по всему, не имела спутников, была представлена парой смутных фотографий. Её чёрная, блестящая поверхность имела какой-то паттерн, словно ряды построенных зигзагом пирамид или призматических скал; но понять, геологическое это или рукотворное явление, было нельзя — паттерн распространялся не по всей планете, но очень чётко проступал местами. Остальная поверхность была затянута мутным тёмно-серым, местами глянцевым, судя по бликам, местами матовым или туманным покровом. Атмосфера ли это, жидкость или твёрдая поверхность, сказать никто не брался. Виднелся один заснеженный полюс и подобие слабых облачных штрихов в нижнем, по ориентации снимка, полушарии. Больше разобрать ничего было нельзя.

Это была какая-то презентация, но почти вся она оказалась стёрта. Из текстовой части сохранились только отдельные слова, которые ничего не проясняли, да и Северин, к сожалению, их не знал. Может, что-то было и засекречено, но, в таком случае, НЦ вряд ли послал бы разбираться обычных ремонтников. Хотя кто знает, что их всех заставят потом подписать, подумал он.

…Он услышал вибрацию пола раньше, чем всё остальное. Чуть позже — глухой звук шагов. Потом увидел медленные, ползучие лучи синих фонарей. Подмога. Надо же, и двадцати минут не прошло.

Махнул Оксане, вскинул руку с фонарём. Обе фигуры махнули в ответ и ускорили и без того не медленный шаг. Хотя, конечно, в скафандре, при искусственном одном g, да ещё и под углом, быстро не походишь.

Флорин и Маркел, двое самых рослых членов команды, всё же спешили. Наверное, им не очень хотелось задерживаться в скрежещущей корабельной пустоте, тем более Флорину, который испытывал в скафандре клаустрофобию, но готов был скорее удавить всех окружающих, чем в этом признаться.