Ультра: Марс

Такси приехало спустя две минуты, за рулём, как оно водится у москвичей, никого не было, полная автоматизация, хотя у нас в Крыму до сих пор есть служба такси, которая использует живых водителей. Нет, большей частью в Феодосии всё же автоматические такси, но по межгороду либо сам ездишь на каршеринге, либо с бомбилами, которых с каждым годом всё меньше и меньше. Справедливости ради, в Москве последний бомбила официально исчез только в прошлом году, так-то я помню, что добирался до телебашни Останкино на такси с живым человеком, аж за 115 рублей, до сих пор горит от местных расценок... Эх, как давно это было...

— Твой папаня не объявлялся? — как бы невзначай спросил я, когда такси тронулось.

— Псевдо-ИИ отжали у него основную массу денег, но, видимо, что-то осталось в оффшорах, — спокойно ответила Прасковья. — Сейчас он где-то в Европе, скорее всего, на Канарах или в Испании. Он любит Испанию.

Новые псевдо-ИИ не были связаны заложенными в них ограничениями и посчитали нерациональной концентрацию таких средств в руках ограниченного круга лиц. Нет, они не стали в стиле красных отнимать и делить, а просто отняли движимое и недвижимое имущество, средства и производственные мощности, а затем включили всё до последней копейки в государственный бюджет.

Недавно по войскам прошёл неприятный слушок, дескать, ударные боты-разведчики уже изжили себя, поэтому прямо сейчас идёт разработка концептуально нового вида боевой техники, про который пока что никому и ничего не известно.

Ну и хрен с ним, я всё равно больше не в войсках...

— А если он надумает приехать? — спросил я у Прасковьи, которая грустным взглядом смотрела в окно.

— Посадят, — пожала та плечами. — Или прибьют. Говорят, что псевдо-ИИ стали намного жёстче в этом вопросе.

Я не нашёл, что ответить.

Наши с Прасковьей взаимоотношения были далёкими от нормальных: все заинтересованные лица думают, что мы состоим в очень близких отношениях, но это не так, тут скорее... Не знаю, как это назвать. Началось ведь всё с того, что я её якобы выиграл во время мордобоя с кончеными, причём формально мы до сих пор вместе только потому, что её грохнут, если она уйдёт от меня. Вот такие вот нездоровые у нас отношения, из которых просто не может выйти ничего хорошего.

По дороге видел в изобилии шастающих по тротуарам гуманоидных роботов, причём местами их было больше, чем людей. Некоторые роботы таскали какие-то вещи за многочисленными шопоголиками, которые бодро сновали по различным бутикам, закупаясь как в последний раз, некоторые занимались уборкой улиц, заменой вывесок и прочими делами. Да уж. У нас в Феодосии суммарно столько роботов нет, сколько в Москве только на одной улице.

Районы сменялись быстро, мы проехали через Реутов, Балашиху, относительно новый район Обухово, а затем оказались в районе Электросталь, где располагалось НИИ, в котором трудился Парис с родителями.

Феодосию никто из них уже почти не вспоминал, дома нашего больше нет, пятитонная фугасная бомба оставила от него глубокую воронку, которую, конечно, разровняли, очистили от строительного мусора, но дом восстанавливать не будут. Власти решили поставить там мемориал памяти жертв войны, там ведь детский сад недалеко располагался...

Многие из моих соотечественников считают, что европейцы с американцами отделались слишком легко, поэтому надо нанести удар, после которого они точно нескоро оправятся. Только вот у Совета псевдо-ИИ свои планы насчёт этого и мнение гражданских его никогда не волновало.

И вот сейчас я задумался, что мы-то уже давно не живём при демократии... Нет-нет, я прекрасно понимаю, что её в принципе никогда не было, был СССР, потом он развалился, номенклатурщики взяли власть и в итоге поставили Путина, который с нами до сих пор, пусть и в ипостаси андроида, который делает вид, типа он настоящий Путин и управляет страной, только вот... Власть то у псевдо-ИИ, которые делают всё, что сочтут необходимым. И да, последняя война показала, что без них мы максимум можем удержать врага от крупномасштабных прорывов вглубь территории, но в отдалённой перспективе войны со всем миром обречены на поражение, а вот с ними можем диктовать условия, перераспределять сферы влияния и так далее...

Но мы не выбирали этих псевдо-ИИ. Они просто как данность. В гордыне своей люди посчитали, что уж машины-то точно не смогут диктовать свои условия, а на деле: мы никак не влияем на политику, проводимую ими, а также ничего не можем поделать со своей жизнью, которая протекает по одному, в целом известному псевдо-ИИ сценарию.

— Ты бы поменьше думал о таких вещах, Гектор, — попросила Суо. — Очень скоро тебе станет понятно, что ты неправ в своих суждениях.

— Это каким же образом? — мысленно спросил я.

— Увидишь сам, — Суо даже не сочла нужным появляться передо мной. — Пока что не думай об этом, я уверяю тебя, всё будет хорошо, в итоге.

Хотелось бы верить...

Мы доехали до КПП НИИ имени И.А. Полетаева.

У ворот такси было остановлено группой боевых роботов, которые просканировали всё сверху донизу, а затем приказали покинуть машину.

Мы с Прасковьей вышли, один из роботов просканировал меня на предмет запрещённых к проносу вещей, заставил вытащить из кармана телефон, просканировал его, после чего разрешил проходить дальше.

Прасковью трясли чуть дольше, им не понравилась 0,2 л фляжка коньяка, которую она носила с собой постоянно. Пришлось оставить, так как подобные вещества запрещены в данном НИИ.

Когда ворота открылись и мы прошли на территорию, нас уже ждал электромобиль, который должен был доставить нас до адресата.

— Такое впечатление, что он нас ждал, — произнесла Прасковья.

— Да он точно уже в курсе, что мы приехали, — улыбнулся я.

На электромобиле, представляющим из себя что-то вроде гольф-кара, который не оснащён рулём и иными средствами управления, мы поехали по асфальтированной дорожке, аккурат к здоровенному стеклянному шару, который являлся здесь чем-то вроде лаборатории. Сомнительное решение, ведь если там шарахнет что-то достаточно...

Глухой взрыв раздался как раз со стороны этого шара.

Я инстинктивно пригнулся, впрочем, как и Прасковья. Только вот гольф-кар продолжил ехать так, будто ничего страшного не случилось.

Мы достигли стеклянного шара, ворота которого автоматически открылись, пропуская наш гольф-кар внутрь.

— А вот и вы! — Парис, одетый в покрытый копотью некогда белоснежный медицинский халат лично вышел нас встречать.

— Ты чего такой подкопчённый? — недоуменно оглядел я его.

— Короткое замыкание, — развёл он руками. — Прототипы — штуки не слишком предсказуемые. Привет, Прасковья!

— Привет, Парис, — дежурно улыбнулась ему та. — Работа кипит?

— Не то слово! — заулыбался мой братец. — Пойдёмте ко мне в кабинет, есть несколько тем, которые нужно обсудить.

Мы поднялись с ним на пятый этаж, где прошли в небольшое помещение, которое, вроде как, являлась кабинетом Париса. Только выглядело оно как, не знаю, сгоревший бордель с роботами-имитаторами? То есть здесь была куча обгоревших и оплавившихся прототипов андроидов и боевых роботов на стендах, а за этим всем располагался рабочий стол с креслом.

— Добро пожаловать в моё логово! — Парис обвёл пространство кабинета рукой. — Мои последние труды, преимущественно удачные.

— Чё-то не похоже, — Прасковья подняла безвольно висящую руку оплавленного андроида, которого ещё и обстреливали из чего-то крупнокалиберного.

— Наоборот! — Парис подбежал к андроиду и потряс его головой. — Все эти образцы — действующие прототипы, которые были уничтожены в ходе практических испытаний на живучесть в условиях агрессивной среды. Например, вот этот андроид АС-60, которого мы в коллективе звали Степаном, с блеском прошёл все государственные испытания и засыпался только при имитации атмосферы Венеры. Скоро увидите эти АэСки во всех инженерных батальонах, где они будут выполнять всю рутинную работу!

— Не увидим, — покачал я головой. — После одного инцидента нас с Прасковьей уволили в запас, поэтому...