Компенсация чувств

Мы с Олей устроились на диванчике у одного из свободных столиков и, заказав шампанское, издалека слушали поздравительную речь босса. Слушала в основном я, а Оля, беспокойно оглядывая присутствующих, выискивала взглядом своего ненаглядного Гришу, который значительно опаздывал. Лучше бы вообще не приезжал…

Появился Олин стажёр в сопровождении красивой, незнакомой нам девушки и, демонстративно пошептавшись со спутницей, сразу же повёл её в танцевальную зону. Оля мгновенно поникла. Обмахиваясь салфеткой, я нашла глазами Мирона и вопросительно указала взглядом на танцующую парочку. В ответ он лишь пожал плечами, что типа не в курсе.

Спустя несколько минут Оля, вскочив с дивана, выбежала из зала. Подскочив вслед за ней, я почувствовала сильное головокружение, а в глазах резко потемнело. К нашему столику уже спешил Мирон, ведя Софию и Гришину спутницу, из-за которой Оля, собственно, и сбежала. На деле же она оказалась его сестрой Алисой.

– Я София, – прерывая неловкий момент, представилась подруга. – А это Лара, мы Олины подруги.

– Давайте я позвоню Оле и всё объясню, – предложила Алиса.

– Я пыталась, – кивнула я на лежащий на столе телефон. – Она недоступна.

– Как ты? – заметив моё состояние, уточнила София.

– Температура, кажется, – пожала плечами. – Думаю, что мне пора домой.

– Может мне сегодня переночевать у тебя? – предложила она.

– Было бы неплохо. Что-то мне совсем нехорошо.

Уже сейчас я чувствовала сильный озноб, а в груди неприятно жгло. Продолжать находиться на праздновании в таком, явно ухудшающемся состоянии больше не видела смысла. Оля сбежала, а Мирон и Гриша кинулись её искать. Лизы тоже не было видно, но так как веселье набирало обороты, я надеялась, что хотя бы её вечер закончится удачно.

Вставая с дивана, я потянулась за лежащим на столике телефоном, но покачнувшись, начала падать прямо в руки подскочившей ко мне Софии. А потом меня накрыла темнота… Музыка и шум вечеринки, суету и испуганный голос подруги, зовущий и просящий меня очнутся, постепенно растворились, погружая меня в полный вакуум.

В себя приходила очень тяжело. Сильная слабость, головная боль и перетрясающий всё тело озноб – это первое, что я почувствовала. Но очнулась вовсе не от боли. К груди прикоснулся холодный металл и я, поморщившись, тихо застонала.

– Что же вы, Лариса Алексеевна так себя запустили, – послышался мужской голос с явными нотками укора, и холодный металл сдвинулся ниже.

– Кто?.. Где?.. – прохрипела я и, закашлявшись, скривилась от пульсирующей в висках боли.

– Вы в больнице, в отделении интенсивной терапии, – продолжил пояснять мужчина. – А я ваш лечащий врач Никита Андреевич.

– Никита? – растерянно переспросила я и, резко открыв глаза, уставилась на мужчину лет тридцати с темно-русыми волосами, карими глазами и лёгкой щетиной на подбородке.

– Ну, можно и просто Никита, – усмехнувшись, отозвался он и, убрав стетоскоп, прикрыл меня простынею. – Тогда я буду звать вас Ларисой.

– Что со мной? – смутившись, поинтересовалась я и, подтянув простынь до подбородка, посмотрела на капающую систему. – И почему в интенсивной терапии?

– Предварительный диагноз пневмония, – нахмурившись, ответил он и, кивнув на катетер в сгибе моего локтя, сообщил: – Прокапаем вас, а завтра по результатам обследования назначим комплексную терапию и переведём в обычную палату. Дней десять придётся полежать, но…

– Десять?! – возмущённо прохрипела я и, снова закашлявшись, зажмурилась.

– Как минимум, – строго напомнил он.

– Не могу я так долго, – попыталась поспорить и, поёрзав, выпалила: – Мне уже лучше, правда лучше. Отпустите домой. И где моя одежда?

– Лариса Алексеевна, – добавив в голос металлических ноток, перебил мою тираду доктор. – Никуда я вас не отпущу ни сейчас, ни в ближайшие десять дней.

– Но…

– Мы не в детском саду, – прорычал он и, нажав какую-то кнопку, предупредил: – А будете капризничать, продлю лечение.

– Не имеете права, – огрызнулась я и, садясь на кровати, прижала простынь к груди, возмущённо предъявив: – Почему я голая? Вы что, меня?..

– Осматривал, – кивнув, подтвердил он и, расплывшись в улыбке, поддразнил: – Самым тщательным образом.

– Хам, – проворчала я и, пошатнувшись, уткнулась лбом в кровать, задыхаясь от очередного приступа кашля.

– Да, хам, – невозмутимо отозвался он и ехидно добавил: – А ещё ваш лечащий врач.

– Не хочу, – прохрипела и, глянув исподлобья, потребовала: – Где заведующий отделением? Хочу попросить, чтобы мне сменили врача.

– Сейчас позову, – пожав плечами, усмехнулся мужчина и, подойдя к двери, открыл, закрыл и повернувшись, представился: – Здравствуйте, я заведующий отделением пульмонологии Никита Андреевич. Что вы хотели?

– Ничего, – процедила сквозь зубы и, проследив, как вошедшая в палату медсестра с обожанием уставилась на мужчину, фыркнула: – Завтра сама сбегу.

– А это мы ещё посмотрим, – хмыкнул доктор и, демонстративно громко распорядился: – Танюша, поставь Ларисе Алексеевне коктейльчик для сладких снов.

– Не надо, – опешила я.

– Надо, Лариса, надо, – поиграв бровями, проурчал этот нахал и, подмигнув, вышел из палаты.

ГЛАВА 9

Лариса

Доктор Никита Андр… в общем, этот раздражающий меня субъект с не менее раздражающим именем сковырнул мои эмоции, словно вскрыл консервным ножом. Мало того что он расписал мне максимально длительное лечение, назначив параллельно несколько дополнительных обследований и консультаций с другими узкими специалистами, которые на мой взгляд, были лишними. Этот… нехороший человек с холодной невозмутимостью воспринимал все мои выпады, возражения и откровенную провокацию, чем бесил ещё больше.

Утром меня перевели в обычную, хоть и отдельную палату, а к длительным и выматывающим капельницам добавились болючие уколы в попу. Плюс впечатляющие горсти таблеток вместо десерта на завтрак, обед и ужин, и просто невозможно бесящий постоянный контроль каждого моего чиха.

В очередной свой визит, обозначенный обходом, Никита Андреевич устроил мне настоящий допрос, переросший в перепалку. Вот ни разу не слышала, чтобы обходы были по три или пять раз в день. В палате я находилась всего три часа, а вместо подруг, которых ждала с нетерпением, уже в третий раз видела эту наглую мордень, ехидную улыбочку и хитрый взгляд с прищуром.

– Стоите на учёте у какого-либо специалиста? – присев рядом с кроватью на стул, начал расспрашивать он.

– Да, – коротко отозвалась я и, не торопясь конкретизировать, перевела взгляд на слишком медленно капающую систему.

– У кого, с какого времени, и по какому заболеванию? – делая пометки, продолжил допытываться мужчина.

– А это так важно? – не желая посвящать его в подробности лечения моей главной проблемы, огрызнулась я и, закатив глаза, проворчала: – К моему состоянию это никаким образом не относится.

– Важно, – настойчиво сообщил Никита Андреевич и, впившись в меня внимательным взглядом, пояснил: – Мне нужно знать для корректировки лечения. Особенно если вы принимаете какие-то препараты на постоянной основе. Есть такие?

– Да, – буркнула, демонстративно вздыхая.

– Какие? – продолжил допытываться он и, не дождавшись моего ответа, проворчал себе под нос: – Просто невозможная пациентка.

– А я не настаиваю, – огрызнулась я и, закашлявшись, прохрипела: – Смените мне врача, и ваша жизнь станет легче.

– Может, я люблю трудности, – усмехнувшись, поддел мужчина и, достав телефон, выдал с нескрываемой угрозой: – Или вы мне рассказываете, или я буду вынужден связаться с вашими близкими для выяснения нужных мне подробностей.

– Да что вы ко мне пристали? – выпалила и, попытавшись сесть, ойкнула от боли в местах уколов. – Я чувствую себя уже намного лучше и хочу домой. У меня самолёт через два дня. Зачем вам эти подробности?