Спаси моего дракона

1.2

В следующий раз я открыла глаза уже ночью. Вокруг было тепло, пахло хлебом и травами. Не было ощущения сырости.

Голова ужасно болела, да и все тело тоже. Потолок надо мной был деревянным, сколоченным из грубо обработанных, немного закопченных досок. Ламп на нем не было, а теплый приглушенный свет шел откуда-то сбоку. Я попыталась оглядеться, но от малейшего движения головы комната поплыла перед глазами. Кажется, опасность здесь мне не угрожает, по крайней мере, смерть от переохлаждения меня точно не ждет.

Я просыпалась и засыпала еще несколько раз прежде, чем прийти в себя настолько, чтобы задержаться в сознании больше, чем на пару минут. Ночь сменилась днем, а затем снова настала ночь. Я услышала тихие шаги и распахнула глаза.

— Очнулась? — спросил мягкий женский голос, и я усилием воли постаралась задержаться в сознании.

— Дааа, — просипела я, не узнавая собственного голоса.

— На вот, выпей, — прямо перед носом возникла рука с глиняной чашкой.

И чашка, и рука ее подавшая, были очень старыми, покрытыми трещинками и царапинками.

Я взяла протянутый сосуд дрожащими руками. Выглядели они не намного лучше — поломанные ногти, ссадины и царапины. Да и чистотой мои руки не отличались.

Напиток оказался терпким, почти горьким, но согревающим. Жажда была столь сильной, что я выпила все до последней капли.

— Спасибо, — прошептала я, убирая чашку от губ.

Я все еще боялась повернуть голову, чтобы не спровоцировать головокружение и не потерять сознание. Поэтому женщину, которая подала мне напиток, я смогла разглядеть не сразу. Невысокая, крепко сбитая, как надежная тумбочка. Волосы под косынкой, сама в ярко-красном платье в этническом стиле, а поверх теплый пуховый платок. На вид ей не больше сорока, но вот руки, словно, были лет на двадцать старше. Видимо, она совсем не берегла руки от воздействия химии, а может быть стирала руками.

— Повезло тебе, девка, что наш господин решил милость проявить и приказал тебя сюда доставить. А то уж морозы по ночам начались, околела бы, если б наш лорд не нашел тебя во время объезда владений, — сказала она, — а вот лекарь тебя смотреть отказался, побрезговал. Сказал, выживешь, коли на то воля Светлого будет.

Посчитав, что пока разговоров с меня достаточно, женщина удалилась.

Я аккуратно повернула голову, стараясь, чтобы мир снова не пустился в пляс. Хотелось осмотреть комнату, в которую меня поместили. Деревянные бревенчатые стены, вдоль которых висят пучки трав, рядом с постелью грязный неокрашенный стол, на котором догорала свеча в грубом глиняном подсвечнике. Может быть это сарай или летний домик?

На мне самой надета какая-то серая сорочка с длинным рукавом из плотной серой ткани, сверху я укрыта шерстяным одеялом, на котором даже нет пододеяльника. Постель, похоже, и вовсе представляет собой мешки, набитые соломой — тепло, но немного колется и все тело чешется.

Пожалуй, это место все же несколько лучше той канавы, где я впервые очнулась. Непонятно, почему благородные спасители определили меня вместо больницы именно сюда. Хотя если на улице мороз, то уже за то, что отнесли меня в тепло, стоит сказать им спасибо.

Надо поскорее приходить в себя и искать способ добраться до нормального врача, который не откажется осмотреть больную девушку. А потом уж возвращаться домой, к своим таким родным, хоть и немного буйным соседям.

От мыслей о соседях меня отвлекли едва слышные голоса, которые доносились из соседней комнаты.

— Говорю тебе, девчонка эта — шпионка, — говорил мужской голос.

— Точно, и одежда на ней странная, — вторым собеседником тоже был мужчина, — Лея, покажи ее платье.

— Так нет его. Обычное платье, немного вычурное, но девки сейчас чего только не носят, — кажется, это был голос хозяйки дома.

— Покажи, — затребовал первый голос.

— Негоже вам на женские юбки смотреть. Да и нет его уже, нечего мне тут заразу плодить, и так девку вшивую притащили, — возмутилась женщина, — и, вообще, идите отсюда. Коли выживет, сами расспросите.

Дождавшись хлопка двери и ощутив себя хоть немного в безопасности, я погрузилась в целебный сон.