Восьмая нота Джокера

Мне бы тоже хотелось убить любые чувства сейчас, но это невозможно. Нельзя просто взять и разлюбить человека по щелчку пальцев, если он оказался предателем. И поверить в такое почти нереально вот так сразу, даже видя неопровержимые доказательства. Это так не работает.

─ Раздевайся, ─ пистолет на моём подбородке, а глаза у Ильи воспалённые. ─ Давай, хочу тоже понять, стоило ли оно того. Всё равно ты теперь ему не нужна.

Меня окатывает чужой мерзостью, как из ведра с помоями. Хочется вымыться от этого прикосновения.

─ Я не хочу.

─ Тогда я убью её, ─ стреляет, промахиваясь мимо Лики, и та просто оседает на пол, начиная плакать уже навзрыд.

─ О, а может, вы сами друг друга разденете? Или поцелуетесь? ─ раздумывает этот псих. ─ Точно! Давай, малышка, ─ обращается к блондинке, и, подойдя к ней, поднимает за руку, как куклу, волоча ко мне, ─ разогрей свою подружку для меня.

Она только головой мотает из стороны в сторону, пока он удерживает её.

─ А что такое? Тебе же нравилось со мной? Неужели и ты мне врала? Вы все, твари, только врать и умеете!

Мне кажется, это какой-то спектакль больного на голову сценариста, и никто это не остановит, пока все не доиграют свои роли. Но когда отчаяние уже готово перелиться через край, я слышу голос, который звучит здесь так неестественно, что в первый миг считаю его бредом.

─ Если есть претензии, выскажи их мне! ─ Он и правда тут – стоит, тяжело дыша, а у самого руки снова в ссадинах. ─ Давай Абрамов, поговорим и всё обсудим.

Когда наши глаза встречаются, я чувствую, будто на самом деле умираю – там, на их дне только равнодушие.

Глава 40

Ян

«Кто-то принёс оружие в школу».

Первая мысль, вонзившаяся в голову – она пошутила. Напугать решила Джокера за то, что пропал и не писал, бросил её одну с унылым Царёвым… Но уже в следующую секунду пришло понимание, что Миша бы так не поступила.

Уходя от неё утром, я был уверен, что уже вечером снова с ней увижусь и наконец найду в себе смелость во всём сознаться. Заслуженно получу по яйцам, а потом постараюсь загладить вину, ведь она пообещала выслушать…

Теперь же вдруг приходит чёткое, убийственное осознание, что этого разговора может и не случиться.

─ Ян, ты чего?

─ Проверь дверь.

Нас со Славой отправили за гирляндами, пока остальные выполняли другие поручения, и сдаётся мне, так просто мы отсюда на выйдем.

─ Чё за хрень? ─ ожидаемо, нас заперли в одной из подсобок, а двери здесь не самые хлипкие.

─ Слав, походу, в школе стрелок. Продолжай пытаться.

Славка в шоке, но в стрессовой ситуации на него положиться можно.

Звоню отцу – в полиции меня сочтут за дебила. Мы с ним почти не общались после похорон, да и дома я едва ли появлялся, но трубку он всё равно берёт сразу, будто чуя, что я опять влип.

─ Что?

─ В школе кто-то с оружием. Возможно, Абрамов совсем обкурился.

Секундное замешательство, мат и неверие, но я знаю его слишком хорошо.

─ Ты сейчас шутишь?

─ Пап, ─ впервые за долго время зовут его так. ─ Не до шуток вообще. Звони всем, кому можешь – меня не послушают.

И тогда мы слышим выстрелы, смешавшиеся с отдалёнными криками. Отец наверняка их слышит тоже, судя по новой ругани.

─ Ян, где бы ты сейчас н находился, не смей в это влезать, ты меня понял? Прижми жопу к месту и не высовывайся! Просто пережди, понял?

─ Прости, бать, но связь прерывается.

Вешаю трубку и иду помогать Славке, тщетно пытающемуся выбить долбаную дверь – не собираюсь в безопасности отсиживаться, пока Миша где-то там…

В этой подсобке почти нет ничего полезного, кроме всякого барахла, так что приходится импровизировать и очень быстро. Мозг начинает подкидывать варианты один другого лучше, но я не могу ждать – тупая дверь не может остановить меня. В приступе бешенства бью ногами по полотну, пытаясь выбить преграду, но ничего не выходит.

Тогда наваливаемся вдвоём, и я совсем не чувствую боли, раз за разом ударяясь о слишком прочное дерево. Но минут через пять всё-таки выбираемся наружу, и я так зол, что разорвал бы любого.

─ Думаешь, он пришёл один?

─ Хрен знает. Это же Абрамов.

─ Я тоже думаю, что это он.

─ Без сомнений.

И я правда не могу сейчас об этом размышлять. Он мог и притащить сюда очередных шестёрок – тех, что он нанял меня избить, я отыскал. В последнее время я только и занят был тем, что искал, с кем подраться, а надо было идти прямиком к отцу этого утырка и умолять, чтобы закрыл своего отпрыска где-нибудь в психушке.

─ Какой план?

─ Наши наверняка заперты в спортзале – пусть там и остаются. Если начнётся шумиха, этот псих может совсем с катушек слететь, да и он реально может быть здесь не один. ─ Именно поэтому быстро набираю нашему классному, который с ними, и Максу на всякий случай. ─ Насчёт всех остальных – вообще без понятия. Надеюсь, они успели хотя бы спрятаться.

Славка затихает, пока мы и идём по тихому коридору, а потом спрашивает то, что я вообще бы не решился озвучить.

─ Он мог кого-то убить?

Выстрелы сначала слышались с первого этажа, а потом и выше. Кто знает, сколько людей попались ему по пути? Охранник точно труп, если я до сих пор не слышу сирен, да и вахтёр тоже.

─ Если он опять под веществами, всё может быть. Так что ты не высовывайся, а я пойду первым – у него ко мне больше претензий, ок? Обойди по другой лестнице, когда поднимемся и будь осторожен.

Он долго смотрит на меня, борясь с собой, но всё-таки кивает.

─ Ладно.

Сердце, как отбойный молоток шабашит, разгоняя кровь, когда мы поднимаемся по этажам и разделяемся. У нескольких учеников и пары учителей сегодня всё-таки оказалось не удачное утро, и теперь они неподвижно лежат – я проверяю пульс, только у всех такие раны, что в этом нет смысла. Абрамова учили стрелять.

─ Вот же тварь, ─ шиплю себе под нос, боясь подумать о том, что с моим маленьким монстром, и слышу новый выстрел.

Пульс уже зашкаливает, грозясь взорвать мои вены, но я не могу сейчас поддаться ярости.

─ … Тебе же нравилось со мной? ─ долетает сверху. ─ Неужели и ты мне врала? Вы все, твари, только врать и умеете

С лестницы третьего этажа замечаю Мишу, а потом Лику и самого урода.

─ Если есть претензии, выскажи их мне! Давай Абрамов, поговорим и всё обсудим.

Поворачивается ко мне, и я даже не сомневаюсь в его состоянии – глаза красные, хотя сам выглядит с виду нормально. Встречаемся с Мишей взглядами. Меня успокаивает то, что с ней всё хорошо, и чуть отпускает, хотя грудь разрывает от боли, будто в меня уже выстрелили.

─ Поговорим? Ну да…. Поговорим, ─ лыбится, дирижируя пистолетом, пока Лика рыдает, сидя на полу.

Придётся тянуть время до приезда ментов, но что они сделают? Я уже догадываюсь, что его папаша либо дождётся, пока сынка не грохнут спецназовцы, потом обвинив кого-нибудь из учеников, а может даже меня. Либо просто всё замнут, а Абрамов всё равно останется невиновным – его участие, возможно, скроют. Значит, сперва надо забрать оружие.

─ Я рассказал твоей подружке про игру, ─ вдруг говорит он, и я не знаю, как справиться с собой, но всё же справляюсь, усмиряя ненависть. ─ А то слишком уже она затянулась, тебе не кажется?

─ Хорошо, ─ делаю вид, что мне всё равно.

Если я сейчас хоть на минуту покажу, что Миша мне дорога, он этим тут же воспользуется.

«Прости, малыш. Я не буду тобой рисковать».

─ Смотри, Миш, ему реально похер на тебя! ─ хохочет паскуда, радуясь, как ребёнок – у него даже слёзы выступают на глазах. ─ А ты его так любишь. Любишь ведь? Признавайся.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

Не даю ей ничего сказать, хотя она явно собирается. И я не знаю, чего боюсь больше – услышать, что любит или всё-таки нет.

─ А почему мне должно быть не похер? Ты раскрыл все карты, какой смысл теперь притворяться?