Темный янтарь

Янис сложил электро-материалы поприличнее, сел на большую бухту кабеля. Заводские ворота открывались все чаще, выскочила юркая легковая машина, почти сразу за ней выкатили три пустых грузовика. За воротами перекликались по-латышски, торопили…

Отец ждать не заставил – мотоцикл выскочил на заводскую улицу, пронесся и замер, почти наехав на провода.

— Быстро! – скомандовал Выру-старший, соскакивая с седла.

Янис поднял увесистый провод и с изумлением увидел, что в коляске уже лежат бухты провода.

— Э?

— Так сделаем… – отец уже укладывал добычу, – заберу самое ценное, черный кабель вообще не использованный, сразу списали. Это я сразу везу домой. Разгружусь, вернусь за остальным и тобой. Переночуешь ночи две, Андрис против не будет. В конце концов, это твой дядя. Никуда не лезь, там у них книжки на полке есть. Сиди читай, за материалом приглядывай. Девчонки могут на игры растащить. Если немцы придут, тогда кабель вообще не вытащим.

— Какие немцы?! – изумился Янис.

— Немецкие немцы, из Германии, – Выру старший взмахнул рукой вдоль по улице. – Говорят, от границы идут. Может врут, а может нет. Что за времена такие, курад их затопчи: то русские эту землю забирают, то немцы. При немцах, конечно, порядку больше будет. И платят они лучше. Но кабель тогда определенно подорожает. В общем, раз купили удачно, нужно срочно вывезти. Жди. И главное – не лезь никуда!

«Скотт», нервно треща, удалялся по улице, Янис в некотором ошеломлении смотрел вслед. Чего отец наговорил-то? Немцы идут, кабель подорожает… Да тут до границы еще уйма километров. Не пустят же немцев, наверное. Или опять какой-то внезапный межгосударственный договор? Не, советские не согласятся. Но не война же? Э, чертов курад их пойми, что такое творится, нельзя человеку толком объяснить, что ли?

Шагал по улице Янис Выру и терялся в догадках. Что теперь два дня делать и как читать книжки, когда все вокруг нервничают и бегают?

Дома тетя Эльзе действительно нервничала:

— Что на заводе?

— Не знаю, у меня же пропуска не было. Снаружи ждал.

— Ты уж, Янис, прости старую тетку, но отец у тебя… Что ж он тебя бросил-то, бессердечный?

Слышать такое было неприятно. Бросил – не бросил, а поговорили наспех, эх, так разве делают.

— Вернется, – пробормотал Янис. – Тетя, может, помочь чего пока? Я без дела сидеть не привык, не дармоед какой.

Тетя Эльзе всхлипнула:

— Что мы, тебя не знаем? Какой же ты дармоед. Но правда, что-то делать нужно, руки занять, сердце прямо не на месте.

Янис взялся прибирать вокруг угольной ямы – что б там ни случилось, уголь лучше содержать в порядке. Шаркала лопата, пространство у подвала становилось поприличнее, но долго это улучшение не продлилось…

— Летят! Летят! – закричали девчонки на улице.

Янис выскочил за арку, туда же выбежали соседи.

Над крышами прожужжали самолеты – краснозвездные, с двигателем над фюзеляжем, с поплавками, не очень быстрые, но сразу два.

— Не война, – авторитетно сказал дед Фома с соседнего дома. – Ученья. Если бы война, тогда бы с бомбами летели.

— Это гидросамолеты, они больше для разведки, – рискнул пояснить Янис.

Обитатели заводской улицы посмотрели с уважением, а дед Фома немедля сказал:

— Вот ты, Ян, молодой, образованный. Сходи к почте, разузнай, чо делается. Там и радио есть, и народу знающего всегда прорва. Вали, да поскорей разузнай. Вон Анитка проводит.

— Уже идем! – девчонка ухватила Яниса за рукав. – Мам, мы сходим? Мы быстро!

— Сходите. Только не пропадайте. У меня обед почти готов. Ян, ты понял? – дрожащим голосом уточнила тетя Эльзе.

— Туда, проясним и обратно, – заверил Янис.

До почты было не так далеко, да еще Анитка знала проход через дворы.

— Ты меня не бросай, заблужусь – хитроумно попросил Янис.

— Не брошу, не бойся, – девчонка от нетерпения подпрыгивала, перебирала торопливыми голенастыми ногами.

У почты стоял народ – человек двенадцать – слушали выставленную в окно громкоговоритель-«тарелку». Тетки часто крестились. Звучал чуть шипящий голос по-русски:

…— Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наши доблестные армия и флот и смелые соколы Советской авиации с честью выполнят долг перед Родиной, перед советским народом, и нанесут сокрушительный удар агрессору. Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил отечественной войной…

Янис вслушивался, пытаясь осознать. До конца не получалось, пришлось спросить в ухо внимательно слушающего соседа:

— Извиняюсь, в начале-то что говорили?

— Война, молодой человек. Война – сухонький пожилой горожанин снял очки в черепаховой оправе, принялся протирать, подслеповато взглянул на Яниса и в третий раз повторил: — Война. Это нарком Молотов сообщает. Весь СССР бомбили, от Каунаса до Севастополя.

Географию Янис Выру знал средненько, но размах представлял.

— Ян, а Ян, а Севастополь это где? – дергала за руку Анитка.

— Далеко Севастополь, не волнуйся, – растерянно сказал Янис.

— Что Севастополь, утром Батский аэродром бомбами бомбили, – во всеуслышание сказала толстая тетка в шляпке. – Раненых много, человек десять, не меньше. В городской госпиталь привезли, у меня там соседка работает.

— Товарищи, панику не наводим, слухам не верим! – звонко предупредил кто-то и ткнул Яниса в бок: — Давно не виделись, Ян. Что там на заводе?

Видимо, этот день сильно сократил имя Выру-среднего – все подряд стали коротким «Ян» называть. В остальном удивляться было нечему – где еще быть москвичу Васюку, как не у официального радио.

— На завод я так и не попал, там только по пропускам, – пояснил Янис. – Сам-то ты как? Кино не дали?

— Куда там. Да я и не пытался. Вижу, началось что-то, всем уже не до кино, – Сергей перешел на шепот – Кстати, что та мадама в шляпе говорила? Я только «госпиталь» разобрал.

— Говорит, в госпиталь раненых с аэродрома привезли. Может и врет.

— Непременно врет! Там же истребительный аэродром, они бы вмиг всех посбивали.

— Не ори! Истребительный или еще какой – то не наше дело. Сам про слухи говорил, – напомнил Янис.

— Верно. Это я от возмущения.

— Янис, а это вообще кто? – потребовала разъяснений Анитка, разглядывая незнакомца.

— Это уполномоченный по кино, Сергей его зовут, – пояснил Янис.

Москвич улыбнулся и протянул ладонь Анитке:

— Здорово, пионерка!

— Я еще не вступила в пионерию, – призналась девчонка, польщенно пожимая руку важного уполномоченного. – Но непременно!

— Даже не сомневаюсь, – заверил Сергей. – Вот что, товарищи, мне бы совет не помешал. Как мне до дороги на Руцаву выбраться? Буду там попутку ловить, мне срочно в пионерлагерь нужно вернуться. Наверняка объявлен сбор и есть новые указания. А я тут застрял. Заходил в горком комсомола, но там мобилизация, транспорт просить бесполезно.

— Да Руцавы ногами далеко, – немедля сообщила всезнающая Анитка. – Лучше до поворота на Парконе доехать, там машин много проходит.

— На чем до поворота доехать-то? – вопросил Сергей, очень ненавязчиво, но намекающее.

— Я бы довез, но я пеший. Отец на мотоцикле уехал, – пояснил Янис.

— Тьфу ты, что за дурацкое положение, что я - тут навечно застрял, что ли? – откровенно огорчился москвич.

— Не плюйся, ты же комсомолец, – осудила Анитка. – Пошли к нам, возьмете у Судмисов велосипед. Они хорошим людям под честное слово всегда дадут. Янис тебя до перекрестка довезет, потом вернется. Я бы сама довезла, да там педали неудобные, не очень достаю.

— Поможете? – Сергей посмотрел на бывшего мотоциклиста.

— Чего же, раз такое дело…