Страница 20 из 44
Чуткий москвич тоже проснулся, разрывая пасть зевотой, слез с короткой детской кровати:
— Умываемся? И консервы можно разогреть…
Тут Серега глянул в окно и замер. Потом прошептал:
— Ух ты. А ты еще в сказочности не веришь. Встретились-таки. И вон сколько у нас теперь прекрасных Линд.
Янис пожал плечами:
— Э… отчего не верю, верю.
Отчего не верить в сказки, если сам в них исполняешь роль – пусть скромную – гонца-посланца, но все же. Посыльные, и на войне, и в сказках, чрезвычайно важны и необходимы.
Снизу прилетел камешек, стукнул в окно – товарищ старший лейтенант хоть и пребывал отчасти в сказке, о своевременном подъеме личного состава не забывал.
Консервы разогрели, Линда принесла простоквашу, сели во дворе. Хороший был завтрак, и ничего лучшего в грядущем военном дне заведомо не ожидалось.
Материалы Отдела «К» (фрагменты)
Ситуация 24.06.41
Ночь-утро
Южное направление:
Участок Ница – без изменений.
Участок Барта – утром бомбардировка, артобстрел, атака немцев. Отбита.
Восточное направление:
Ночью началась перестрелка у железнодорожного переезда и вала старых укреплений.
С рассветом противник вводит в дело подтянутую к Гробине артиллерию и силами батальона морской пехоты начинает наступление в сторону завода «Тосмаре».
Командование 23-й береговой батареи откомандировывает наводчиков и вспомогательный состав батареи в артдивизион 67-й стрелковой дивизии, получившей перед войной новые 122-мм гаубицы. Орудия стоят рядом, в артпарке военного городка. Опытные расчеты немедленно готовят батарею к бою, для ведения огня используются данные 23-й батареи.
Перебрасываются батареи 94-го легкого артиллерийского полка.
Подразделения 56-го сп сосредотачиваются на северо-восточной окраине Лиепаи.
< >
Около 12 часов дня группа немецких мотоциклистов прорывается к морю в районе Шкедской школы. Лиепая окружена (пока формально).
< >
Действия ВМБ.
Продолжается ремонт кораблей и судов (К).[5]
< >
Город.
На Гробиньское направление выдвинуты рабочие отряды, туда же переброшены часть комсомольских отрядов с южного направления.
< >
Действия Отдела «К».
После уничтожения поезда (разъезд Крустоюмс, 6,5км от города) и артналета наступила оперативная пауза. Перестрелки с немецкими передовыми частями начались около 4 часов утра и носили меньшую активность. Наступление немецкой морской пехоты тоже началось позже «нулевого варианта».
Наших сил на Гробиньском направлении оказалось сконцентрировано меньше: отсутствовал батальон курсантов, отряды моряков имели меньшую численность, поскольку эсминец «Ленин» и иные корабли вели срочные ремонтные работы. Более оперативно развернулась артиллерия, переброска стрелкового батальона шла слаженнее. В резерве имелась бронегруппа разведывательного батальона.
< >
По сути, продолжение операции прорабатывалось лишь схематично, поскольку разрешение на ее полноценную разработку и проведение не было получено. Шансы на успех расценивались как «незначительные»
[1]ЗПУ М4 – зенитная пулеметная установка образца 1931 года. Отличалась принудительным водяным охлаждением и увеличенной емкостью лент боепитания.
[2]В середине дня 23 июня на станции Приекуле немцами был захвачен пассажирский поезд из 7-8 вагонов. Около 22 часов, загрузив немецкую пехоту, состав отправился к Лиепае. Основной задачей штурмового отряда, очевидно, был захват проходов между укреплениями Каросты. При следовании через Гавиезе немцы в поезде были замечены дежурным по станции И. Огоньковым, который успел позвонить в Лиепаю.
[3]В поезде действительно были немцы-пехотинцы, и, видимо, группа латышских фашистов. По воспоминания зондерфюрера СС Густава Целминьша, прикомандированного к штабу 291-й немецкой пехотной дивизии, именно он контролировал работу машинистов захваченного поезда. Отправленный из Лиепае паровоз-таран смог остановить поезд с немцами, но не нанес существенного урона – немецкий состав успел дать задний ход.
[4]Ночью наши дальнобойные батареи пытались накрыть немецкую артиллерию, развернувшуюся к востоку от города. Результаты были достаточно успешными. К сожалению, боезапас береговых 130-мм батарей был слишком ограничен.
[5]Знаком (К) отмечены события, последовавшие за вмешательством корректировщика Отдела «К».
Глава 7
7. Колесные пластуны
На севере, у «Тосмаре», шел бой – треск винтовочных выстрелов и пулеметных очередей издали казался единым тарахтением, иногда перекрываемым разрывами снарядов. Береговая артиллерия сейчас почему-то работала вяло, и это внушало опасения.
— Что-то неладно, – сказал Стеценко, закрывая капот. – Немцы, должно быть, уже на заводе. Чего их пустили-то?
— Вот и я говорю, – москвич нервно прохаживался вдоль машины. – Мы вчера целый поезд грохнули, а сегодня нате вам…
— Да сидите вы, генералитет, – сердито сказал Пахомов. – Без вас разберутся. Вон Ян спит, и вы бы подремали.
— Я не сплю, просто отдыхаю, – отозвался Янис, лежа с закрытыми глазами.
Из дома он прихватил старое одеяло и два мешка, которые с Серегой успели наскоро набить стружкой. В кузове стало поудобнее, а то когда из мебели только ящики с тротилом, оно вообще неуютно.
«Линда-2» стояла в глубоком тылу, здесь в высоченном семиэтажном здании – единственном «небоскребе» Лиепаи – расположился НП штаба городского ПВО. Застрял там старший лейтенант Василек видимо, надолго. Налетов с утра было уже два, но бомбили район Каросты, порой в той стороне ухало, перекрывая шум боя, поднимались дымы пожаров. Остальной город словно вымер: только комсомольские патрули на улицах, редкие спешащие повозки и машины. Еще на некоторых углах рыли окопы, перекладывали булыжник в брустверы, пробивали щели-амбразуры в цоколях домов. Видимо, не исключалось, что немцы и на улицы прорвутся.
Глаза открывать не хотелось. Насчет того, что отец не приедет, Выру-средний уже понял. И насчет того, что в армию призовут по-настоящему, а не временно, тоже было понятно. Особого восторга по этому поводу Янис не испытывал, но куда деваться? Вон: армия вовсю бьется, остальные люди круглосуточно на заводах или с санитарными сумками бегают, окопы роют, а тут здоровый взрослый парень... И чего немцы, курад их заешь, нападать вздумали?
Немцев Янис вроде бы знал – две немецкие семьи по соседству жили, пока год назад в Германию не уехали. Люди как люди, спокойные, работать умели. И вот… Больше всего удивило, когда старший лейтенант сказал, чтоб не волновались – эшелон с эвакуированными спокойно дошел до Риги и дальше перенаправился. Нет, это хорошо, что нормально ехали, но что с ними и случиться-то могло? Они же не военные, мирные граждане, ну, разве что застрянут где-то, будут ругаться и нервничать, в вагонах сидеть-маяться. И вот тут до Яниса дошло – старший лейтенант уверен, что поезд могли разбомбить. И то, что эшелон гражданский, значения не имеет. А ведь Василек обычно знает, о чем говорит. Но как прямо на женщин и детей бомбы сбрасывать? Немцы все же не африканские дикари, разве они не понимают?
Представлять горящие, развороченные вагоны было страшно. Вчерашний, вдрызг разнесенный поезд живо вспоминался. Может, как-то иначе нужно? Ну, там, подбили, отогнали, кого-то в плен взяли…
Не знал Янис, как именно нужно поступать, не знал, что с ним самим будет, и от этого брала тоска. И еще от иного брала. Вот как молодые люди могут сидеть полночи и просто разговаривать? Они же, даже, вроде и не целовались. Не то чтоб Янис Выру было без ума от поцелуев – сосаться с Вильмой было довольно приятно, но, э… слишком влажные у нее губы, если можно так сказать. Красивая она девушка, завидная, но вот…