Страница 16 из 44
Солнце пекло, словно его в кузнечном тигле плавили. От моря доносились глухие равномерные удары: куда-то вдаль били дальнобойные береговые батареи. Янис пытался удобнее полулечь на ящике, спину выпрямить. Вообще гонять на грузовике оказалось потруднее, чем на мотоцикле. Видимо, тоже привычки не приобрел.
«Линда-2» метнулась в южном направлении, старший лейтенант подгонял. Свернули с дороги на проселок, слегка заблудились. Откуда-то доносилась стрельба, отдаленная, но временами вступал четко слышимый пулемет.
— Здесь где-то они должны быть, – сказал Василек, стоя в распахнутой двери грузовика и пытаясь рассмотреть округу. – Орудия, тяга… не иголка же, должны найтись.
Кусты и камыши вроде бы были невысоки, но вокруг ничего не видать, одна зелень верхушек, да блестящая озерная вода вдали.
— Ян, давай башню надстроим, – сказал москвич, хватаясь за ящик.
— Вы все ж аккуратнее, – предупредил обеспокоившийся Пахомов. – Не скачи на ящике, дурак!
— Да что там, посуда, что ли? Надежный же, – утверждал Серега, ворочая ящик.
Автоматчик оттер торопыгу:
— Не трожь, говорю! Ян, ты высокий, встань на борт, мы подопрем.
Балансируя на не особенно устойчивом борте, Янис рассмотрел примятые и вырванные кусты слева.
— Вроде проезжали там.
— Проверьте по-быстрому, – приказал командир. – Быстро, товарищи пацаны, быстренько!
— Точно, колесами и копытами примято, – определил следопытским глазом Серега, хотя и так было ясно.
Пробились сквозь камыши обратно к «Линде»:
— Назад сдаем, поворачиваем. Они параллельно проехали…
Грузовик, переваливаясь на заросших ухабах, двинулся по колеям, было слышно, как в кабине бубнит Стеценко: «щас встрянем, точно говорю, встрянем»…
Все ж не встряли, а нагнали, выехали к батарее.
Упряжки стояли среди вытоптанного камыша: массивные короткоствольные орудия, зарядные ящики, передки, лошади, запряженные по три-четыре, усталые, с грязными ногами. Сидели на сухом пригорке такие же обессиленные, потные артиллеристы. Одно из орудий увязло по ось, вокруг колес – тяжелых, из дерева и металла, слегка обтянутого жесткой резиной шин – блестела вода.
Старший лейтенант Василек высунулся из кабины, приложил ладонь к пилотке:
— Здравствуйте, товарищи. Что-то вид у вас невеселый, если не сказать безучастный. Вы бы хоть винтовки на нас наставили и бодряще заорали «стой, кто едет-идет!». А вдруг немцы?
— Откуда тут немцы? – вяло сказал пухлый военнослужащий. – За нами наши стоят, пехота.
Теперь было очевидно, что этот человек, обляпанный грязью не меньше остальных артиллеристов, хотя и без фуражки, но все же в командирском звании.
Василек спрыгнул на мягкую землю:
— Вы, товарищ лейтенант, и гаубицы, какими судьбами здесь? С дороги зачем сошли?
— Дорогу бомбили. Пришлось уклоняться от маршрута.
— Ловко получилось, и тактически оригинально, – без особой насмешки отметил старший лейтенант. – Где взвод управления, остальные орудия?
— Там где-то, у дороги, – артиллерист неопределенно указал в сторону дальних кустов. – У меня неполные расчеты и упряжки, двигаемся с трудом. Товарищ старший лейтенант, у вас машина, помогите гаубицу выдернуть.
— Поможем. За тем и ехали. А далее…, – Василек полез в свою пухлую полевую сумку, – вот приказ.
Артиллеристы отцепляли передки, «Линда-2» осторожно разворачивалась, стараясь не увязнуть, чумазый командир батареи вдумчиво читал приказ.
Грузовик дернул увесистую, но не такую уж тяжелую гаубицу, бойцы дружно навалились, толкая орудие, на них полетела грязь из-под колес газующей «Линды». Гаубица неохотно, но начала выползать. Янис пятился перед грузовиком, указывая водителю путь между кустов и оценивая топкость почвы. Когда остановились на сухом, Стеценко высунулся из кабины, отдуваясь, сказал:
— Думал, не вылезет. Да сколько ж, она, дура весит?!
— Да чо там, всего полторы тонны[3], — отозвался артиллерист, поспешно оббегающий грузовик с лопатой в руках. – Дело привычное, просто тут почва… не та тут почва. Спасибо, земляк.
— «Спасибо» он нам, – проворчал Серега, пытаясь очистить свои легкие туфли от липкой грязи. – Позаедут, сидят, ждут, как бабы с семечками...
Янис глядел, как возятся, очищая колеса, артиллеристы. Командиры стояли в стороне, кажется, спорили. Гаубичный лейтенант повысил голос:
… — не могу! Без личного приказа командира полка выполнять не буду! Меня потом…
Василек орать в ответ не торопился, все так же негромко убеждал, указывая в сторону дороги.
— Да откуда там немцы?! – взвился толстенький артиллерист. – По данным воздушной разведки, что ли?! Я, товарищ старший лейтенант, вам вообще не подчиняюсь, у меня свое командование есть. Помогли с орудием, спасибо, но…
— У вас приказ комдива, – тоном выше отчетливо сказал Василек. – «Расстрелять остаток бэ-ка по указанным координатам цели, привести в негодность орудия, отходить в город». Что не ясно? Будете здесь топтаться, вас от города отрежут немцы. Это понятно? Десять минут на развертывание и выполнение приказа. В противном случае я вас арестую и приму командование на себя. Мы группа спецсвязи, имею все полномочия…
Артиллеристы разворачивали орудия между кустов, отводили упряжки в сторону, их встрепанный командир с линейкой что-то высчитывал-мудрил над картой. Старший лейтенант Василек махнул непосредственным подчиненным:
— Пахомов, возьми пацанов, выдвинитесь вот туда, наблюдайте. Немцы на шумок могут сунуться, не исключено, что где-то уже просочились.
Янис сидел с Пахомовым у низкорослой ивы, смотрели на камыши и пустошь впереди. Было слышно, как за соседними кустами негромко возится Серега – они с «россом» от грязи пытались отчиститься.
— Как-то неладно выходит, – прошептал Пахомов. – Война только началась, а мы мечемся как оголтелые, пушки бросить норовим. Полки непонятно где, немец уже Лиепаю окружает. Что ж, они – гаубицы – уже и не пригодятся, что ли?
— Э… я же в этом не разбираюсь. Но если эти чушки сейчас к городу тащить, то могут не успеть. Ее – эту гаубицу – даже за грузовик не прицепишь, у нее рессор нет. Развалится на ходу. А на лошадях… Упряжки же километров десять в час[4] дают, не больше. А нас Василек вон как торопит, он же обстановку знает, – пояснил свою мысль Янис.
— Тебе непонятно по неопытности, я вот служу-служу, мне опять тоже не особо понятно, – пробормотал Пахомов. – Черт, да чего они там возятся?! Не ровен час, разведка немцев наскочит. А у нас один автомат, да винтовки грязные.
— У меня не грязная, я сберег! – откликнулся куст со стороны москвича. – А вы панику не наводите. Командование, оно…
За спиной бахнуло… так раскатисто, что земля и ива вздрогнули, даже листья на пилотку полетели. Янису показалось, что он слегка оглох.
Батарея вела огонь довольно быстро, но как-то неровно. Возникали паузы. Пахомов, тряся головой, сказал – «небось, в белый свет как в копеечку». Янис сидел на корточках, размышлял о странности русских поговорок и хитростях артиллерийских исчислений, отгонял взбодренных канонадой комаров.
Стихло. Прекратила вздрагивать ива, ветерок доносил едкую вонь пороха.
— Всё, что ли? – прошептал из куста Серега.
— Всё, хорош отдыхать, – сказали за спиной.
Янис вздрогнул, Пахомов резко обернулся, вскидывая автомат.
— Без нервов! – призвал возникший ниоткуда старший лейтенант Василек.
— Ну, вы и ходите, – выдохнул Пахомов.
— А вы болтайте на посту побольше, тогда еще и штаны от внезапностей мокрыми будут, – сказал командир. – Давайте к машине. Янис, нож монтерский есть? Мой сломался, хрень такая.