Кожа

Хозяйка ничего не могла. Сын предъявил ей много банкнот за Хоуп (за доски с текстами там тоже было, но Сын хозяев не стал уточнять). И подписанную им и Учителем бумагу. Тут заканчивались Хозяйкина власть и свобода. Ее пол был всего лишь женский, и совершеннолетний сын мог без ее ведома продать ее работающую. Хозяйка попросила сына уехать обратно в город, в любой город, в который он захочет, и обещала дать ему денег. Сын хозяев отказался и остался на плантации.

Главный город Хоуп нравился, но она почти его не видела: проспала его улицы, когда въезжали. Хоуп видела предыдущие города, они были каменные и многолюдные, но меньшие по размеру. Чем северней они двигались с Новым хозяином, тем меньше на улицах и в гостиницах она видела работающих. Хоуп понимала, что Новый хозяин не до конца знает, как обращаться с ней. Он расхваливал ее тексты на досках и на тряпках. Но селил ее в специальных комнатах в гостиницах с другими работающими. Велел ей стирать и гладить его белье, чистить обувь.

В Главном городе Новый хозяин поселил ее в своем доме, узком, высоком, воткнутом в общую стену других домов, в одной комнате с еще двумя работающими – мужем и женой, немолодыми, но еще Сильными средне, как определила Хоуп. Раньше домашние работающие жили в комнате как в собственной, они плохо приняли Хоуп. К тому же тут она вроде бы не работала. Теперь стирала, гладила белье, чистила обувь работающая Алиса. Она же убиралась и ходила за продуктами. Ее муж, работающий Роб, готовил еду и надзирал за хозяйственными деньгами. Свою одежду Хоуп стирала и гладила сама. Новый хозяин купил ей три платья: домашнее, прогулочное и совсем дорогое и красивое. Две пары обуви. Два комплекта белья. Две шляпы. Новый хозяин постоянно находил Хоуп занятия, непохожие на ее предыдущие. Поначалу они встречались у него в библиотеке, где Хоуп надиктовывала ему тексты со своих досок, Новый хозяин по-ученически записывал. Потом он пропадал, и Хоуп старалась помогать Алисе в работе по узкому дому, та отдавала ей самые грязные куски работы. Хоуп не была против. Ела она с работающими на кухне, и они обычно молчали при ней.

Новый хозяин несколько раз приглашал Хоуп на утренний кофе. Тогда она держала чашку и даже пила из нее прямо за хозяйским белым столом. Новый хозяин обычно обсуждал с Хоуп касающиеся ее дела или рассказывал новости. Алиса и Роб обслуживали ее в том числе, как неработающую, и Хоуп снова теряла свой народ.

Во время кофейного разговора Новый хозяин спросил ее, какое бы второе имя после Хоуп она бы хотела. И быстро предложил Вуд – потому что Хоуп писала на деревяшках. Голд – Хоуп сказала. Новому хозяину показалось это слишком просто, но он согласился. Подумал, что можно взять временно за деньги какой-нибудь предмет из золота и надевать его на Хоуп на события, когда они состоятся. На другой кофейный разговор Новый хозяин принес газету, там большими буквами был написан вопрос: «Хоуп Голд – новая Филлис?» – и буквами мельче тоже вопрос: «Могут ли работающие писать стихи?» После этого шел текст в широкий столбик о Новом хозяине Хоуп, о том, как он щедро научил работающую писать и читать в детстве, как приучил ее любить поэзию, как обнаружил ее повзрослевшую и пишущую на деревянных досках посреди сахарного леса, но спас ее от тяжелого труда. Дальше на странице торчали некоторые тексты Хоуп узкими столбиками. Про сахарный лес, про мать, про наказание, про полет – возвращение домой. Хоуп спросила, сколько еще людей могут читать эту газету. Сильно радостный, Новый хозяин ответил, что очень много – возможно, несколько тысяч хозяев. Хоуп чувствовала себя испуганной и сильно слабой оттого, что столько много неработающих людей сами залезут к ней в голову – и узнают про ее мать, бабушку и дедушку, Хозяйку и ее саму.

На первое событие Новый хозяин попросил Хоуп надеть прогулочное платье и привез ее в каменный дом с колоннами и каменным львами, где в высоких комнатах лежали книги с разноцветными боками. В одной из комнат с окном до пола Хоуп велели сесть за одиночный стол с листами бумаги и банкой черных чернил. Вокруг нее собрались четверо неработающих – двое седых, двое моложе. Новый хозяин Хоуп ждал за дверью. Четыре часа Хозяева просили Хоуп писать при них тексты в столбик о природе плантации, с которой Хоуп привезли, о Боге и его ангелах, о вазе с цветами на подоконнике, о стране, об этом доме со львами. Хоуп писала. Они по очереди поднимались, ходили вокруг, смотрели, чтобы она не списывала. Когда она заканчивала текст, забирали бумагу, обсуждали громко между собой, говорили про Хоуп словами: «она», «работающая» и слово, которым бывшая Хозяйка и ее сын называли ее. Потом Хоуп разрешили уйти.

Новый хозяин за кофейным разговором сообщил Хоуп, что Комиссия неработающих признала, что свои стихи Хоуп написала сама. Как и Филлис. И теперь они согласны выпустить книгу. Но текстов пока мало, и Хоуп должна написать больше. Новый хозяин подарил Хоуп книгу в обложке из коричневой кожи. Страницы внутри пустовали все. Новый хозяин велел Хоуп заполнить их в полтора месяца. Он оставлял ее утром в комнате, где он принимал гостей и ел, в обед и в ужин проверял, сколько она написала. Получалось мало. Новый хозяин ругал ее за лень, рассказывал, как она подводит его перед публикационным домом, который собирался печатать ее книгу, объяснял, как ей повезло, что она не делает домашней работы и не сажает сахарный лес. Хоуп тошнило, она хотела снова делать просто работу работающих, домашнюю или даже полевую. Новый хозяин велел Алисе давать Хоуп в два раза меньше еды и не кормить ее обедом. Как учитель, он считал, что ученики лучше думают с пустым телом.

Новый хозяин вывез Хоуп на два события, для которых он просил ее надеть самое красивое и дорогое платье. События были близнецами друг друга. Каждый раз – в больших каменных домах, в главных комнатах собирались неработающие в дорогой и красивой одежде и слушали, как Хоуп читала вслух свои тексты. Их предварительно отбирал Хозяин. Он говорил вступительные слова, рассказывал, как научил Хоуп читать и писать, как обнаружил ее золотым самородком, как она писала мелом и углем на досках. Это неработающим особенно нравилось. Хоуп читала. Ей и Хозяину аплодировали. Дальше неработающие обступали ее плотнее и спрашивали: принято ли было в ее племени писать стихи на досках или деревьях, кто из поэтов для нее главный, собирается ли она продолжать поэзию после рождения своих работающих детей? Новый хозяин был зол на нее за медленность заполнения страниц в книге, но на событиях общался с ней как с неработающим ребенком. После событий он ее хвалил, но просил во время чтения усиливать диалект работающих, а не переходить на язык хозяев, как Хоуп часто делала.

Хоуп попросила Нового хозяина принести ей книжку, заполненную стихами Филлис. Они Хоуп не понравились: будто Филлис писала не своими словами, будто хозяева залезли ей в голову. Но у Филлис была книжка, а у Хоуп нет. Время заканчивалось, стихи скрипели медленно, Хоуп худела. Купленные хозяином платья висели. Она сидела часами без движения за столом в комнате и ждала, когда Новый хозяин придет есть и ругать ее. Даже домашние работающие стали жалеть Хоуп. Алиса накладывала ей обычную порцию еды. А однажды спросила ее, о чем она писала раньше. Хоуп подумала и ответила, что о себе. Алиса сказала ей, чтобы и писала о себе дальше и не морочила голову ни хозяевам, ни работающим. Хоуп снова подумала и стала писать о себе.

Новый хозяин отвез заполненную книгу Хоуп в обложке из коричневой кожи на четыре дня позже срока. В печатных буквах она появилась через месяц. На обложке были первое и второе имя Хоуп и ее черно-белый портрет, который с нее настоящей срисовал художник. Хоуп вернулась к работе работающей. Ходила по лестнице узкого дома, смывала с нее грязь и пыль, стирала, гладила, выносила помои, ходила в лавку. Новый хозяин за кофейными разговорами читал ей газетные отзывы на книгу: Хоуп хвалили, Нового хозяина хвалили за то, что разглядел золотой слиток в пыли сельского Юга, но добавляли, что Хоуп слишком потянулась за своим погано-языческим и работающим происхождением и не может быть приравнена к Филлис, которую тоже нельзя, конечно, считать равной поэтам-хозяевам, но которая хотя бы брала их за идеал. Их приглашали на новые события, Новый хозяин составил расписание, но тут напечатали текст, в котором Хоуп, а главное – и откопавший ее посреди южной сельской грязи Хозяин обвинялись в прославлении язычества и отказе от христианства, в призывах к массовому полету, то есть побегу работающих, в клевете на усердно работающих на плантациях хозяев. Новый хозяин не зачитывал эту статью Хоуп и сам решил не обращать на нее внимания. Но вскоре главу публикационного дома вызвала власть. Оставшийся тираж забрали из книжных лавок и уничтожили. И Нового хозяина тоже вызвала власть и стала думать, что с ним делать. Про Хоуп как виноватую власть не думала. Она просто собиралась забрать работающую как часть имущества Нового хозяина и отправить работать в сахарный лес. Но Новому хозяину пришло письмо, которое он забыл ждать из-за книги Хоуп. Его приглашали на работу на другой бок Земли. Преподавать во дворце. Новый хозяин сильно обрадовался. Только расстраивался, что не успел жениться. Теперь придется брать в жены дочь дикарей. Он знал, что даже во дворцах там дикари. Велел своим работающим собирать его вещи. И их. Хоуп впервые после того, как ее выкупил бывший Учитель ее бывших Хозяев, почувствовала, что наступает изменение ее судьбы. Через неделю все жители тощего хозяйского дома лежали, сидели, стояли на досках корабля, который шел по океану. Хоуп думала своими словами: я все-таки полетела.