Санкт-Петроград

Только в инфрафизическом мире могли построить обзорную площадку на такой высоте без перил и поручней. Рита мысленно перечислила эпитеты, которыми ей хотелось наградить горе-строителя этого недоразумения.

Стараясь не смотреть вниз, она покосилась на Серафима. Тео безмолвной тенью застыл подле него.

— Тео, он обманул тебя, — очередная попытка достучаться до его сердца была заведомо обречена на провал, но чем чёрт не шутит? — Тео, вернись, умоляю!..

— Молчать! — взвизгнул Серафим. — Или я скормлю тебя волграм!

Сейчас он был сильнее, чем когда-либо, похож на ангела, какими их обычно изображают на старых фресках: ледяной бесчувственный взгляд, плотно сжатые губы без намёка на улыбку, гордая осанка и безусловная, слепая готовность с собачьей верностью исполнять любые, даже самые сумасбродные повеления своего господина. Сжечь город-другой? Да легко! Погрузить процветающее царство в пучину хаоса? Запросто! Уничтожить неугодных и неудобных без суда и следствия? Как два пальца об асфальт! Ведь во имя благих намерений можно творить любое злодейство, не так ли?..

Выходит, что так. Ведь вся религия на этом зиждется — и люди в массе своей покорно глотают эту горькую микстуру, даже не пытаясь проанализировать, что к чему.

Добро должно быть не просто с кулаками — с когтями и клыками. Потому что Зло слишком уж часто обзаводится нимбом и рядится в ангельские туники.

— Не позволяй ему манипулировать тобой! — срывая голос, крикнула Рита. — Вспомни, кто ты!!

Где-то вдали громыхнул пушечный выстрел, и ей отчётливо представилась нелепая картинка: грозный военный крейсер, закованный в стальную броню, против деревянного парусника, с безрассудством истинного корсара вступившего в неравный бой. Доводилось ли Роланду когда-либо сражаться с подобным противником? И есть ли у несчастного судёнышка хоть один шанс?

— Если ты не закроешь рот, я выкину тебя отсюда, — ядовито прошипел Серафим. — Поверь, гравитация в инфрамире ничуть не хуже.

Рита затравленно огляделась. Крошечная обзорная площадка диаметром метра два, замкнутая в колоннаду. Единственный путь — вниз. Ну, или вверх: если, конечно, у тебя есть крылья.

Грифон возник рядом совершенно бесшумно. Прошёл впритирку к колоннаде, заложив вираж, и завис напротив, немного помогая себе крыльями. В лапах он сжимал Полную Чашу.

— Отпусти девочку, — Грифон был невозмутимо-вежлив, словно речь шла о погоде.

— Размечтался! Она — моя страховка. Отбери у него Чашу, Тео!

Тео подался вперёд, но будто наткнулся на невидимую стену.

— Ты не сможешь ничего отобрать у грифона, — спокойно заметил Грифон.

— Тео, ты меня слышал! — отчеканил Серафим.

— Тео, ты сильнее его, — Рита уже не могла кричать — из её рта вырывался только хриплый шёпот. — Выкини его из своей головы. Вернись ко мне! Вернись, прошу тебя!

— Чаша в обмен на пленницу, — повторил Грифон.

Тео безуспешно пытался выполнить приказ, продавив грифоний щит. Пространство трещало по швам. Прищурившись, Рита даже смогла различить потоки энергии, струящиеся в воздухе тонкими гибкими лентами.

Обессилев, Тео упал на колени. Повернул голову, скользнул по ней невидящим взглядом.

— Тео, — она робко взяла его за руку. — Я... я не хочу тебя терять.

"Я люблю тебя".

На мучительно краткий миг ей почудилось, что взгляд его снова стал осмысленным, вспыхнул узнаванием, пониманием и — неужели? — светом надежды.

— Хватит! — рявкнул Серафим, рывком хватая Риту за воротник и толкая к краю. — Мне надоел этот балаган! Отдай Чашу, Грифон.

Она упала бы, но к счастью, на пути оказалась колонна, о которую она от всей души приложилась затылком.

Проклятье! Второй раз за последние полчаса — и опять тем же самым местом!

— Хорошо, — Грифон шумно вздохнул. — Будь по-твоему.

Шаг.

Взмах крыльев.

Басовитый рык, потонувший в свисте ветра.

Чаша, в руках Тео вспыхнувшая еще ярче.

Орудийный залп, долетевший со стороны Невы.

Торжествующий оскал Серафима, плавно переплавляющийся в маску ужаса.

Торжество, еле заметно тлеющее в зрачках Грифона.

Потому что Тео сжал Чашу в руках — сминая легко и непринуждённо, будто та была из фольги.

Посмотрел ей прямо в глаза — и в этом взгляде было то, что невозможно выразить никакими словами.

И всё же он счел необходимым сказать:

— Всё будет хорошо.

А потом разорвал Чашу пополам.

Грохнуло так, будто рухнуло всё, что способно было рухнуть: колонны, потолок, дирижабли, самолёты, спутники, луна и звёзды. Взрывная волна от энергии, вырвавшейся на свободу из уничтоженного артефакта, сотрясла весь мир от подземных глубин до небесных высот. Фальшивый ангел завопил как собака, которой прищемили хвост, Рита даже разобрала что-то вроде: "Ты что творишь!" — и далее трёхэтажную конструкцию, потонувшую в царящем вокруг хаосе. Впрочем, прислушиваться ей было некогда, потому что в этот самый миг пол накренился, ноги заскользили по гладко отполированному камню, она взмахнула руками в попытке уцепиться за что-нибудь, и, выразившись ещё более трехэтажно, полетела куда-то вниз.

Летает она как пингвин. То есть, вообще никак. Даже в инфрамире. Энергетические структуры здесь господствуют хоть и тонкие, но гравитация вполне реалистичная. И одинаково непреклонно действует и на местных, и на людей.

Она оказалась на берегу Невы. От разрушенного храма (это же был Исакий, верно?) не осталось ничего, кроме мелкой жемчужно-белой пыли, удивительно напоминавшей...

— Манну? — последнее слово она произнесла вслух. Подставила руку, и на ладонь тут же упали невесомые белые хлопья. Посмотрела наверх. Это напоминало снегопад — только розовеющее небо оставалось чистым и ясным.

— Да, — подтвердил Грифон. — Это манна. Чистое вдохновение. Когда-то её было полным-полно по всему миру. Когда-то очень давно... Задолго до того, как была сконструирована Полная Чаша.

Чаша.

Память вернулась короткой вспышкой, заставив подпрыгнуть и одновременно пригвоздив к земле.

— Тео уничтожил Чашу, — спокойно подтвердил Грифон, озвучив её опасения. Почему-то он выглядел абсолютно невозмутимым и даже умиротворённым, будто произошедшее его ни капли не взволновало. — И это огромное счастье.

"Счастье?!"

— Чаша была сконструирована таким образом, что избежать случайной порчи или поломки. Лишь наследник, имеющий силу фортучента, но при этом не искушённый и не испорченный властью, был способен на это.

— Не понимаю... — сдалась Рита, осознав, что в одиночку не разгадает этот ребус. — Объясните.

— Много лет назад творческая энергия была разлита по всему миру. Она падала с неба манной, расцветала на яблоневых деревьях, вплеталась в струи воды и потоки ветра. Весь мир был пропитан ей. Ее хватало на всех с избытком, и никто не мог уйти обиженным[12]. Да и нас, порождений человеческой фантазии, было всё-таки не так много, нежели теперь. Тогда-то наиболее талантливыми ангелами и была создана Полная Чаша — чтобы собирать излишки энергии, копить её, сохранять, а при необходимости — использовать.

Но шло время, годы складывались в столетия, и об истинном предназначении Чаши постепенно стали забывать. Однако, скажем так, "базовые настройки" Чаши остались неизменными: она по-прежнему собирала энергию, концентрировала её, копила, — а миру её доставалось все меньше. Энергии стало не хватать, манна падала с небес всё реже. И тогда одному из моих братьев было послано Пророчество.

С головы до пят покрытый белыми хлопьями, Грифон был похож на заснеженный монумент самому себе.

— В Пророчестве говорилось, что "если светлый человек нацепит ангельские крылья, Чаша будет разбита". Признаться, мы не сразу уловили истинный смысл. И лишь спустя долгое время поняли, что "светлый" — не цвет кожи и тем паче не свойство души, а всего лишь указание на имя. Точнее, на фамилию. Ведь своё имя, как мы знаем, он сменил, чтобы подставить Станиса.