Страница 6 из 12
Слова Фионы эхом отдавались в моей голове, когда я отдавала сдачу последнему покупателю, моя рука дрожала в ожидании следующего.
Я положила ладонь плашмя на стойку, чтобы скрыть дрожь и успокоиться.
«Это нелепо», — подумала я. — «Ты даже не знаешь этого человека. Ты ведешь себя как влюбленный подросток только потому, что у него хорошая структура костей. И обезоруживающие черты. И темные волосы, которые вьются из-под бейсболки, надетой задом наперед. И широкие плечи. И завораживающие серебристо-голубые глаза. И руки. Большие. С длинными пальцами. Чистые, но всегда в крапинках краски. Если бы они прошлись по моей коже, я бы ощутила его мозоли».
Мои глаза встретились с его серебристо-голубыми.
Как всегда, его челюсть была покрыта щетиной.
Его рот идеальной формы, эти губы никогда не поднимались вверх в усмешке, но и не опускались вниз. Он был суровым, мужественным и мрачным, но не совсем ужасающим. Ну, я была уверена, что для широкой публики он был не совсем ужасающим. Для меня лично — да.
Мне пришло в голову, что он стоял передо мной по меньшей мере тридцать секунд, а я не сказала ни слова. Я просто смотрела на него, на его челюсть, на его губы.
Честно говоря, он тоже ничего не сказал. На самом деле, он тоже смотрел на меня. Мои соски затвердели под рубашкой так, что это было невероятно неуместно на рабочем месте.
Я должна что-то сделать.
Что-нибудь сказать.
— Тебе когда-нибудь говорили, что ты похож на Кейси? — выпалила я.
Он не ответил, просто моргнул один раз очень медленно, вероятно, задаваясь вопросом, не отдыхаю ли я от реальности.
— Из Йеллоустоуна, — быстро добавил я.
Еще один пустой взгляд.
— Сериал, — неуверенно продолжила я. — О ковбоях, — я забарабанила пальцами по столешнице, жалея, что не могу спрятаться под ней. — Ну, не только о ковбоях. В нем освещается коммерциализация семейных ранчо, кража земли у коренных американцев, и да, в нем достаточно крутых сцен и отличных романтических подзаголовков. Это лучший сериал на телевидении. Многогранный.
О боже мой, о чем ты говоришь?
Мои уши запылали от смущения, когда я маниакально замахала руками.
— Короче, он интересный. В тебе есть что-то от Кейси. Он бывший морской пехотинец, — почему я не могу просто заткнуться на хрен и попросить его заказать, но сейчас я слишком глубоко увязла.
Его брови были слегка нахмурены, а уголок рта приподнят в чем-то похожем на веселье. Хотя я не могла сказать наверняка.
— Кейси щедро смешан с эстетикой Рипа, — продолжала я болтать. — На мой взгляд, Рип — лучший и самый сложный персонаж в сериале. У него трагическая предыстория, и он может быть безжалостным и жестоким, но при этом он нежен, добр и терпелив с Бет.
О боже мой, я хочу умереть.
Я всерьез подумывала о том, чтобы развернуться и убежать от прилавка, пройти через кухню, через заднюю дверь, сесть в свою машину и уехать из города, чтобы никогда не возвращаться.
Но я не могла бросить свой бизнес, свой дом. И в машине почти кончился бензин.
Так что я осталась на месте, вероятно, вся покраснела, определенно вспотела и совершенно унижена.
— Бет — крутая девчонка, — объяснила я только потому что, наверное, сошла с ума. — Она жестче любого мужчины и в десять раз умнее. Можно подумать, что у нее холодное сердце, но оно огненное для тех, кого она любит, — я продолжала барабанить кончиками пальцев по столешнице, слыша, как в ушах стучит мой пульс, а разумная, униженная часть меня кричит откуда-то из глубины, чтобы я заткнулась нахрен.
Хотя меня можно было бы считать несколько драматичной, я также была застенчивой. Даже робкая, говорил Нейтан. Я не болтала о персонажах моего любимого сериала совершенно незнакомым людям.
И все же, вот она я.
Хоть убей, я не могла придумать, что еще делать в тот момент, кроме как пялиться на мужчину, которого я несколько месяцев считала своим притворным парнем и который, скорее всего, никогда больше сюда не придет, потому что к нему пристала сумасшедшая владелица.
Я заставила себя сжать губы, изо всех сил вцепившись в стойку, ожидая, что он что-нибудь скажет. Может быть, что-нибудь вежливое, или, надеюсь, он просто проигнорирует меня вообще, сделает свой заказ, лишь бы я заняла руки, а не пялилась на него как идиотка.
— Я, скорее Рип, а ты можешь быть похожей на Бет? — его голос был низким, хриплым, но в нем сквозила теплота. Теплота, которая зажгла огонь у меня в животе и в местах гораздо ниже.
Господи. Блять. Помилуй.
Он только что это сказал?
Он только что это сказал.
Я разразилась взрывом смеха, который звучал так, словно исходил от истеричного подростка.
— У меня есть несколько сарафанов и пара ковбойских сапог, потому что я девушка со Среднего Запада, но это самое близкое, что у меня есть от Бет, — сказала я, стараясь говорить небрежным, шутливым тоном, но потерпев неудачу.
Очень хотелось, чтобы меня земля поглотила.
Он продолжал смотреть на меня с теплотой в завораживающих глазах, слегка приподняв пухлые губы.
— Хотел бы я посмотреть на эти сарафаны и ковбойские сапоги, — пробормотал он, не сводя с меня прозрачных глаз.
Мое сердце бешено колотилось в груди, ноги словно приклеились к полу, захваченные его пристальным взглядом. Я удивлена, что еще не растаяла в лужу.
Он только что сказал, что хотел бы видеть меня в сарафане и ковбойских сапогах. И он сказал это таким тоном, будто ему бы понравился тот сарафан и сапоги на полу его спальни. Эти слова были пропитаны сексуальным интересом.
Но это же безумие. Такой суровый, мужественный мужчина, как он, не мог заинтересоваться эксцентричной владелицей пекарни, которая болтала о телевизионных персонажах, практически боялась собственной тени, всегда думала, что от чего-то умирает, и вообще была просто полной дурой.
Нет, ему определенно нужна такая, как Бет. Сильная, сексуальная, непугливая.
— Я, эм… — я прочистила горло, глядя на Тину в поисках помощи.
Она перестала притворяться, что готовит кофе, и смотрела на нас двоих, скрестив руки на груди, с широкой улыбкой, за которую мне действительно хотелось ее возненавидеть.
Возьми себя в руки, Нора.
Я выпрямила спину и заставила себя посмотреть на него. Или, скорее, на общую форму его лица. Только бы не попасть в ловушку его взгляда. Эта ситуация запечатлелась бы в моем мозгу на всю оставшуюся жизнь.
— Черный кофе и миндальный круассан, верно? — спросила я его, постукивая по экрану.
Я думала, что сосредоточение на бизнесе избавит меня от смущения, которое въелось мне в душу, пока не поняла, что я даже не спросила его о заказе. Я дала понять, что запомнила его предпочтения. Я не просто запомнила, я знала, что в определенное время он заказывал разное. Круассан с утра, если они были распроданы, то лимонно-маковый маффин. Круассан в дневное время, если он не купил его утром. Иногда он приходил за пирожными, если был почти вечер. Я никогда не видела, чтобы он покупал печенье. Однажды он заказал кекс. С лимонным творогом. Ему нравилось все со вкусом лимона. Не слишком сладкое.
Я собрала все маленькие лакомые кусочки о нем, копила их, как будто они потом пригодятся. Как будто они станут моими. Как будто он станет моим.
Нелепо… я действительно ужасна.
— То есть, чего бы ты хотел? — пролепетала я, моя грудь сжалась, между грудями выступили капельки пота.
Да, я обычно потела, когда по-настоящему нервничала. Что, конечно, заставляло меня нервничать еще больше, беспокоясь, что кто-нибудь заметит вышеупомянутый пот, и, следовательно, вспотею еще больше.
Так что теперь все, о чем я могла думать, это о том, что самый горячий парень на свете видит, как потеет моя грудь.
Контуры его тела начали расплываться, когда я приготовилась к полномасштабной панической атаке из-за того, что я самая большая идиотка на планете.
Уголок его рта дернулся, а в глазах, возможно, блеснуло веселье. Но у меня также могли быть галлюцинации.