Рецепт любви

Глаза Фионы метнулись к ним, и она усмехнулась.

— Но на самом деле они боятся, что женщина не просто знает, чего она хочет, но и достаточно наглая, чтобы требовать этого, — она пожала плечами. — Ну, еще они просто чертовски ленивы. Хотят кончить с наименьшими возможными усилиями, и если ты тоже кончишь, это будет лишь бонус, а не цель. Тебе будет лучше без этого придурка. Тебе нужен парень, который доставит тебе такой сильный оргазм, что ты не сможешь ходить в течение часа.

Она повернулась лицом к прилавку.

— Итак, что вам предложить, парни?

Только после того, как я упаковала заказы для мужчин, поняла, что Фиона ловко отвлекла меня от тревожных мыслей по поводу болезни.

========== Глава 2 ==========

Фиона по-настоящему успокоила меня из-за решения разорвать помолвку за два месяца до свадьбы.

В любом случае, не то что бы я действительно сомневалась в этом.

Я знала, что приняла правильное решение.

Несмотря на то, что у меня неделями была крапивница из-за волнений, что подумают люди, кого я подвела и так далее, и тому подобное. Я ненавидела конфликты. И отмена свадьбы, до которой оставалось всего несколько месяцев, которую организовала моя будущая свекровь — которая управляла городом или, по крайней мере, думала, что управляла, — была, пожалуй, самым конфликтным моментом в моей жизни. И заставила бы самого уравновешенного человека испытывать тревогу.

Отсюда и сыпь.

И бессонница.

Приступы паники.

Но я сделала это.

И несмотря на мои опасения в моменты слабости, я очень гордилась собой.

Почти все внесенные депозиты были возвращены, и я заплатила за издержки. Все мои друзья поняли. Женщина, которая, к счастью, никогда не станет моей свекровью, наконец-то перестала оставлять неприятные сообщения на автоответчике.

К сожалению, мужчина, за которого я должна была выйти замуж — фактически, сегодня — не радовал меня своим поведением.

Нейтан тоже оставил свою изрядную долю неприятных сообщений, но теперь он перешел к «попытке вернуть меня», ритуалу, с которым я была знакома. Когда я впервые сказала ему, что не счастлива или удовлетворена в спальне, у нас была ужасная ссора, где он сказал несколько действительно неприятных, обидных вещей.

Хотя меня можно было считать почти тряпкой — было ясно, что именно так он думал обо мне, — даже у меня был характер, поэтому я порвала с ним тогда же. Это было первое расставание. И оно продолжалось неделю. Неделю он пресмыкался, покупал подарки, признавался мне в любви, давал обещания.

Потом у нас был секс по принуждению, секс, который мне действительно понравился. Это означало, что он услышал, что я сказала, и собирался измениться.

Вот только он этого не сделал.

Менее чем через неделю он вернулся к старым привычкам.

Всего неделя.

Как будто он думал, что двух оргазмов и подобия усилий с его стороны достаточно, чтобы я забыла о своих потребностях. Или, может быть, он не хотел, чтобы я забывала. Я много думала и пришла к выводу, что он хотел, чтобы я подавляла эти потребности. Стала похожей на одну из тех шаблонных жен в ситкомах, которые читают любовные романы, прячут вибраторы от мужей, используют их в одиночестве, и выпивают бутылку вина за ночь, чтобы притупить реальность того, что мужу наплевать на их мечты. Якобы мы нужны лишь для удовольствия или продолжения рода.

И я тоже почти стала такой. Я сомневалась в себе. Я почти поверила, что именно такими и бывают настоящие отношения. Вымысел есть вымысел. Секс, страсть, желание не обязательно должны быть важны. Постепенно я отрезала от себя кусочки, отключила те части, которые не могла отрезать, и подавила все эти чувства.

Я неустанно пекла, ела сырое тесто для печенья, не спала до рассвета, читая страстные романы, притворяясь, что я одна из тех героинь, которым поклоняются герои во всех отношениях. Я пила больше вина, чем следовало. Улыбалась сквозь слезы и притворялась, что не начинаю ненавидеть мужчину, с которым должна провести вечность.

Потом осознала, что больше не могу.

Поняла, что если буду продолжать в том же духе, то превращусь в озлобленную, грустную и сердитую женщину.

Отменила свадьбу.

Теперь ела меньше теста. Однако не отказалась полностью, потому что какой была бы жизнь без сырого теста для печенья?

Конечно, я читала любовные романы, потому что они были потрясающими, но больше спала. И я все еще пила вино, но делала это не для того, чтобы убежать от реальности; я делала это, запивая хорошую еду, наслаждаясь хорошей компанией.

И ни за что не собиралась позволять пресмыкаться перед Нейтаном.

Я нажала отклонить, когда его имя вспыхнуло на экране телефона, лежащего на прилавке.

Тина, еще одна из моих давних сотрудниц, оторвала взгляд от нашей эспрессо-машины и хмуро посмотрела на мой телефон.

— Почему ты еще не заблокировала его? — спросила она своим глубоким, хриплым, деловым тоном.

Тина была намного старше меня, она ездила на мотоцикле «Харлей Дэвидсон» и любила рок-н-ролл, носила футболки своей группы, вся в пирсинге, и с татуировками на обеих руках, а еще любила зажигать под «Iron Maiden» и «The Clash», когда включала плейлист «Для пекарни». Тина, как и Фиона, ругалась как матрос и ни от кого не принимала дерьма.

Тина также очень любила свою жену Тиффани. Да, Тина и Тиффани.

Тиффани любила все розовое. И леопардовый принт. И искусственный мех. Ее волосы были обесцвеченными, и всегда покрыты лаком. Я никогда не видела ее без ярко-розового блеска для губ.

Я бесконечно любила и Тиффани, и Тину. Они были вроде моих суррогатных родителей… или старших сестер, потому что Тиффани сказала мне, что утопит в океане, если я намекну, что она годится мне в матери.

— Я не могу помешать ему, — вздохнула я, раскладывая миндальные круассаны, которые только что вынула из духовки.

Сначала я испекла одну порцию утром, и все. За исключением того, что они были распроданы в течение тридцати минут после открытия, и ситуация обострилась, когда клиенты узнали, что их не хватает на всех.

Итак, теперь я приготовила порцию утром и еще одну днем. Чтобы обуздать беспорядки.

Честно говоря, эти круассаны были не от мира сего. Я уехала в Париж на три месяца, чтобы научиться их совершенствовать. Они были легкими, пышными, с печеным миндалем сверху и сливочно-заварной начинкой из миндального крема.

— Да, ты можешь, блять, заблокировать его. Не будь милой с этим ублюдком, — вмешалась Фиона, поджав губы. — И ты даже не пытаешься быть милой, ты говоришь так, потому что не знаешь, как пользоваться своим телефоном, — отметила она с усмешкой.

Мои плечи напряглись от того, как хорошо она смогла прочитать меня и насколько я была совершенно безнадежна. Да, я не заблокировала его, потому что не знала, как это сделать. И потому, что это казалось грубо по отношению к мужчине, с которым я ранее обещала провести остаток своей жизни.

— Дай мне свой телефон, — потребовала Фиона, протягивая руку. — Я прослежу, чтобы…

Но я перестала двигаться. Перестала дышать.

— Тссс, — прошипел я, махнув на нее рукой. — Мой пришел.

Ее глаза метнулись к входу, как будто она только что поняла, что он вошел в дверь.

В ту секунду, когда он открыл ее, воздух изменился. Стал заряженным. Волосы на тыльной стороне моих рук встали дыбом. Мой желудок скрутило от предвкушения и нервов. Ладони стали липкими.

Как будто вся атмосфера изменилась. Как будто мир перестал существовать.

Конечно, на самом деле это не так. Тина продолжала хмуро смотреть на кофеварку для эспрессо — ту, к которой она ежедневно заявляла о своей вечной ненависти, клиентка в углу яростно печатала на своем ноутбуке — она писала роман о зомби, одновременно потягивая чашку чая. Мэдди, завсегдатай, кричала на всех, с кем разговаривала по телефону, пока ждала свой капучино с обезжиренным молоком.

Но клиенты все равно обращали на него внимание.

Нельзя не заметить сурового Адониса, входящего в девчачью пекарню. Мужчина с таким количеством тестостерона не мог зайти в пекарню, украшенную как домик Барби. Неоновые вывески. Нежно-розовые тона. Изящные чайные чашки. Искусный латте.