Страница 64 из 85
— А, слышал, слышал... — рассмеялся Орджоникидзе, — значит, навечно отбили охоту заводить растительность?
— Навечно! — подтвердил Киров, и оба расхохотались.
Орджоникидзе поставил на стол чай, отер краем ладони усы.
— Вижу, ты в хорошем настроении едешь на съезд.
— В самом отличном, Серго! Мы же засыпали Биби-Эйбатскую бухту и получили большую нефть.
— Молодцы! Хвалю! Эх, жалко, я не вышел в Баку, надо было посмотреть.
— Кроме того, мы здорово развернули жилищное строительство. Ты представить не можешь, Серго, какой в Баку дружный рабочий класс! Как кипит работа! Так хочется строить, созидать, творить новую жизнь! Сердца рабочих сейчас зажглись верой в будущее.
— Знаю, друг, знаю. Все очень хорошо знаю и радуюсь вашим и нашим общим успехам. А ты слышал, что происходит в Ленинграде? Зиновьев и Каменев сколачивают новую оппозицию.
— Едва ли они отважатся выступить на съезде. А если выступят — разобьем!
— Ты молодец, Кирыч! Мне всегда нравился твой задор. Значит, уверен, что разобьем?
— Сколько врагов было в гражданскую? И расколошматили! А со своими раскольниками как-нибудь управимся.
— Управимся, дружище! Обязательно управимся! — гневно сказал Орджоникидзе и погрозил кому-то кулаком. — Давай спать.
— Ты ложись, Серго, а я немного почитаю. Привычка. Не могу уснуть, не почитав.
— Это что у тебя? Есенин! Нравится?
— Замечательный поэт! Давай прочту наугад.
Киров открыл книжку и стал читать:
— Ты вырос в этих местах. Я понимаю... И вообще, Кирыч, у тебя очень нежная, чуткая душа... А мне больше по сердцу другие стихи.
— Это какие же?
— Да вот хотя бы про кинжал...
— Серго, дорогой мой, это здорово! — бросился к нему Киров, присел рядом, обнял. — Чувствую, ты продолжаешь думать о предстоящей схватке с оппозиционерами. Да?
— Ты угадал, друг. И я считаю, что поэзия должна не только радовать и согревать душу, но и разить, как булат...
Четырнадцатый съезд партии начался с отчетного доклада ЦК, который сделал Сталин. В докладе была намечена генеральная линия партии на индустриализацию страны, на построение социализма.
Подавляющее большинство делегатов доклад слушали внимательно, но отдельные голоса прерывали оратора, обещая бурные прения.
Так и случилось. Ленинградские делегаты, заранее сколотившие оппозицию, потребовали своего содокладчика — Зиновьева.
Массивный, с львиной гривой черных волос, он начал свою речь с большим апломбом, резко рубя воздух рукой.
Нападая на Центральный Комитет, он защищал троцкистский тезис о невозможности построить социализм в нашей отсталой стране, пока не будет победы пролетариата в Западной Европе...
Крикливая, бездоказательная речь Зиновьева не захватила делегатов и встретила отпор. Но следом выступили его единомышленники Каменев, Сокольников и другие «столпы» «новой оппозиции».
Сокольников — член ЦК и нарком финансов — доказывал, что Советская Россия должна остаться аграрной страной, производить сырье и продовольствие, а машины ввозить из-за границы.
В зале закричали, затопали. Впервые за всю историю советского строя оппозиция так оголтело и нагло выступала против генеральной линии партии.
Делегаты съезда прямо с мест требовали слова, горя негодованием. Один за другим поднимались на трибуну ораторы и говорили о полном доверии ЦК.
Съезд разоблачил антиленинский характер «новой оппозиции», одобрил генеральную линию партии — курс на индустриализацию страны и построение социализма.
Однако зиновьевцы, разбитые на съезде, не подчинились партии и голосовали против доверия ЦК.
Двадцать восьмого декабря съезд принял обращение к ленинградским коммунистам, осуждающее выступления зиновьевцев. В нем выражалась уверенность, что «ленинградская организация, всегда шедшая в авангардных рядах партии, сумеет исправить ошибки, допущенные ленинградской делегацией...»
Еще во время работы Четырнадцатого съезда, особенно после выступления Кирова против оппозиционеров, в ЦК был поднят вопрос о переводе его на работу в Ленинград.
Киров не хотел расставаться с Баку, где он проработал почти пять лет, сдружился, сработался с людьми и добился немалых успехов. Не хотел его отпускать из Баку и Орджоникидзе, но в ЦК были настроены иначе.
В начале января в Ленинград выехала большая группа членов ЦК и видных деятелей партии. Среди них были Ворошилов, Калинин, Молотов, Петровский и Киров.
Они обосновались в гостинице «Европейская», создав как бы штаб по борьбе с оппозицией.
В Ленинград со съезда вернулся член ЦК и один из секретарей Ленинградского губкома Комаров. Он был против зиновьевцев и потому не был избран на съезд. Однако приехал в Москву и выступил на съезде с разоблачением оппозиционеров.
Узнав о приезде членов ЦК, Комаров утром явился в гостиницу и сообщил, что в его отсутствие президиум губкома принял решение, запрещающее впредь проводить собрания партийных активов, где разоблачалась бы деятельность зиновьевцев.
— Решение губкома неправильное, — спокойно заговорил Калинин, — оно противоречит внутрипартийной демократии.
— Да, но мы же не можем его отменить, — сказал Петровский. — Это тоже было бы нарушением партийной демократии.
— Так что же делать? — спросил Комаров.
— Можно созвать экстренное заседание Северо-Западного бюро ЦК, — посоветовал Ворошилов. — Оно вправе отменить решение губкома.
— Правильно, — согласился Киров. — С этого следует и начать.
— Вы сможете, товарищ Комаров, собрать членов бюро? — спросил Молотов.
— Попробую.
— Тогда делайте это немедля, в экстренном порядке, — сказал Киров. — И известите нас по телефону... Без отмены этого решения мы не можем пойти на заводы.
— Бегу! — сказал Комаров и вышел...
Нелепое решение было отменено — на заседании бюро присутствовало восемь членов ЦК, подтвердивших, что оно является нарушением партийных норм...
Вечером вернулись в гостиницу, чтобы наметить, кому на какие заводы идти.
— Вас ждут, — сказал дежурный, кивнув на диван.
На диване, уткнув бороду в газету, сидел пожилой человек с лысой головой.
— Ба, да ведь это же Скворцов-Степанов! — воскликнул Молотов. — Здравствуйте, Иван Иванович! Вы уже здесь?
— Да, здесь. Здравствуйте. Уже принял «Ленинградскую правду» от ярого зиновьевца Закса-Гладнева, который порочил решения съезда. Я готовлю первый правдивый номер, пришел к вам за помощью.
— Очень кстати! Мы сегодня выступаем на заводах.
— Скажите, кто где? Я пошлю надежных людей и сам приеду.
— Пойдемте к нам, там поговорим...
Кирову выпало вместе с Петровским ехать на завод «Электросила». Они познакомились только в дороге, хотя Киров и раньше слышал о нем много хорошего. Знал, что Петровский из рабочих, и это его радовало. «Если сумеем завести с рабочими откровенный разговор — успех будет обеспечен. У Петровского опыта побольше, первое слово дадим ему».