Страница 8 из 12
– В Москве полночь... – продолжая мило улыбаться, сообщила между кадровыми подергиваниями телеведущая.
Ольга встала и, потирая занемевшую шею, прошла в кухню. Если можно так назвать клеть размером два на два с проржавевшей раковиной и полчищами тараканов по всем углам.
Это ей-то, вздрагивающей от брезгливости на предмет горсти крошек на рабочем столе и следов грязной обуви в прихожей, приходится жить в таком бедламе!
Ольга вновь недоуменно огляделась. Что с нею?! Куда подевалась ее патологическая неприязнь к беспорядку?! Почему ей стало совершенно безразличным такое понятие, как уют? Или изменив до неузнаваемости свою яркую внешность на полинявшую, она пытается вжиться в новую роль среди этих унылых, пахнущих мертвечиной вещей...
Взяв с подоконника недавно купленный ею высокий стакан, она налила из-под крана воды и уже собралась напиться, но вместо этого вдруг резко щелкнула выключателем и прильнула к кухонному окну.
Так и есть! Подсознание ее не обмануло, заставив вернуться к окну и заострить внимание на происходящем на улице. Глаза походя отметили, послали сигнал в мозг, и вот она, приплющив нос к отпотевшему стеклу, пытается понять, что же делает там эта девушка, что вызвала в ней такой интерес.
Совсем молоденькая, дрыгающая от холода длинными ногами, едва прикрытыми коротенькой юбчонкой, девчушка стояла посреди двора и упорно не сводила глаз с ее окна, расположенного прямо над подъездом на третьем этаже.
Крупные хлопья снега, напоминающие распушенные кусочки ваты, сыпали с неба прямо на непокрытую голову девушки. Длинные до пояса черные волосы уже почти совсем скрылись под белоснежной шалью. Курточка-дутик не спасала ее от холода морозной ночи, но она упорно не сходила с места, продолжала стоять и таращиться на окна Ольгиной квартиры. Потом еще и того хуже: она подняла руку и, несколько раз призывно махнув ею, пошла в сторону гаражей. На ходу она пару раз обернулась и вновь позвала ее за собой...
Сказать, что Ольга испугалась, значило не сказать ничего. Ее буквально парализовало. Ноги онемели от самых босых ступней до коленей. Во рту мгновенно пересохло, а сердце забилось где-то на уровне гортани. Уйма вопросов стала ввинчиваться огненными шурупами в ее мозг.
Кто она такая? Почему зовет ее? И самое главное – куда?! Может быть, она хочет предупредить ее о чем-то? Но о чем?..
Девушка между тем дошла до первого из металлических гаражей, стоящего торцом в длинном ряду себе подобных и, притормозив на мгновение, погрозила Ольге кулаком. Потом тряхнула головой, избавляя от снега волосы, и скрылась под темной аркой гаражных рядов.
И все. Будто ее и не было. Снег тут же засыпал следы ее маленьких ног, не позаботившись уничтожить ощущение полнейшей катастрофы в Ольгиной душе. И тут она будто сумасшедшая заметалась по квартире. Сначала подлетела к раздолбанной входной двери. Замок закрыт. Шпингалет тоже. Для верности накинув еще и цепочку, Ольга ринулась к шкафу в комнате. Дверцы с визгливым скрипом разлетелись в стороны, стукнувшись о стену. Так, там никого. Что еще нужно проверить на предмет обнаружения спрятавшихся маньяков? Разве что холодильник! Но чтобы кому-то вместиться в ее доисторический «Полюс», нужно стать по меньшей мере карликом. Однако пренебрегая всеми доводами рассудка, Ольга заглянула в холодильник, в диван, на антресоли и, под занавес, прощупала все пальто и куртки. А вдруг там кто-нибудь да прячется?!
Никого, разумеется, не было. Покрутив самой себе пальчиком у виска, она немного успокоилась и вновь заступила на дежурство у кухонного окна.
Во дворе было пустынно.
Вообще-то этот старенький дворик Ольге нравился. Пусть не было ничего живописного в бетонной стене их блочной пятиэтажки. Окружение гаражей и покосившихся изгородей с двух других сторон так же не добавляло ему красоты. Все так. Но в стареньких качелях и давно заброшенных песочницах ощущалась какая-то патриархальная прелесть. Что-то, напоминавшее ее беззаботное детство. И когда она выходила утром из дома на работу, то ей так и грезилось, что мама сейчас свесится из окошка и строго скажет:
– Марьяша, недолго...
Но мама сейчас далеко. Связи с ней практически никакой. Да и она теперь не Марьяша, а Ольга Владимировна. Всеми отторгнутая, забытая и... похороненная. Только вот всеми ли?!
Ольга пошевелилась на скрипучей табуретке и сонно зевнула. Нет, ну сколько можно торчать там, в этих гаражах?! Насколько ей известно, другого выхода или выезда, кроме того, на который она уже битый час пялится, – не было. Гаражи, тесно сплотившись, образовывали прямоугольник с одним-единственным проездом. И если девушка, лишившая ее на эту ночь покоя, не заночевала в одном из них, то давно должна бы выйти оттуда. Представить себе ночлег в одном из этих монстров, сваренных из огромных листов промороженного железа, Ольга не могла. Посему сидела, поставив локти на подоконник, и терпеливо ждала.
Но девушка так и не вышла. Не появилась она ни через час, ни через два. Снег давно перестал сыпать на мерзлую землю, заискрившись в свете луны, звезд и единственного дворового фонаря, а ее все не было.
И вот тут-то на Ольгу и нахлынуло! Тут-то все и началось сызнова!
Ольга готова была убить себя за это чувство так называемого свербящего беспокойства, но все без толку. Оно силилось, разрасталось, заполняло все внутри и побуждало на немыслимые действия, последствия которых могли быть самыми ужасными. Оно было сродни любопытству развращенной девственницы. Когда и страшно, и интересно одновременно.
– Что ты делаешь, маразматичка?! – сдавленно шептала самой себе Ольга, вдевая руки в рукава куртки и натягивая на голые ноги ботинки на толстой подошве. – Ведь все это уже было!!! Было!!! И тебе ли не знать, чем все это закончилось?!
Но попробовал бы кто, закусив удила, тормознуть на полдороге! Ноги ее не слушались, резво спускаясь по ступеням. Тревожные мысли плавились под натиском дикого чувства, побудившего ее в два прыжка преодолеть расстояние от подъезда до арки въездных гаражных ворот. Правая рука судорожно сжимала кухонный нож, машинально сунутый ею в карман куртки на всякий пожарный случай. Какой, спрашивается, случай?! Для чего?! Неужели в ход бы его пустила, случись что-то?..
«На всю голову больная, – подумала Ольга, медленно пробираясь по накатанной дороге, припорошенной снегом. – На всю голову...»
Свет дворового фонаря сюда не проникал, но от снега и луны видимость была словно в белые ночи в Петербурге.
Ворота, ворота и еще раз ворота. Все на замках. Ни единой души человеческой. Ни единой собаки бродячей или кошки. Все словно вымерли или за версту обежали это неуютное место. Одной лишь ей было дело до блудливой девчонки, что отчаянно махала ей рукой в полночь.
Тупика она достигла минут через пять с начала своего необдуманного путешествия. Нигде и никого. Ольга недоуменно покрутилась на месте и чуть быстрее двинулась назад. Может, и вправду в каком гараже девчонка ночует. Спит себе в какой-нибудь шикарной машине и в ус не дует. А она, идиотка пустоголовая, шастает с голыми коленками по декабрьскому морозу. Еще цистита не хватает ей ко всем прочим удовольствиям...
Въездная арка замаячила перед глазами. Ольга почти с облегчением вздохнула и... в этот самый момент заметила ее.
Девушка лежала на спине, до пояса присыпанная снегом. Тень от гаража, расположенного торцом к их дому, не позволяла видеть ее, если стоять лицом к тупику и спиной к въезду. Но на обратной дороге этот участок просматривался как нельзя лучше.
Огромное темное пятно рассыпавшихся по снегу волос. Распахнутая куртка и множество темных клякс вокруг на снегу.
– Кровь?! – дребезжащим шепотом произнесла Ольга и рухнула голыми коленями в снег рядом с телом девушки. – Кро-о-овь...
Руки сами собой сгребли пригоршни темного снега и поднесли поближе к глазам. Она даже еще не успела подмерзнуть, горячая кровь этой молоденькой девчонки. Даже в этом ночном полумраке можно было разглядеть ее ярко-алый цвет. Цвет кипучей молодости и жизненного оптимизма. Всего того, что кем-то было безжалостно уничтожено, растоптано и превращено в прах...