Избранное

Труп Джо взывал к правосудию, но никто за ним не пришел — вонял он ужасно, так что Дикси предал его земле по христианскому обычаю. На средства, собранные по подписке, которую организовал Сэм, рукоятка пистолета Дикси в память о чуде будет оправлена золотом.

Nota bene: местная газета под рубрикой «Семейное счастье» опубликовала заметку, порадовавшую нас всех. После долгих лет бездетного супружества госпожа Элис Перри наконец преждевременно, но счастливо разрешилась совершенно здоровым младенцем. В тот самый вечер, после просмотра фильма с привидением. Событие тем более удивительное, что после многих поколений сероглазых, в семье впервые за десятилетия появился ребенок с небесно-голубыми глазами, точно такими, как у легендарного родоначальника семейства, заселившего со временем весь Блэксонвиль. Того знаменитого Сэмуэля Перри, памятник которому стоит посреди поселка. Он изваян из белоснежного мрамора, ибо наш предок с фанатизмом пророка противился освобождению рабов, несмотря на непреодолимое влечение к темнокожим красоткам.

БУТЫЛКА КЛЕЙНА

«Цилиндр по отношению к тору — то же самое, что лента Мёбиуса к бутылке Клейна[комм.]». И Франсиско Медина Николау достал из ящика стола всем известную бумажную полоску, концы которой на этот раз были склеены по-особому, как целлулоидный воротничок рубашки. Жестом фокусника он стал вращать ее, и в воздухе возникла прозрачная фигура:

— Когда лента Мёбиуса сворачивается в самое себя, возникает бутылка Клейна… Смотри.

Смешавшись, я попытался увести разговор в сторону литературы:

— Уилкок[комм.] открыл как раз такой прием у Кафки: берешь нечто из головы, потом прячешь его в рукав, как фокусник, но продолжаешь о нем говорить как ни в чем не бывало…

Доктор Гарфиас, присутствовавший при разговоре, заметил:

— Кстати о голове: не ломайте ее, в конце концов, бутылка-то стеклянная. Изобретена алхимиками. Жаном Броделем, если не ошибаюсь. На него еще донесли инквизиции соседи с улицы Пот де Фер, помните? Дескать, гнусный сосуд без начала и конца есть святотатственное изображение Господа. Оригинал был уничтожен, предварительные эскизы — тоже. Однако Босх, если и не видел сосуда, то слышал о нем. Писал он по памяти. Помните мыльный пузырь его алтаря «Сады земных наслаждений», внутри которого он поместил любовников…

Как раз в этот момент вошел Людлов с подозрительным свертком и счастливой улыбкой на устах. Он успел услышать последние слова Гарфиаса и подхватил реплику.

— …бутылка была известна с давних пор и в Испании: это сосуд маркиза де Вильена[комм.], о котором упоминали Кеведо и Велес де Гевара. Колба, где жил гомункулус, исчадье ада, ребенок, не нуждавшийся в матери, чтобы родиться…

Трое ученых мужей — профессор физики, профессор топологии и профессор математической логики — загнали меня в изгибы кривизны без начала и конца. Они завязывали и развязывали воображаемые и реальные узлы из собственных фантазий и попавшихся под руку веревок. Я сказал, вспомнив Рафаэля, что место, с которого я на них взирал, мне напоминало луку седла и что шорники Колимы наносят эскизы на кожу без предварительных разметок, как делали их отцы и деды. Мои собеседники рассмеялись. Хорхе Людлов развернул свой сверток.

— Вы, кажется, хотели иметь бутылку Клейна?

До сих пор не могу в это поверить. Следуя точным указаниям, конструкторы и рабочие фирмы «Пирекс», специализирующейся на огнеупорных материалах, исполнили мою прихоть. После многих неудачных попыток им удалось сотворить это чудо физики — сосуд без внутренней и внешней поверхности. Вот он, передо мною, идеально воспроизведенный стеклодувом, без единого дефекта.

Я сейчас один, я любуюсь этим иррациональным творением. Наполняю его взглядом, прежде чем наполнить бургундским. Да, на моем рабочем (а рабочем ли?) столе бутылка Клейна, на поиски которой я потратил двадцать лет… работы?

Мой усталый разум уже не в силах проследить изгибы этого стеклянного палиндрома. А не лебедь ли ты, погрузивший шею в собственную грудь и высунувший клюв из своего хвоста? Я мысленно хмелею, поглощая по капле сочащиеся из этой клепсидры «да» и «нет» пространства-времени. Обмакнув перо в эту мнимую чернильницу, я мысленно даю ей все новые и новые пустые имена, — эмблема вопросительного знака. Гигантская фаллопиева труба. Охотничий рог, призывающий прислушаться к безмолвию, рог опустошенного изобилия, рог изобилия, в изобилии извергающий пустоту… Окоченевший орган человека, опровергающий жизнь словами: я и матка и фаллос; рот, произносящий: я — твое «я» Нарцисса, склоненного над собственною лилией, твое «снаружи» и твое «внутри», сокрытое и явное, твоя свобода и твоя тюрьма, так что же ты отводишь взгляд? Смотри на меня!

Но как смотреть, если голова моя ушла во чрево? Почему топологи не работают с внутренностями, пусть занимаются печенью, почками, кишечными петлями, вместо того, чтобы изучать узлы и торы. Так и скажу им, если проснусь завтра.

А пока я поднимаю, как бокал, бутылку Клейна. Поднять-то поднял, да не опрокинул. Да как же я могу пить задом наперед? Ага, страх твой не дремлет! Ты трусишь, как самоубийца-притворщик, ведя заумную игру с опасной игрушкой, с этим стеклянным револьвером, с этим стаканом яда. Ибо ты боишься испить себя до дна, боишься узнать вкус собственной смерти, а между тем во рту все ощутимей тот горько-соленый привкус, ведомый лишь спящим в земле сырой…

ПОЛУСОН

Некий светлый предмет бесшумно перемещается по небу. Разогрев свои двигатели, вы стартуете вертикально, на лету уточняете траекторию и стыкуетесь с ним в перигее.

Ваш расчет оказался верным. Это женское тело. Оно движется, как почти все тела подобного типа, по эллиптической орбите.

И как раз в тот момент, когда вы оба почти достигли апогея, раздается запоздалый звонок будильника. Как поступить?

На ходу прожевать завтрак и забыть о ней навеки, едва переступив порог конторы? Или остаться в постели и, под угрозой увольнения, стартовать повторно, дабы исполнить во что бы то ни стало доверенную вам космическую миссию?

Ждем откровенного ответа. Если он окажется верным, обещаем сразу же по его получении выслать вам красочную репродукцию картины, созданной Марком Шагалом специально для наших читателей, заинтересованных данной темой.

ОБ ОДНОМ ПУТЕШЕСТВЕННИКЕ

Иона встречает во чреве кита незнакомца и спрашивает:

— Простите, в какой стороне выход?

— Это как посмотреть… Вы куда направляетесь?

Иону вновь одолели сомнения, и он не знал, какой из двух городов выбрать, что ответить.

— Боюсь, что вы сели не на того кита…

И незнакомец, приветливо улыбаясь, медленно растворился в бездонном чреве.

Извергнутый вскоре китом, Иона со скоростью снаряда врезался прямо в стены Ниневии. Его опознали благодаря тому, что среди бумаг пророка обнаружился выписанный по всем правилам паспорт, где пунктом назначения был указан Фарсис.

БАЛЛАДА

Снова ад, снова «после вчерашнего», снова ненавистных приятелей мат монотонный, словно вой по покойнику. То ли в колодец бездонный, то ли в полуоткрытую дверь, куда в полночь впускают любого, лишь бы деньги платил, заманили: «Красавчик, на улице мерзость, на душе непогода. Озяб, стосковался о лете? Здесь тепло, заходи, обогрейся, забудь на котором ты свете». Ты ввалился, и тьма пред тобою разверзлась. Выход из пустоты в пустоту, сон рассудка больного…

О, не дай угодить в твои сети!

Снова скрежет зубовный и пьяниц похмельная рвота, над очком бесконечного нужника клекот и стоны. Мутный взгляд друг на друга, гримаса, земные поклоны над клоакой с настойчивостью идиота. Полудохлые дурни рогатые, вмиг постаревшие дети, от недуга любовного ищем спасенья в борделе. Мы ведь шли к вам на праздник, но видеть нас не захотели… Вечный в памяти шанкр, вечно совесть вопит на рассвете. Об заклад головой против ляжек мне биться до смертного пота.