Княжья воля

Я хмыкнул и спросил Гольца, что будет, если Рагдаю, раз уж он таких благородных кровей, откроется возможность занять место Святослава и завладеть всем киевским великокняжением?

— Надо будет его подтолкнуть, — важно ответствовал Голец, задрав конопатый нос и надув щеки.

Тоже мне подталкиватель. Как только Рагдай согласился взять его в дружину? Не иначе папа с Дроздом уговорили…

Да пес с ними с князьями этими, сами разберутся! Меня больше позабавило как не повезло Эйнару. Рогволд его теперь прищучит по-взрослому. Ну и поделом ему, быковать надо меньше. Где-то в закоулках души я почувствовал злорадное удовлетворение.

На время всего пути Голец с разрешения Рагдая решил остаться при мне. На полоцких харчах бывший разбойничек отъел ряшку, обзавелся путными шмотками и всегда щеголял в парадной одежде благородных цветов и сапожках отличной выделки. На левом боку Голец таскал некогда подаренную мной аккуратную кожаную сумочку и неплохой меч в расшитых жемчужным бисером ножнах.

Уже к концу последнего перехода до конечной точки волока из арьергарда принесся вспотевший дозорный и прямиком мимо "Скорпиона" с докладом к Рагдаю.

— Княжич, на волоке какие-то люди! — заорал воин издалека.

— Что с того, Крень? — невозмутимо отозвался бредущий рядом с драккаром княжич. — Волок не только для нас тянули.

— Около двух сотен. Пешие. Оружные, — переведя дух, более спокойным тоном продолжил Крень. — Стоят на месте, отдыхают. Вокруг мы пошарили — никого, на засаду не похоже.

Заинтересовавшийся Рагдай приказал возницам остановить быков.

— Ну пойдем, глянем… Вендар, возьми два десятка и со мной! Остальным быть наготове, брони держать под рукой!

Я не удержался и пристроился в хвост возглавляемой полоцким княжичем процессии. Надоело уже сосны считать да шишки топтать, хоть какое-то развлечение будет. Я ничуть не удивился тому как бесстрашно устремился Рагдай выяснять кто нарисовался на пути нашего каравана. Для разбойничьей шайки две сотни ухарей это количество нереальное, а для враждебного отряда слишком беспечное поведение.

— Смоленские мы! — со степенным достоинством заявил крепко скроенный дядька с густой бородой в форме выдернутого коренного зуба, когда Рагдай пожелал узнать кто это тут топает пешком по волоку.

Дядька представился Севенем, сотником князя смоленского и очень уважительно прижал бороду к груди, услышав имя своего собеседника.

Их, действительно, человек двести. Расположились под соснами по обе стороны от бревенчатой дороги. Два десятка навьюченных тюками да торбами лошадок, три телеги с боевыми щитами и прочими копьями да бронями. Людишки разные, есть в сочном воинском возрасте с воинскими же ухватками, есть пожиже да помоложе, я заметил среди них и несколько женщин.

— Куда путь держите, Севень?

— Куда и вы. К Киеву ближе. Дружина на лодиях ушла, мы пеше поспеваем.

— Вот как? — хмыкнул Рагдай. — Кто дружину ведет? Воилад?

— Да, княже, — с легким поклоном подтвердил смоленец. — Воевода смоленский Воилад. С ним восемь сотен воев. А я, вот, поволье лесами веду, на волок вышли, по волоку-то оно удобнее.

Рагдай переглянулся с Вендаром. В глазах полоцкого княжича, как мне показалось, мелькнула досада.

— Дозволишь, княже, с вами до Днепра дойти?

— Идите, но позади нас и на воде всех не возьмем, места на кораблях не хватит.

На обратном пути к каравану походка Рагдая становится резкой и дерганой.

— Слыхали? — желчно воскликнул княжич, не обращаясь к кому-то конкретно. — Тысячу воинов князь Веримир послал Святославу. Хоть и мхом уже зарос от старости, а губа у него вовсе не дура. Еще бы… рассчитывает на богатую добычу. Веремир сам в походы давно не ходит, а Воилада я знаю, добрый воин… этот добудет немало.

И тут до меня впервые дошло, что идем мы воевать. Вернее — грабить. Ведь у Святослава под пятой лишь часть Болгарии.

Ни воевать, ни грабить не хотелось. Формально говоря, лично я и все мои люди идем в Киев в нейтральном статусе. Никому на верность не присягали и кораблик у нас свой собственный, а не княжеский или боярский. Если захотим — свалим на все четыре стороны в любой подходящий момент, никто слова поперек не скажет. Вот Змеебой, тот другое дело. Сразу же прилип к Рагдаю и тот продолжал называть его воеводой. Я опасался, что придется мне снова кому-то из сильных мира сего целовать стремя, поступая в вассальную зависимость. Состоя на службе будет не просто добиваться цели — разыскивать Мишу.

Ладно, пожуем — увидим…

Смоленцы слегка потеснились, отогнали коней, втянулись под сосны, пропуская упряжки с нашими кораблями. Участок волока наполнился голосами насмешливо перекрикивающихся полочан со смоленцами. Каждая из сторон внимательно рассматривала неожиданных попутчиков, вслух делая пришедшие на ум беззлобные замечания. Пропуская дробно катящиеся по бревнам судна, смоленские потихоньку побрели в хвост колонны.

Мы с Гольцом и группкой Змеебоевых дружинников двигались впереди метрах в двадцати перед тянущей "Скорпион" упряжкой, обсуждали встречу.

— Вояки… — сплюнул презрительно бывалый воин по имени Верег. — Смоленцы хороши только коз доить. Я их гонял — знаю…

— Дык и они тебя гоняли, забыл поди? — напомнил Корох.

— То дружина была, а не… — начал Верег, но оборвался внезапным воплем Гольца.

— Э, ты чего?!

Голец рывком дернулся в сторону.

— Это моя сумка! — зло процедила одетая в мужские порты и сапожки девка и снова довольно сильно дернула за ремешок. Гольца слизнуло со "шпал" волока в изумрудную, усеянную сосновыми шишками травку, но на ногах бывший разбойник удержался.

Зеленоглазая, высокая как фотомодель, вот только фигура скрывается под балахонистой полукурткой из мягкой кожи. Ну и хватка! С Гольцом они примерно одной комплекции, но силе в ее руках позавидовал бы сам Змеебой.

Надо же, не каждый мужик рискнет в одиночку накинуться на вооруженных людей, хоть и торчит испод куртки рукоять боевого топорика.

— Погоди! — я взял ее за кисть, разжал пальцы на лямке. — Это сумка не может быть твоей, я ее в бою с лесными татями добыл… Ты же не…

Я застыл с полуоткрытым ртом все еще держа ее за руку.

— Ее мой отец сделал! — черные брови сдвинулись к переносице, сузившиеся глаза метали изумрудные искры.

Я вижу как на девичий крик подтягивается не успевший далеко уйти смоленский народец. Кто-то из парней прислонил к ее открытому горлу блестящий кончик меча.

— Тихо ты, шальная, уймись — уколешься! — ласково приговаривает Лоботь.

Змеебоевские обступили нас со всех сторон, заслоняя плечами от лишних глаз. Рожи некоторых масляно расплываются,

— А давай, красивая, мы тебя лучше в кустики отнесем, а? Там тебе будет весело и хорошо! И нам тоже! — толсто намекнул на дармовой интим Верег.

Остальным идея пришлась по вкусу. Кто-то схватил девку сзади за талию, кто-то начал наматывать на кулак длинную русую косу.

— Волочи ее, братва, до лесу!

— Давайте лучше на корабль!

— Заткнись, Верег! — рявкнул я, одной рукой подтащил девчонку к себе, другой схватился за меч. — Прочь грабли, отрублю нахрен!

— Чего-о-о? — сипло протянул, надвигаясь грудью Верег.

— Слюни проглотите, вот чего! Кто не поймет — получит стрелу в глаз!

Я скосил глаза на приближающийся нос "Скорпиона", где на передней площадке с ненатянутым пока луком стоял Мадхукар и пристально вникал в назревающий кипиш. Ему натянуть и выстрелить — пол-секунды…

— Голец, отдай ей сумку! — приказным тоном распорядился я пока похотливые страдальцы не опомнились.

Замялся Гольчина в непонятках, в глаза мне вопросительно глядит. Его, доверенного самого Рогволда какие-то хулиганы добра будут лишать?!

— Отдай, сказал! Я тебе новую подгоню.

Голец послушно перекинул через голову лямку, вынул из сумки матерчатый сверток и швырнул ее на землю. Девка подняла, зыркнула злобно, растолкала плечами обалдевших полочан и ускорилась в конец каравана. Прошмыгнув сквозь группу земляков, скрылась из виду.