Княжья воля

Первым подходит Ясень, смуглый хлопец, что первым вызвался биться со мной на кулаках пред светлыми княжескими очами во время отбора в дружину. Сует в раскрытую ладонь Сологуба один серебряк, подмигнув мне, отходит. Нормальным парнем оказался, кстати. Троих земиголов завалил, у него трофеев чуть ли не больше всех, в мою сторону больше не шипит, что ему же на пользу.

Примеру Ясеня последовали другие. За пять минут совместными усилиями на пивчик с хавчиком набрали более чем достаточно. Засунув подмышку пустой мешок, Сологуб просит помощника, чтобы в одно лицо не тащить снедь и выпивку.

— Иди с ним, — подталкиваю в бок Гольца. — Поглядишь куда ходит, пригодится.

Памятуя о нашей безудержной гулянке в Вирове, уговариваю рассудительного и спокойного Невула хмельного сегодня не употреблять и быть на стреме во избежание пьяных дебошей и возможных провокаций со стороны наших недоброжелателей.

Посидели совершенно без кайфа. Разговоры не клеились, песни орать не хотелось. Практически в полной тишине за полчаса разобрались со всем, что принесли Сологуб с Гольцом и разбрелись по койкам. Я почему-то не мог отделаться от ощущения, что впереди у меня такие тяжкие испытания, что с гаком хватило бы на всех присутствующих до конца их горемычных жизней.

Неспроста, как потом оказалось…

Глава вторая

Посеревшее, будто помертвевшее, покрытое трупными пятнами облаков осеннее небо на протяжении двух последующих недель казалось нам не больше грязной простыни. Какое там небо, когда даже земля от усталости под ногами порой не ощущалась! Вендар словно взбесился. Курс молодого дружинника под его руководством явился бледной тенью всего того, чему он пытался обучать нас в походе. Мы покидали гридницу с первым светом и возвращались в глубоких сумерках. Полуденный перерыв на обед совмещался с коротким отдыхом и служил вымотанным новобранцам единственной возможностью на краткий миг расслабить усталое тело. Меч, топор, копье, щит… Даже у меня привыкшего к тренировкам, в виду продолжительного их отсутствия, ныли натруженные мышцы и болело отбитое учебным оружием мясо. Пятеро дружинных "дедов", включая краснолицего Врана и лысого Сологуба с удовольствием помогали Вендару гонять нас до последних потов. В особенный "восторг" мы приходили на пристани, трижды в неделю освобождая торговые насады от тяжелых бочек, мешков с зерном и битком набитых разным товаром объемных корзин. Пара-тройка сотен метров от причалов до береговых складов или запряженных телег давались нелегко. Одетые в теплые зипуны настоящие грузчики с интересом наблюдали в сторонке как мы в исподних рубахах бегом тягаем по сходням предназначенные для их привычных спин веса. Я мог поклясться, что этим бугаям был отлично слышен хруст наших костей и треск надорванных сухожилий.

Больше других доставалось щуплому Гольцу. Если с бочонками и не очень тяжелой кладью он как-то справлялся, то мешок с мукой прижал его чуть ли не до самой земли, сразу лишив парня возможности передвигаться на своих двоих. От унизительного влияния земной гравитации избавили товарища Невул с Жилой. Вдвоем они взялись за углы мешка, вздернули воспрянувшего Гольца в прямоходящую позу и по широким мосткам сопроводили до телеги. Вендар оценил этот акт взаимопомощи по достоинству и поставил в пример другим дружинникам.

Я мысленно порадовался тому как бывшие разбойники выполняют мои наставления держаться друг за друга мертвой хваткой будь то бой или пьянка. Эпизод с Гольцом натолкнул меня на умозаключение, что хорошее владение оружием для дружинника дело наипервейшее, но и физику с выносливостью подкачать не мешает. В нашей гриднице почти треть таких как Голец — хиляки-разрядники и чудо богатыри. Только он от рождения тщедушный, а парни от недоедания и трудностей походной жизни такими сделались. Если судить по себе: после многодневной прогулки с обозом килограммов пять с меня опало как листья с осеннего куста, даже руки похудели. Наверстывать надо. Одной беготней с мешками на спине не обойдешься, здесь более системный подход нужен. Питание в детинце вроде бы не самое дурное, белков с протеинами в достатке, но вот с тренажерами, переводящих правильный хавчик в мышцы, в Древней Руси острейший дефицит, нету здесь никаких тренажеров, даже гирь и банального турника не имеется. Я упросил Вендара дать нам один выходной для обустройства тренировочной зоны, пообещав, что к весне он этих доходяг не узнает, будут не хуже Змеебоевских громил, а то и лучше.

Не поверил мне Вендар, но день выделил. Солнечный и холодный, в самый раз для работы на свежем воздухе.

Если честно видон у нас у всех еще тот. Утепленные кто во что горазд, словно бегущие из Москвы французы, сколь-нибудь грозного впечатления мы никак не производили. Однако, стиснув от холода зубы, скромно помалкивали, питая надежду на скорое возвращение Рогволда с приказом о выдаче нам путной справы, подобающей княжеским дружинникам

Сбоку от гридницы вдоль глухой стены нашлась пригодная для наших целей площадка пять на десять, еще с двух сторон ограниченная хозяйственными постройками. Вполне удобный закут с двумя стопками сколоченных из трехметровых досок настилов посередине. В человеческий рост стопочки, доски твердых пород, толщиной в пол-ладони, деревянными нагелями сбитые.

Выросший в Вирове рыжеволосый Мороз тут же признал в этих настилах переносные пешеходные тротуары, в преддверии зимы за ненадобностью сложенные в укромном уголке. В периоды распутицы их раскладывают по краю самых труднопроходимых городских улочек для удобства передвижения в обход намешанной копытами и тележными колесами чавкающей жижи. Когда все это слякотное безобразие подсыхает или замерзает, в узких местах настилы убирают, чтобы не мешать разъезжаться саням и телегам.

Пришлось нам тягать эти плахи за двести шагов, вдоль глухой стены поварни складывать. Под моим чутким руководством соорудили турник на двух столбах с укосинами, перекладиной послужило утолщенное древко охотничьей рогатины, надыбанное где-то Гольцом. В десяток холщовых котомок с лямками уложили каменюки килограммов по двадцать пять-тридцать каждый, обшили толстой нитью, чтоб не поползло.

Я сразу же ознакомил всех с начальной техникой подтягивания на перекладине и работе с гирями. Затем в угол к двум стенам катетом приладили крепкую двухметровую жердину, подвесили к ней на крепкой бечевке набитый смесью песка и опилок длинный, узкий мешок. Принесенным все тем же Гольцом угольком я как можно более художественно изобразил на дерюге круглую рожицу в соответствии с уровнем своего лица и отбомбил в нее несколько увесистых серий. Мягковат мешочек, но для нас сойдет и такой, удар поставить хватит.

— Мы что должны будем колошматить этот мешок кулаками? — недоверчиво тычет пальцем в импровизированный снаряд всегда осторожный Жмырь.

— Ты поразительно догадлив, братец, но это не мешок, это — Сильвестр. Прошу любить и уважать. Вообще-то, свиные туши здесь сгодились бы лучше, но за неимением придется долбить беднягу Сильвестра. Кто-то против?

— Зачем? Вендар же говорил, что настоящему воину вовсе не обязательно кулаками ворочать.

— Хм, как говаривали японские самураи, настоящий воин должен уметь драться всем чем под руку попадется, в том числе и голыми руками. Тем более, что сам Вендар по слухам замечательно с этим справляется. Так что настоятельно рекомендую учиться пока я жив, пригодится.

Остаток светового дня посвятили искусству правильно сжимать кулак, разучиванию боксерской стойки и одиночным ударам с разных рук. Получалось неважнецки, хотя некоторых я бы с чистой совестью порекомендовал Захарычу в ученики. Особенно быстро схватывали учебу Мороз, Истома и Шест с Лещем. Четверо мужичков постарше во главе со Жмырем, махнув рукой на мой энтузиазм, с ворчанием удалились в гридницу.

День спустя Ингорь, видимо устав лицезреть дружинников укутанных во всякое тряпье, распорядился облачить нас в зимнюю форму одежды за счет княжеской казны. Под присмотром опытного в подобных делах Сологуба обитатели гридницы совершили набег на посадский торг. Внимательно изучив выбор своих корешей и следуя подсказке Сологуба, я остановился на сереньком коротком нагольном полушубке, сшитым из нескольких заячьих шкур мехом внутрь. Также щедрым казенным махом мне достался длинный шерстяной плащ-накидка, шею и плечи которого до середины лопаток сзади покрывала волчья оторочка темного цвета. Ноги я по рекомендации Гольца обул в короткие валяные полусапожки с притороченной грубой нитью толстой подошвой, а для рук подобрал меховые рукавицы с отворотом.