Страница 1 из 19
Игорь Дручин
Тени лунных кратеров
Психобиофизик Эрих Тронхейм отодвинул графики и устало откинулся на спинку кресла. Он снова перебирал а памяти все группы отклонений от нормы, но сейчас его опыт был бессилен. Графики оказались неспецифичными. Эрих уныло поглядывал на пластиковые коробки с карточками бывших обитателей научной станции Коперник. Неужели этот орешек ему не по зубам? Шеф, давая ему задание разобраться в истоках психических отклонений, не очень надеялся на успех: за два года институт психотерапии вылечил более сотни больных, но сами причины, вызывающие расстройство психики, оставались за семью печатями.
Запел зуммер. Эрих включил видеофон. Это был Мануэль Корренс, начальник отдела.
– Заснули, что ли? – седые брови шефа сердито шевельнулись.
Эрих промолчал. Его предупредили с самого начала, что Корренсу лучше не возражать.
– Новенького привезли. Вам не мешало бы встретить. Потолкуйте с водителем. Он это любит. Может, выудите свеженькую идею. Мы уже адаптировались. Ну, ступайте. Вездеход в южном шлюзе.
Тронхейм еще не успел ознакомиться со всеми закоулками подземного городка и, миновав отсеки института, часто посматривал на надписи и стрелки переходов. Выйдя к эскалатору, он увидел санитаров с носилками. Больной, пристегнутый специальными ремнями, порывался встать. Молодое смуглое лицо безобразила злобная гримаса.
– Дьябло! Тащите на воздух! – кричал он, мешая французские и английские слова. – Душно! Дайте запасной баллон! Тараканы! Уберите! Они облепили меня. Я живой! Слышите?! Я еще живой! Разве вы не видите?!
Вспышка ярости утомила его. Больной внятно, но убежденно забормотал. Тронхейм пошел рядом с носилками. И снова больной исступленно закричал.
– С Коперника? – спросил Эрих в промежутке между криками.
– Да, сэр.
– Кто он?
– Анри Фальк. Канадский француз. Работал вулканологом.
– Все время кричит?
– Нет, больше рвется. Водитель говорил, поймали в шлюзе станции. Хотел убежать без скафандра.
– Мания преследования?
– Нет, сэр! С этой станции больные не такие. Им мерещится Земля или родные…
– Острая форма ностальгии?
– Вроде этого.
– Шофер где?
– Наверное, в гараже. И не называйте его шофером, сэр. Обижается. Лучше водителем.
Эрих кивнул и зашагал обратно к эскалатору.
В гараже, сияя чистотой, стояло около десятка легких и тяжелых планетоходов. Непохоже, что один из них вернулся из длительного путешествия. Заметив в курилке группу техников, Тронхейм подошел к ним.
– Не скажете, где машина с Коперника?
– На мойке. Сейчас прикатит.
Эрих закурил сигарету и прислушался к разговору.
– Верно, Рей любит приукрасить. Как тут удержаться? Не первый случай. Не зря там тройной заработок. Риск большой. Но в чем-то он прав. Болеют не все. Некоторые по три раза возобновляют контракт. А сам шеф? Он работает почти с основания станции.
– Что мы знаем? Сколько пишут о светлых лучах Кеплера, а толку? Вот на Копернике тоже…
– Это с Земли они кажутся лучами, а здесь просто повышения.
– Не просто, а более плотные. И по составу другие. Заметьте, болеют те, кто работает на поверхности.
– По твоей теории О’Брайен давно уже должен быть в желтом доме под зеленой крышей. Чуть не каждый рейс туда мотается.
– Оно и заметно…
С тихим шорохом раскрылись створки. Огромная машина, мягко шлепая пропилоновымн траками, выползла из моечной камеры, развернулась и легко вкатилась на проверочный стенд. Из верхнего люка появилась крупная рыжая голова.
– Здорово, технари!
– Привет, Рей. Ты еще живой?
– А что мне сделается?
– Говорят, мистер Лумер собирается тебя вздуть и даже приготовил увесистую дубинку.
– Ну, ну! Полегче! Мы с ним поддерживаем нейтралитет.
Балагуря, техники подключали датчики к измерительным системам, осматривали ходовую часть, проверяли герметичность.
Рей О’Брайен глянул мельком на показания приборов и подошел к Тронхейму.
– Вы ждете меня?
– Мне хотелось бы узнать, мистер О’Брайен…
– Зовите меня просто Рей.
Эрих кивнул.
– Больной не очень беспокоил дорогой?
– Не больше, чем обычно. Немного пошумел, но мисс Лумер справилась с ним превосходно.
– Мисс Лумер?
– Да, дочь директора станции, Элси. Она вроде экспедитора. Сам-то не любит путешествовать.
– Часто приходится бывать там?
– У нас не любят туда ездить, хотя за рейс платят вдвое. Но я ничего. Лумер ко мне привык. Элси он доверяет только мне.
– Вы знали Анри Фалька?
– Само собой. Отличный был парень. С ним любая дорога короче. Как начнет анекдоты и всякие истории… Бедняга не поладил с Лумером. Начал ухлестывать за Элси. Француз, что с него возьмешь? Это у них в крови.
– Погодите, Рей. Что-то я не пойму, причем здесь мистер Лумер?
– Может быть, и ни при чем. Этого никто не знает. Болеют и просто так, но уж если не поладил с директором, лучше сразу уехать. Говорил я Анри. Он не захотел. И вот, пожалуйста!
– А не боитесь, Рей, что мистер Лумер узнает, как вы о нем отзываетесь?
– Ему не выгодно. И так боятся туда ездить! Да и сам я не суюсь в его владения. Сплю в машине, ем свое. Так, разве когда Элси едет со мной и угостит. Фрукты у него отличные. Нигде таких нет.
– Думаете, подсыпает что-нибудь?
– Кто его знает. Лучше поостеречься.
– Но это нетрудно проверить!
О’Брайен усмехнулся.
– Проверяли. Две комиссии. Врачи и химики. Трое вернулись больными.
– Да, любопытно, – сказал Эрих как можно искренней. Нагромождение небылиц начало раздражать его. Он знал о станции достаточно много, но еще больше знал о больных. Среди них были геологи, химики, биологи – люди знающие и способные, умеющие обращаться не только с анализаторами, и, конечно, кто-нибудь определил бы введение сильнодействующих активаторов или наркотиков. Он читал и выводы комиссий, где прямо указывалось на беспочвенность таких обвинений. Поэтому, чтобы не терять зря времени, он поспешил перевести разговор в другое русло.
– Когда вы снова поедете туда?
– Денька через три. Как Элси подберет все для станции. И потом, сами понимаете, молодая. Дома не разгуляешься! Отец за ней в четыре глаза следит. Здесь другое дело.
– Три дня… Вот что, Рей. Сообщите мне, когда соберетесь. Может быть, я с вами поеду. Спасибо за беседу.
Рей О’Брайен проводил его сочувственным взглядом.
– Смелый человек, этот доктор.
Тронхейм поднялся в свою лабораторию и вызвал начальника отдела.
– Ну что? – нетерпеливо спросил Корренс.
– Больной Анри Фальк, канадский француз. Похоже, острая форма ностальгии. По словам Рея О’Брайена оптимист, общителен. Вулканолог. Часто бывал на поверхности, вне станции. Одна из версий заболевания – влияние внешней среды.
– Все?
– О’Брайен связывает заболевание Анри Фалька с директором.
– Плюньте, он всем это говорит. Навязчивая идея. Думайте, ищите! Психограмму Фалька вам пришлют. Что еще?
– Шеф, мне хотелось съездить хотя бы ненадолго на станцию. Попробовать разобраться на месте.
– Запрещаю. Закажите материалы обследований. Ознакомьтесь.
– Вы мне связываете руки; шеф. Где обещанная свобода действий?
– Ишь, чего захотелось! Мне нужны нормальные сотрудники, а вы торопитесь стать идиотом.
– Но у меня идеальная психограмма. Живут ведь там… И ничего.
– Вы, кажется, вздумали возражать?
– По пустякам я бы не стал.
– До конца лечения Фалька даже не заикайтесь. Потом посмотрим. Все?
Тронхейм замялся, и Корренс сразу заметил его колебания.
– Выкладывайте, не стесняйтесь. Еще идея?
– Нет, просто подумал… О’Брайен сообщил, что с ним приехала дочь мистера Лумера…
– А, Элси! – Корренс раздвинул губы в улыбку. – Отличная мысль. Если бы я был помоложе… Одобряю. Заодно получите некоторые сведения.
– Я, собственно, ради сведений.