Страница 14 из 86
На ночь служанки вместе с госпожой скрылись в спальне. Рейна туда не пустили, да он и не рвался. Оставшись один в гостиной, он ждал, пока все уснут.
Все-таки раб он и есть раб. Ему даже койки не выделили. Арда намекнула, что его место на коврике около двери в спальню. И лицо у нее при этом было такое довольное. Вот ведь гадина! Но Рейн терпел, не время показывать характер. Только челюсть свело, так сильно он сжимал зубы, чтобы не сорваться.
Наконец, все затихло. За окном сияла луна. Ее свет ложился серебристой дорожкой на мраморный пол и вел прямо к выходу в общий коридор, словно указывая Рейну путь. Через балкон не уйти, слишком высоко, и он воспользовался советом луны. Но дверь не оправдала его ожиданий – заперто. Взломщик он был посредственный, но не отказываться же от побега из-за первого препятствия.
Увлекшись замком, он не услышал шорох за спиной. Понял, что в гостиной не один слишком поздно. Кто бы ни наблюдал за ним, он застал раба за попыткой сбежать.
Разворачиваясь, Рейн одновременно вытащил ятаган. Острие замерло в сантиметре от груди девушки. Перед ним стояла госпожа. Лунный свет очерчивал ее фигуру со спины, проникая сквозь тонкую сорочку, из-за чего девушка казалась сотканной из тумана.
Она молчала. Рейн тоже. Глупая ситуация. Хозяйка застукала его, нельзя оставлять ее в живых. Едва он покинет покои, она поднимет шум. Вообще-то она уже должна звать на помощь жандармов, но девушка упорно хранила молчание. Вдруг действительно немая?
Она смотрела на него своими глазищами. Глубокими, большими… пустыми. Не похоже, что боялась. Напротив как будто ждала чего. Захотелось встряхнуть ее за плечи, вызвать хоть какую-то реакцию. Почему она не убегает? Не пытается спастись? Так испугалась, что не в силах двинуться?
Словно откликаясь на мысли Рейна, девушка подалась вперед. Ятаган уперся ей в солнечное сплетение, лезвие проделало в сорочке дыру. В прорезь показалась присыпанная порошком кожа между грудей, и хотя Рейн лицезрел госпожу голой несколько часов назад, его взволновал этот вид. Воздержание очень некстати дало о себе знать. Слава богам, Рейн умел держать себя в руках.
Девушка снова дернулась, и ему пришлось отступить, не то она бы порезалась. Она как будто хотела, чтобы он ранил ее. Словно просила убить. В ее глазах на миг вспыхнуло подобие жизни. Некое предвкушение. Неужели смерти?
В голове Рейна пронесся вихрь мыслей. Никогда он не думал с такой скоростью. События дня мелькали перед внутренним взором. Вот вольный подарил его девушке. Она видела, что он неблагонадежный. Не могла ни видеть. Весь его облик – одежда, щетина, грязь под ногтями, впалые от недоедания щеки, запах, в конце концов, – кричали об этом. Но она все равно приняла дар, после сделала то, что ни один здравомыслящий вольный не сделал бы – вооружила опасного раба. А затем вышла к нему ночью. Одна.
Вряд ли Рейн разбудил ее шумом. Он был аккуратен, научился двигаться беззвучно за годы рабства. Значит, она ждала, пока все уснут, чтобы… Что? Выйти к нему и быть убитой? В этом ее гениальный план?
Да что ж это за место такое, где юные особы подстраивают свое убийство? Рейн скривился от досады. Не мог он вот так взять и прирезать ее, даже если от этого зависела его судьба.
Девушка читала эмоции по его лицу. Надежда, вспыхнувшая в ее глазах, постепенно гасла, сменяясь разочарованием.
– Возвращайтесь к себе, госпожа, – хрипло произнес Рейн и опустил ятаган, показывая – он не пойдет у нее на поводу.
Она ушла так же, как пришла, – без единого слова. Точно и не было ее в гостиной. Рейн засомневался, не привиделось ли ему. Но нет, на мраморе еще виднелись следы ее босых ног.
Короткая игра в гляделки с госпожой так утомила, что он отложил побег. Плюс удерживало любопытство. С девушкой было что-то не так, и его тянуло разобраться в этой тайне. Он почти не боялся, что она сдаст его или отберет оружие. Хотела бы избавиться, подняла шум уже сейчас.
Что за необычная ему досталась хозяйка? Ей так плохо живется, что она готова умереть, лишь бы не продолжать муки?
Рейн лег на ковер под дверью спальни. Тот был ничего, мягкий. Еще бы подушку с покрывалом, да кто даст.
Засыпая, он думал о девушке. Показалось, ее положение не лучше его. Да, госпожу окружала роскошь и слуги, но едва ли кто-то по-настоящему интересовался ее желаниями. В этом чудесном дворце она была даже бо льшей невольницей, чем Рейн.