Место под солнцем

В ожидании ответа сестра повернула голову к ней, убирая с лица растрепавшиеся волосы.

– Лимит военных конфликтов мирового масштаба мы исчерпали на многие годы вперед, – сказала Эоланта. – А роль медсестры на фронте тебе не подойдет.

– Почему? – надула губы Кантара.

– Великая Тьма при рождении даровала нам обеим доброе сердце. Пусть у одной из нас оно останется таковым. Война меняет и людей, и темных существ. Она сделает тебя другой. Война разрушает, а потом ты собираешь себя по кускам, но к прежней себе не возвращаешься, как бы страстно этого ни хотела.

– Темные эльфы испокон веков были воинами, – упрямилась сестра.

Эоланта встала, подошла к ней и обняла за плечи.

– Прошлое осталось в прошлом, – мягко произнесла она. – Сегодня нам не нужно отвоевывать земли у врагов и вести за собой армии. Мы можем позволить себе быть слабыми женщинами.

– Например, надзирателями в тюрьме строгого режима, как ты. Идеал слабой женщины, ничего не скажешь.

– Не придирайся к словам, Кантара. Или тебе плохо здесь? Ты ешь дрянную еду? У тебя мало денег? Одежды? Ты живешь как принцесса, наряжаясь в бриллианты и шелка. Гуляешь с подругами. Любуешься розами в саду и слушаешь пение птиц.

Кантара легко сжала ее запястья и посмотрела в глаза.

– Мне все нравится, Эо. Но когда-нибудь тебе придется отпустить меня. Я не могу вечно жить на привязи, даже если эта привязь – золотая цепь, а еду подают в золотой миске. Я хочу увидеть мир… встретить мужчину, которого полюблю.

Эоланта повернулась на тихий звук шагов. Служанка замерла в дверях, сложив руки за спиной.

– Пришел господин Сезар, моя госпожа.

– В такой час?.. Хорошо. Я приму его в кабинете. Пусть подадут вино и легкий завтрак.

– Я распоряжусь.

Кантара проводила служанку удивленным взглядом.

– Что он здесь забыл ранним утром, да еще посреди недели? Обычно он предупреждает звонком или письмом.

– Видимо, что-то срочное. Мы продолжим наш разговор за ужином.

– Говори в таком тоне со своими заключенными, а не со мной! – возмутилась сестра. – Если я захочу поехать в Европу, то поеду, и ты меня не остановишь! Поеду в Австралию! В Штаты!

– Езжай куда хочешь. Но помни, что ни в один университет без школьного образования тебя не возьмут. Вместо того, чтобы корчить из себя бунтарку, могла бы посидеть за учебниками. Начни с изучения английского.

– Зачем мне английский? – округлила глаза Кантара. – Разве в Европе французского недостаточно?..

***

Сезар ждал Эоланту, сидя в кресле у ее рабочего стола. Он задумался так глубоко, что вздрогнул от неожиданности, когда она поздоровалась.

– Когда ты приезжаешь сюда так внезапно, я начинаю воображать самые ужасные в двух мирах вещи.

– Прости, что не предупредил. Но дело и вправду срочное. – Он слабо улыбнулся. – Твои амазонки, которые уже проснулись и завтракают в саду, уговаривали меня к ним присоединиться, и я почти согласился.

Вернув ему улыбку, Эоланта опустилась в свое кресло. На Сезаре был строгий деловой костюм из черного шелка. Воротничок белоснежной рубашки идеально выправлен, тонкий галстук заколот скромной золотой булавкой. Зачесанные назад волосы открывают высокий лоб, о котором отец часто говорил «лоб ученого». «Наш маленький Заро будет ученым, – повторял он. – О нем еще услышит весь мир». Сезар был старше Эоланты на пять лет. Он рос тихим и замкнутым, почти не общался со сверстниками, но с ней мог говорить сутками, забывая про еду и сон. Даже внешне они походили друг на друга как две капли воды: те же янтарные глаза, тот же оттенок волос, чересчур бледная кожа, которая часто встречается у высших темных эльфов, тонко вылепленное лицо с высокими скулами и изящным носом. Эоланта считала брата если не богом, то главным наставником. Кругозор его был настолько широк, что он знал ответы на все вопросы, а думал так быстро, что это приводило ее в замешательство.

Что же, ученым Сезар и вправду стал. По крайней мере, учился он постоянно и с удовольствием. Получил целых два высших образования. Первое – медицинское, незадолго до Второй мировой. После войны решил, что медициной заниматься не хочет, и выучился на химика. Работал в засекреченных проектах, где, как подозревала Эоланта, ставили опыты на людях и темных существах. Когда Сезар начал сомневаться в правильности выбранной им стороны? Когда впервые задумался о том, что нет смысла подчиняться законам, если можно взять их в свои руки? Отговорила бы она его, если бы он упомянул об этом раньше, в самом начале, до того, как сжечь мосты? Вряд ли. Кантаре достался мягкий характер матери, а им с братом – ослиное упрямство и жесткость отца. От принятых решений Сезар не отступал. Сегодня оба они ходили по лезвию. Каждый – по-своему.

– Ты можешь вернуться к ним после того, как мы закончим наш разговор.

Сезар весело рассмеялся.

– Благодарю покорно. Это грозит затянуться на несколько дней, а у меня полно дел.

Служанки принесли блюда с фруктами, бутылку вина и пару бокалов. Брат покосился на еду и алкоголь и вежливо покачал головой.

– Спасибо за угощение, но мне нужен трезвый рассудок.

– У тебя проблемы? – напрямик спросила Эоланта.

– Вообще-то, да. И серьезные.

– Слушаю.

Достав из потайного кармана пиджака маленькое фото, Сезар протянул его сестре.

– Это Ливиан Хиббинс. Чаще его называют Ливием. Или Халифом. Некоторое время назад его поймали на одной из здешних границ со щедрой порцией героина и посадили в вашу тюрьму. Ему дали пять лет.

– Пять лет за героин? Легко отделался. Подозреваю, не без твоей помощи?

Брат сложил ладони так, будто хотел вознести молитву неведомым богам, и отвел глаза.

– Да, ты права. Но дело в том, что за решетку он угодил, если можно так выразиться, из-за меня.

Эоланта внимательно разглядывала фото. Изображенный на нем мужчина неуловимо напоминал Сезара. Только волосы длиннее и уложены иначе. И улыбка совсем другая. У брата она была осторожной и вежливой. У незнакомца со снимка – открытой и дерзкой, как у мальчишки, который бросает вызов всему миру, уверенный в своих силах. Такие мальчишки, оказываясь в тюрьме, делают много проблем.

– Не уверена, что хочу знать детали.

– Никто не заставлял его тащить трижды проклятый героин лично, да еще и так скоро. Я сказал, что мне нужно закрыть вопросы с таможней, справлюсь за пару недель. Но парень любит делать все по-своему. Прибавь слишком горячую голову – и поймешь, что подобное редко доводит до добра. Он нашел покупателя, который запросил вдвое больше товара. У Халифа, ясное дело, загорелись глаза, и у моих ребят тоже. Да и у меня, врать не буду. А когда загораются глаза, инстинкт самосохранения отказывает напрочь. И в итоге все катится к чертям.

– Ты хочешь, чтобы я помогла твоему приятелю выйти из тюрьмы?

Сезар склонил голову и задумался.

– Нет, Эо. Это еще не все. Но ведь ты не хотела знать детали.

– Я передумала.

– Ливий – подопечный Аднана Саркиса. Уверен, тебе знакомо это имя.

Рука Эоланты, потянувшаяся к блюду с инжиром, замерла.

– Конечно. Алжирец. Его называют восточным королем работорговцев.

– Тот покупатель ждал не только героин, но и более живой товар. Много живого товара. Аднан пытался организовать эту сделку несколько месяцев, в том числе, и с моей помощью, так как знал, что я иногда работаю с Халифом и наладил связи со здешней таможней.

– Теперь торгуешь не только наркотиками, но и людьми?

– Нет, сестрица, – вяло улыбнулся Сезар. – Так низко я еще не пал. Мы просто сотрудничаем. Помогаем друг другу. Выручаем, поддерживаем…

– И товаром вы, разумеется, тоже обмениваетесь.

Брат кивнул в направлении окна. В саду весело щебетали девушки, до сих пор не закончившие свой завтрак.

– Разве здесь нет очаровательных европеек, попавших к тебе не совсем законным путем, Эо? Помнится, кое-кого из амазонок тебе подарил Аднан.

– Не в качестве рабынь для плотских утех!