Любимая, останься

– Что? – встрепенулась Марта.

– Закончить ритуал. Руна до сих пор видна четко, а значит, магия Альса до сих пор в твоей ладони.

Марта посмотрела на Бадди с удивлением и надеждой. Вот так все просто? Пока царапины не зажили, можно закончить ритуал?

– Выходит, я могла сделать это в любой момент? Просто приложить ладонь ко лбу и все вспомнить?

– Да.

От волнения по телу прокатилась дрожь.

– Наконец-то! – прошептала Марта. – Наконец-то узнаю про него все.

Она поднесла ладонь ко лбу, но до того, как прикоснулась, услышала от Бадди:

– Кстати, ты и обо мне кое-что узнаешь.

– Что?

– Тебе может не понравиться. Одна пикантная деталь, – Бадди немного отстранилась, как будто боялась, что Марта набросится на нее, как только вспомнит об этой пикантной детали.

Ну вот, еще один сюрприз. Бадди-то что могла натворить?

Марта приложила ладонь ко лбу, не веря, что все получится. От руки пошло тепло, а потом кожу начало покалывать – так бывает, когда что-нибудь отлежишь. Чувство покалывания усиливалось, просачивалось глубже, а дальше – яркая вспышка. Сработало! Вот оно – первое воспоминание. И касалось оно почему-то Бадди. Видимо, потому, что та была рядом.

В голове всплыла их первая встреча. Все, как и рассказывала атильда. Марта в лагере вольников. Сидит у костра с чашкой похлебки в руках. Она не боится бородачей, расположившихся рядом – вольники ее не трогают, но все равно ей здесь неуютно. А вот появляется их главарь. Марта сразу понимает – пришел за ней.

– Поднимайся. Идем, – командует он. – Тобой тут кое-кто интересуется. Познакомлю.

Главарь заводит ее в палатку.

– Вот, Бадди, привел тебе ее, – бросает он кому-то за столом.

Марта поднимает на Бадди глаза...

Глава 43. Нужен толчок

Воспоминания Марты разворачивались, будто 3D фильм. Красочный, яркий, фактурный. Главарь вольников подходит к Бадди и панибратски хлопает по плечу. Только вот Бадди немного не такая, к какой привыкла Марта. Вернее, совсем не такая. У нее короткие рыжие волосы. Но, разумеется, Марту смущает не цвет волос. Кое-что другое. Бадди одета не в безразмерный балахон, а в штаны и тунику. Мужская одежда очень хорошо подчеркивает широкие плечи, мускулистые руки. Свободный ворот не скрывает мощную шею, и Марте бросается в глаза кадык. У женщин он никогда не выступает. Недаром его называют «адамовым яблоком». Бадди – это МУЖЧИНА!!!

В голове не укладывалось. Марта привыкла считать Бадди в меру вредной, но преданной компаньонкой далеко за шестьдесят. А это, как выяснилось, компаньон, и, кстати, не такой уж и старый. Как такое может быть? Сложно было поверить собственным воспоминаниям. Нет, так-то черты лица у Бадди нельзя было назвать женственными – крупный нос, тяжелый подбородок. Но вела-то она себя все это время совершенно по-женски. Хотя... не совсем. Марту удивляла ее воинственность и ловкость. Взять, к примеру, как она заправски держалась в седле. А эта ее склонность к авантюрам? Бесстрашие, с которым она бросалась на выручку?

– Вспомнила? – Бадди подскочила на ноги и начала отступать.

Боится гнева Марты? И правильно делает. Марта была глубоко возмущена.

– Как ты посмела... то есть посмел быть моей компаньонкой? – она тоже поднялась и начала надвигаться.

Ишь, что придумал. Наглый рыжий тип! Втерся в доверие и в... спальню. Присутствовал при переодеваниях, при принятии ванны.

– Я хотел защитить. Мне нужно было быть рядом. Но разве позволил бы Генрих к тебе приблизиться, не прими я женский образ?

Каков гусь! Еще и прикрывается благородными мотивами. Защитить он хотел. Марта грозно наступала на Бадди. Она пятилась. Вернее, он. Она-он – у Марты в голове творился сплошной сумбур из-за внезапной смены пола ее компаньонки.

– Ради тебя же старался, – подобрав полы своего балахона, Бадди принялся резво улепетывать.

Смотрелось комично.

– Убью! – Марта пустилась вслед, но на самом деле ее гнев уже сходил на нет. На что ей злиться? Бадди ведь ни разу не переступил допустимую черту. Он хоть и присутствовал при ее переодеваниях и купаниях, но всегда или отворачивался, или скрывался за ширмой – никогда не посягал на ее скромность.

Марта неслась за ним уже, скорее, машинально, и ее воспоминания тоже неслись. В памяти всплыло, как Бадди забрал Марту у вольников и предложил жить у него – в уединенной лесной сторожке. Он не расспрашивал Марту о ее прежней жизни, и Марта поступала так же. Они знали друг о друге только то, что у обоих была острая потребность в средствах. Вскоре они стали чудесными партнерами по общему бизнесу. Их обязанности распределись так: Бадди искал клиентов, встречался, договаривался, а потом организовывал Марте встречу с человеком, которого она должна была прочитать. Кстати, для конспирации Бадди при работе с клиентами всегда использовал образ старухи-атильды. Вот откуда у него эти балахоны и отработанная актерская игра.

– Эх, Бадди, Бадди...

Марта устала за ним гоняться – остановилась отдышаться, привалилась к дереву. Он понял, что прощен, перестал улепетывать, а, наоборот, подошел.

– Нам лучше убираться отсюда, – он покосился на бункер.

Звуки, доносящиеся оттуда, начали стихать. Что это означает? Мужчины уже «выпустили пар» и сейчас покажутся здесь? Бадди предлагает не дожидаться этого момента – сбежать. Возможно, он и прав: подальше от двух разъяренных мужчин – безопасней. Но Марте бы вспомнить, кого из них нужно опасаться больше. Почему все, что касается Бадди, так отчетливо прояснилось в памяти, а другие воспоминания пока совсем мутные.

– Бадди, почему я вспомнила только тебя?

– Чтобы вспомнить других – нужен толчок.

Марта догадалась, что Бадди имеет в виду. Воспоминания о конкретном человеке воскресают, когда он оказывается рядом.

– Давай убираться, пока не поздно, – начал торопить Бадди.

Нет. Сбежать – не вариант. Марта устала от тайн и недомолвок. Если она хочет узнать, что у них было с Генрихом, она должна его увидеть. Она чувствовала, что это будут горькие воспоминания, но она должна через них пройти. Он отец ее ребенка, а значит, она должна узнать о нем всю правду, какой бы разочаровывающей она ни была.

Глава 44. Не подходи!

Генрих был рад, что Бадди увела Марту из пещер. Атильда сможет о ней позаботиться. У него не раз случались перепалки с вредной старухой, но, тем не менее, он ей доверял – не сомневался, что она искренне предана Марте. Поэтому и уступил ее навязчивой просьбе взять с собой в пещеры. Не согласись он, она бы все равно помчалась за ним вслед.

Как только женщины скрылись, Карсуолс перестал сдерживать себя – обрушил всю мощь своей родовой магии на Генриха. Он скручивал пространство, сжимал, натягивал. Оно не выдерживало дикого давления – скрежетало и искрило – пещеры озарялись жуткими вспышками.

– Она моя, – в ярости хрипел Карсуолс, усиливая магические потоки.

– Тебе нужна не она, только ее дар, – Генрих держал удар.

Он выставил вперед ладонь с широко разведенными пальцами. На указательный был надет отцовский перстень, который сиял ослепительным синим. Это особый защитный артефакт. Большую часть времени он просто дремлет и выглядит неприметно – мутный серый кристалл, обрамленный серебром. Его магический фон кажется слабым, но в критические минуты артефакт способен оживать. Перстень сам решает, когда это сделать. Не существует заклинаний, ритуалов или зелий, способных заставить его излучать магическую энергию. Отец рассказывал, что сработать артефакт может, только когда речь идет о чем-то очень дорогом для владельца артефакта. Только сильнейшие эмоции могут оживить камень. И уж если он включится, тогда ему под силу будет противостоять любой магии.

За все то время, что Генрих носил перстень, тот еще ни разу не срабатывал, хотя Генриху доводилось попадать в крайне опасные ситуации. Но всякий раз камень молчал – ему не хватало накала чувств. Зато теперь вспыхнул так, что Карсуолс, один из сильнейших магов королевства, бессильно закрыл глаза руками.