Страница 3 из 12
– Как она попала к вам?
– Мне презентовал ее в Каире некий сумасшедший медиум по прозвищу Кролик. Но он попросил говорить всем, что я приобрел её на вокзале. Странный и загадочный тип. Подобное имя он получил в каирских домах терпимости за свой необузданный нрав. Звали его, кажется, Алан. Не уверен.
– Алистер, его звали Алистер, и он плохо закончил. Опиум высушил его мозг, а чрезмерный секс вытянул оставшиеся силы. Он высох, как сморщенный финик на египетском солнце. Превратился в живую мумию. Печальный план. Но такова участь тех, кто неразборчив в выборе. Кто же так организовывает молитвенный переход?! Кстати, он всегда странным образом именовал это литургией. Спасительной литургией. Забавно, не правда ли?!
– Отнюдь, я слышал о нем другое: что он также здесь, в России. Живет с какой-то толстой балериной. Ну да ладно. Надеюсь, вы организуете все правильным образом, и я не зря рисковал собой, доставляя этот текст вам, – произнес он и наконец пожал руку гостю, – я многое слышал про вашу великую миссию. Странные делишки. Причем особенно забавно чувствовать себя у вас и абсолютно живым до сих пор. Странные делишки, – повторился он.
– Наши делишки сильно преувеличивают, и кстати, я думаю, что вы путаете термины. Я говорю о литургии и молебне. Вы же правильно понимаете их смысл? – скучно спросил Александр, и добавил: – Но серебряная пуля вам будет организована в лучших традициях местного гостеприимства. Кстати, вы отлично говорите по-русски.
– Спасибо. А в чем же отличия литургии от молебна?
– Молебен, – деловым тоном произнес собеседник, – это мистерия неведомого, для осуществления тайного замысла. Люди ошибочно именуют это смертью. А литургия – это личная аудиенция. И здесь, в России особенно, её называют воскрешением.
– Да, теперь я распознаю разницу! Хотя и до конца в том не уверен. Вы могли бы объяснить мне механизм данного таинства?
– Всему своё время, милостивый государь мой, – ответил Александр Григорьевич и лукаво улыбнулся в усы.
В это время из комнаты выглянула девушка. Обнаружив уже двоих людей, она недовольно прокомментировала происходящее:
– Вы, как погляжу, сударь, еще и дружка с улицы притащили. Так вот, для дружка вашего, как и для вас, по-прежнему мест нет. Нечего здесь греться, убирайтесь, господа хорошие, подобру-поздорову. А то я свистеть начну.
Пожилой мужчина обернулся в ее сторону и спокойно произнес:
– Требую соблюдения книги закона в угоду хозяину безмолвия.
И с горничной начали происходить метаморфозы. Она выпрямилась по струнке, на лице у нее появилась улыбка. Стремглав она убежала в свою коморку и тут же сварила кофе. Украсив столик деликатными пирожными и галетами, она вежливо поклонилась и дважды переспросила, не требуется ли господам с дороги принять теплую ванну или сделать массаж ступней.
– Сейчас же, негодница, приготовь нам апартаменты, те, что в подвале. И сделай все как следует. Поняла? И комнату для господина.
– Да, сударь. – Она присела в книксене и ускользнула.
– Она тоже из «ваших»? – спросил удивленно Говард.
– Гостиный двор «Аквариум» – наша собственность, – ответил Александр Григорьевич, – и весь персонал здесь наш. Нет лишних людей.
– Отчего же она не увидела во мне своего? И в вас сразу?
– Это, сударь вы мой, нижний кластер, у них нет духовного зрения, только пароли и коды для исполнения. А вот почему вы не увидели в ней обратимую бездуховность?
– Не посчитал нужным тратить силы на какую-то паршивую горничную в посредственной гостинице, – спокойно ответил Кай Говард.
– В наши нестабильные времена смотреть нужно на всех и на все. Причем сразу. Иначе дорого может стоить ошибочка. Да еще не ясно, кто с крылышками, а кто с хвостом. Вы, кстати, что думаете о будущей революции? В утреннем «Московском вестнике» писалось о том, что некие люди когда-нибудь придут на площадь у Зимнего дворца и устроят там шурум-бурум.
– Отнюдь, я предполагаю, что какой-то всплеск, возможно, и есть. Но, конечно, не о каких масштабах мирового хаоса говорить нельзя. Все, безусловно, раздуто вокруг этой темы до крайности. Революции не будет: ни в Германии и уж тем более в России. Увольте!
– А вы недурно просвещены, хотя и прибыли совсем недавно, – отозвался собеседник, – но я все же кое-что поясню вам. Если вы, конечно, не станете тому противиться.
– Спасибо, Александр Григорьевич.
– Я не хочу пугать вас ужасающими терминами, и потому говорить стану так как есть, по-простому. Революция в России не просто будет, она уже началась. Она в её генетическом коде. Люди, которым суждено вступить в великую битву с тьмой, уже рождены и поцелованы ангелами на небе. Все уже случилось в определенное время. Книга. Она содержит историю рождения великого и неизбежного спасителя мира от скверны. Это очень хитрый и продуманный план. И ужасно секретный, как вы понимаете. Называйте меня и таких, как я, как вам будет угодно: ангелы, духи света, вечные слуги хозяина безмолвия. Но борьба света и тьмы начинается уже сейчас. Вернее, она началась еще вчера. В книге всего-то описана история рождения трупа номер один. Конечно, это прозвучит удивительно, но в данный момент он еще жив. Сейчас он на стадии искры, из которой определенным образом и разгорится нужное нам пламя. Умереть ему только предстоит. Мы, неведомые, бессмертны, и поэтому мы были свидетелями его рождения и станем свидетелями и причиной его воскрешения. Из библейских историй все ожидают пришествия спасителя с небес, не подозревая, что он лежит в стеклянном гробу в сердце страны. Вернее, будет лежать. Черти в аду активизируются. На Земле у них большое влияние, особенно на западный блок. И еще, далеко на Западе раскручивается маховик бесовского присутствия. Но история только начинается. Вся борьба впереди.
– Значит, тот, кому я привез эту книгу, тоже великий неведомый? – спросил Говард и почти шепотом добавил: – А ваш великий Носферату – это простой человек?
– Для того чтобы судить о нём, следует как минимум прочитать эту книгу. – Александр Григорьевич приподнял указательный палец к потолку и цокнул языком несколько раз.
– Алистер сказал, передовая мне книгу, что все это нужно для проведения специальной секретной операции. И что произойдёт она в далеком будущем. Спустя сто лет. Это правда?
– Это правда, – кивнул собеседник.
– Тогда, возможно, вы позволите мне прочесть эту книгу, покуда не началась литургия?
– Горничной вы хвастались, что прочли её? – удивлённо спросил пожилой мужчина.
– Я немного полистал, но основательным чтением не увлекался, – смущенно ответил Кай.
– Извольте, сударь, я не стану торопить вас в чтении, дабы вы поняли, о каком необыкновенном человеке идет речь в повествовании. – Александр Григорьевич распорядился принести сигар и добавить свечей в фойе гостиницы.
Луи Леруа Кай Говард Бернар де Сомлио открыл книгу и начал читать вслух…
«Утро в усадьбе начиналось суетно. Все хозяйство подняли еще до восхода солнца. Не спали все: камер-лакеи, камер-казаки, вершники, арапы. В том числе и высший балкон обеспечения: камер-фурьеры, гоф-фурьеры, камердинеры, мундшенки, кофешенки, тафельдекеры, кондитеры и метрдотели.
Не спали даже обер-шталмейстер и обер-гофмаршал, не говоря уже о тех, в чем случилась причина столь раннего пробуждения.
Спал теперь только его сиятельство граф Александр Сергеевич Аничков. В такие минуты будить его решался либо вестовой со срочным сообщением о войне, либо разлюбезная его супруга или красавица-дочь. Войны с утра не наблюдалось. Жена два года как упокоилась в фамильном склепе. А вот дочь к отцу не спешила.
Лиза сидела у маленького окна в своих покоях и рассматривала бегающие по обширному двору маленькие фигурки лакеев с факелами в руках. Суета была неимоверная. Вся псарня разливалась лаем и визгом на все голоса. Как будто какое-то черное солнце вставало над этими землями, видимое только им. Как будто молоко сейчас разом скиснет, а малина почернеет. И придут в усадьбу все девять казней египетских. Но все же было как прежде темно и неуютно. Мрачно.