Страница 50 из 54
И все же Вожников пытался поговорить, однако натыкался на полные ненависти взгляды… взгляды фанатиков. Это было плохо, очень плохо… тем более если еще учесть вещий сон… сны!
Всю лично проплаченную вип-узником роскошь – картины, шелковые обои, чернильный прибор и прочее – из камеры убрали, оставив лишь одну свечку, да и ту строго-настрого полагалось тушить с последним звоном колокола.
– А если я не буду тушить? – нагло осведомился Вожников у десятника – здоровенного верзилы с вытянутым, напрочь лишенным малейшего проблеска интеллекта лицом и пустыми глазами.
– Тогда вы будете закованы в цепи, господин Никто, – хмыкнув, отозвался тюремщик. – А свечку у вас и вовсе отберут.
Хлопнула обитая железом дверь, и тяжелый засов вошел в пазы с остервенением и лязгом. Узник улегся на кровати и, услыхав звон колокола, хотел было погасить свечу… Но вдруг передумал, улегся, уставившись в потолок, низкие мрачные своды которого словно бы давили душу. Те, прежние стражи, все же были людьми – каждый со своими причудами и слабостями, эти же, новые – словно андроиды. Впрочем, их фанатизм вполне мог оказаться и показным, вызванным лишь тривиальным страхом – однако для того, чтобы хоть что-то выяснить, просто не оставалось времени, нужно было как можно скорее бежать… и князь уже знал – как… и куда.
Загвоздка была в другом – как прихватить с собой Гуса?! Вроде бы профессор уже начинал поддаваться на уговоры князя, еще бы две-три беседы, и… Увы! Все эти разговоры-прогулки приказом нового настоятеля оказались под полным запретом.
Что ж… Придется действовать нахрапом! Вот прямо сейчас – чего ждать-то? Глубокой осени? Когда подземная речка замерзнет?
Гулко звякнул колокол, и снаружи послышались шаги… замершие перед узилищем князя. Страж, как обычно, подслушивал да смотрел сквозь щель – спокоен ли узник, не горит ли свеча?
Ну, горит, горит… Входи же!
Лязгнул засов…
– Свеча! Вы должны были затушить ее со звоном колокола!
– Должен был? Разве?
Сев на кровати, Егор потянулся… и угостил стража апперкотом в переносицу. Снизу вверх – резко – бумм… Бедолага осел, поплыл квашнею, да так, что Вожников едва успел его подхватить, чтоб не загремел…
Быстро стянув с послушника рясу, князь набросил ее на себя и, накрепко связав стража простыней, покинул камеру. Где искать Гуса, Егор хорошо знал… как знал и то, что совершавшего вечерний обход тюремщика должны были хватиться где-то минут через двадцать. Время поджимало, и Вожников прибавил шагу, не обращая внимания на гулкое эхо под сводами потолка с тусклыми отблесками горящего в конце подвала факела.
Вот и нужная дверь… Засов. Тьма… и резкий запах сырости. В углу угадывалось узкое ложе. Склонившись, князь потряс профессора за плечо:
– Вставайте, магистр! Нас ждут великие дела!
– Что?! Кто здесь?
– Да я, господи…
– Вы?!
– У нас мало времени. Вставайте же, идем.
– Да куда же?
Молодой человек усмехнулся:
– Как куда? Готовить восстание! Или вы решили все же спокойненько отсидеться здесь? И пусть чехи всегда буду внизу, а не вверху, в хвосте, а не в начале?! Что ж, как хотите… я пошел.
– Постойте… Я с вами…
– Тогда быстрее, профессор!
– Ага… но куда мы идем?
– Ко мне…
– А что там?
Шипя и потрескивая, догорал факел. Громкий шепот уносился под своды.
– У меня прекрасная уборная…
– Что?!
– Тсс!!! Громко не говорите… Ага, пришли уже. Прошу!
– Что… прямо в уборную? Что мы там будем делать?
Князь негромко расхохотался, краем глаза посматривая на связанного стража.
– Я уже сделал всё. Помогите мне вытащить этот камень… ага… Теперь прихватите свечу.
– Мы… полезем туда? – глядя в черный зев клоаки, содрогнулся Гус.
Егор хлопнул его по плечу:
– Конечно! Революция требует жертв, любезнейший магистр!
– Но… эта клоака…
– Это не клоака! Это наш пусть к свободе. Прочь сомнения! Идемте, друг мой! Чехия ждет вас, чтобы обрести всё!
То ли слова о родине, то ли общая ситуация все де подвигли профессора на сей дурно пахнущий – в буквальном смысле слова – подвиг. Оказавшись внизу, беглецы быстро пошли по колено в зловонной жиже, впереди, с горящей свечой в руке, шагал Вожников, фальшиво насвистывая что-то из репертуара «Агаты Кристи».
– Облака в небо спрятались…
– Что вы там напеваете?
– Так, одну песенку… Ага, профессор! Вот и речка! И зловония почти уже нет.
– Я бы так не сказал… Впрочем, вы правы – чего только ни вытерпишь в борьбе за свой народ, за свою Родину!
– Да, дорогой магистр, пожалуй, это похуже костра будет! О! Кажется, повеяло свежестью. Чувствуете, друг мой?
– Ничего такого не… Хотя… – пробираясь по пояс в воде, профессор поводил носом. – Вы правы. Что-то такое есть.
– Ну, еще бы! Вон, свечка-то чуть не погасла.
Следующий порыв ветра свечу все-таки загасил, однако впереди уже виднелось звездное небо с мерцающей половинкой луны.
– А мы ведь выбрались! – обернувшись, воскликнул Гус. – Ведь вот же – свобода!
– О, только не торопитесь, профессор.
По прикидкам Егора, прошло уже где-то с полчаса после того, как они спустились в клоаку, и тюремщики уже должны были сообразить, что к чему, выслать погоню.
– Пробираемся камышами, магистр. Вдоль отмели. И посматривайте по сторонам.
– А что?
– Наши друзья монахи… Вряд ли у них нынче спокойная ночка.
– Думаете, они…
– Тсс! Тихо, профессор. Падайте!
Заметив метрах в полста впереди низкий силуэт лодки, князь толкнул профессора в камыши и сам повалился следом…
Послышался скрип уключин, а потом и голоса:
– Смотрите внимательней, братья! Они не могли далеко уйти, наверняка где-то здесь прячутся.
Кто-то тут же пожаловался:
– Темно, брат Вильфрид. Ничего же не видно.
– Главное, не дать им уйти с отмели. Пускай сидят в камышах, а утром явится городская стража. Поймаем, никуда не денутся.
– Хорошо бы так, брат Вильфрид. Я думаю, нам всем надо сейчас помолиться.
– Молитесь, братья. Но и посматривайте.
Раздвинув рукой тростник, Вожников осторожно выглянул, быстро пересчитав хорошо видные в свете луны лодки, коих оказалось четыре. Вполне хватит, чтоб окружить отмель… наверняка кто-то еще есть и на берегу… судя по голосам, конечно.
– Что будем делать, друг мой Георг? – зашептал Гус. – Что-то мне не очень-то хочется сдаваться.
– А мы и не будем сдаваться. Уйдем!
– Да, но тут столько лодок. Вон, от берега еще две плывут.
– Верно, профессор. А нам и нужна-то всего одна. Сейчас… чуть-чуть выждем.
Дождавшись еще пару лодок, в каждой из которых сидело человек шесть послушников или монахов, старший – брат Вильфрид – громко приказал всем рассредоточиться.
– Ты, брат Теофильд, слева, ты, Лоренцо, справа… вы – здесь… а вы – со стороны озера, ну, где глубина уже.
– Ну, туда они вряд ли сунутся, брат Вильфрид.
– Все равно посматривайте. На всякий случай. Слава Святой Деве, до рассвета недалеко уже.
И в самом деле, над горными кряжами уже вспыхивали зарницы, пока еще первые, робкие, словно поцелуй юной девы.
– Идемте, профессор, – посмотрев в небо, решительно прошептал князь. – Да, совсем забыл спросить – вы плавать умеете?
Гус неожиданно рассмеялся:
– Боденское озеро точно не переплыву. Да и вы, мой друг, вряд ли.
– А нам через все озеро и не надо. До лодки доплывем, а там… Тсс! Пригнитесь.
В спокойной воде озера отражалась мерцающая луна и длинная тень лодки, в которой угадывались темные фигуры послушников.
– Один, два… четыре, – быстро пересчитал князь. – Нам с вами повезло, профессор! Их очень мало… тем более с этой стороны никто нас не ждет.
Гус зябко поежился:
– Вряд ли нам удастся утопить сразу четверых.
– Ну-ну, не будьте таким кровожадным, профессор! – задумчиво улыбнулся Егор. – Зачем кого-то топить – нам всего лишь нужна лодка.
– Да, но они будут кричать, позовут на помощь!