Шаманы

По дороге в Верхневелюйск

Затерявшееся в глухой тайге поселение Верхневелюйск погрузилось в непроглядную темень и только тускло светилось одинокое окошко свежесрубленной избы Управы. Вот на этот свет и устремился всадник, выскочивший из леса. Он устало слез с лошади, потрепал её за бурую гриву, накинул уздечку на перила крыльца и открыл дверь. Секретарь Велюйского бюро РКП(б) Исидор Никифорович Барахов с удивлением увидел своего запыхавшегося брата Гавриила.

– Где ты пропадаешь? – спросил он.

– Дай испить, – проговорил Гавриил. – Сейчас расскажу.

Гавриил выпил ковш воды, утёрся рукавом и придвинул табурет к столу брата.

– Так вот, – начал он. – Я поехал в стойбище свататься к Марии Ефимовой. Ты знаешь, я давно приглядываюсь к ней.

– Да, не тяни ты, – проговорил Исидор. – Говори толком.

– Что говорить-то, – вскипел Гавриил, – она с отцом и сородичами исчезла в тайге.

– Как исчезли? – вскричал Исидор и сразу вспомнил. – Ах да, ведь Ефимова на конференции включили в список «врагов Советской власти», потому он и сбежал. А ведь толковый был. А куда ушли, не знаешь?

– Неизвестно, – ответил Гавриил, – я расспрашивал оленеводов, которые остались в стойбище.

– Слыхал я, что в тайге орудует шайка Коробейникова. Видно, Ефимов к нему и побежал, – предположил Исидор.

– Я тебе не всё рассказал, – не слушая брата, выпалил Гавриил. – Артемьев тоже сбежал, и говорят в тайгу к повстанцам.

– Артемьев? Знаю, знаю! Вы же вместе учились в якутском училище, потом работали в одном Ревкоме и были, кажется, дружны? А теперь вы девку не поделили и даже подрались из-за неё. А на днях мы разбирались с жалобами на Артемьева, кто-то написал пакостное письмо.

И вдруг Исидор аж подскочил:

– Что моргаешь? Не ты ли накрапал? А?

Гавриил густо покраснел.

– Не выдавай меня, – сознался он. – Я написал, чтобы упрятать Мишку Артемьева в тюрьму, а то он прилип к моей любимой Марии. Я несколько раз предлагал её отцу калым – целое стадо оленей. А он мне, а что скажет Мария?

– Эх, ты жених, упустил свою невесту, – заулыбался Исидор. – Получается, Артемьев помчался в тайгу искать Марию Ефимову, а значит, их надо искать в шайке корнета Коробейникова, а тот непременно постарается захватить Чурапчу.

– Это тот корнет из царских офицеров, служивших в гарнизоне Якутска? – вскричал Гавриил. – Хорошо, что надоумел меня. Завтра же буду искать отряд Коробейникова и примкну к нему. Я надеюсь опередить Артемьева, первым найти свою Марию и жениться на ней, а её отца быстро уломаю.

– Ищешь приключений на свою голову! – вскипел Исидор. – Хочешь из-за девки стать белоповстанцем? Какой позор! Я запрещаю тебе даже думать об этом, ведь ты запятнаешь моё имя большевика. Ты хоть это понимаешь?

Гавриил побледнел и отвернулся от брата.

– Что отвернулся, ты меня слышишь? – заорал Исидор. – Не смей!

А Гавриил уже «закусил удила», его узкие глаза расширились и налились кровью.

– Не стой на моём пути, иначе ты мне не брат, – заорал Гавриил.

– Тогда помни, – покачал головой Исидор, – я не смогу тебя выручить, ежели попадёшь в плен.

За окном посветлело. Гавриил вскочил и, не простившись с братом, со злостью хлопнул дверью. Вскоре он уже мчался на своём крепком коне по тайге в Чурапчу с единственной мыслью: «Мария, любовь моя, я тебя найду!»

Глава 5

Весной 1922 года восставшие оленеводы во главе с Ефимовым соединились с корнетом Коробейниковым и захватили несколько селений, в том числе и посёлок Чурапча. Гавриил Барахов, загнав своего коня, набрёл на пикеты белоповстанцев и оказался перед корнетом Коробейниковым.

– Ты ведь братец большевика Исидора Барахова? Так я говорю? – и он, посмотрев на хорунжего, спросил пленного. – Что же тебя привело ко мне? Молчишь?

– Да, Ефимов говорил, что привела его к нам любовь к Марии. Ха, ха! – разгоготался хорунжий.

– Не смей! – вскипел Гавриил Барахов.

– Ну, ну! Смею тебя заверить, что Мария Ефимова уже вышла замуж за Артемьева и у них, кажется, будет первенец, – совсем развеселился Коробейников. – Так что ты Гавриил опоздал, а что сбежал от большевиков это хорошо.

– Артемьев же был председателем Ревкома, – вскричал Гавриил, – и он с вами?

– Да, Артемьев с нами. Мы все кем-то когда-то были. Вот я, например, в юности был интернационалистом и что? А ты ведь тоже служил в Ревкоме. Но не отчаивайся, присоединяйся к нам, будешь у меня писарем, а пока пойдёшь в караульные! Хорунжий, проводи Барахова и верни ему оружие.

Когда они направились к двери, Коробейников вдруг остановил хорунжего.

– Стой, я тебе кое-что скажу, – и шепнул на ухо. – Последи за этим «краснопузым», а ну, если он засланный?

Гавриил вышел из штаба, как в тумане, и пребывал в своих думах. «Что ж в отряде будет удобнее вредить Артемьеву, – рассуждал он. – Я подставлю его под пулю, а сам женюсь на Марии».

– Ну, идём воин, – ухмыльнулся в бороду хорунжий. – Зря ты убёг от «красных», ведь Мария-то тю-тю!

– Как это тю-тю?

– А так, Мария с Михаилом отправились в свадебное путешествие. Ха, ха, шучу, поехали с оленеводами на переговоры в ближние сёла, а тебе караулить дорогу.

В Чурапчи белоповстанцы устраивали шумные сходки и вскоре объявили себя белоповстанческой армией, образовав Якутское областное управление. Так в Чурапче было создано «Временное ЯкОблНародУправление». Ефимов был избран председателем правительства, а Артемьев стал его помощником. Страшно занятый Артемьев неожиданно увидел Гавриила и опешил:

– И ты в ополчении?

– Я пришёл за Марией, – взвизгнул Гавриил, – а ты не вправе владеть ею!

– Да, пошёл ты, – ответил Михаил, – Мария моя законная жена, и если я увижу тебя около неё, убью!

Писарь Барахов не воин, он мог только завидовать Артемьеву, но все его попытки подставить Михаила терпели неудачи. Когда Мария, направляясь к своей юрте, увидела Барахова в стане белоповстанцев, то очень удивилась.

– И чего тебе не сиделось в Якутске? – бросила она на ходу.

– Да, я из-за тебя сбежал, – заикаясь, просипел ей вслед Гавриил, – потому что люблю тебя. Давай сбежим с тобой в глушь.

– А я тебя не люблю! – проговорила Мария в сердцах. – И вообще ничего и никогда тебе не обещала. Поди прочь! – и побежала к своей юрте.

И Барахов, как побитый, пошёл к своей палатке, бормоча себе род нос: «Полюбишь меня, когда муженька твоего посадят в тюрьму. Вот тогда вспомнишь меня, Барахова!»

Глава 6

Вечерняя тайга беспокойно шумела настороженными елями. На поляне, заставленной солдатскими палатками и юртами, происходила какая-то непонятная суета, а в воздухе уже запахло тревогой.

– Это не к добру, – пробурчал хорунжий. – Надо бы проверить посты, но некогда, ведь приказано следить за «краснопузым».

Гавриил Барахов, получив отказ от Марии Ефимовой, почти бежал по военному городку. За ним, не прячась, шёл следом хорунжий. Барахов ничего не видел ни перед собой, ни вокруг, как вдруг набрёл на островерхий чум шамана Николая, стоящий на отшибе.

– Вот кто мне нужен! – вскричал он и вбежал внутрь, с единственной мыслью: «Закажу шаману убийство Артемьева!»

Хорунжий прилёг под елью и стал ждать. «Зачем ему шаман? – рассуждал он. – Может «краснопузый» хочет извести своего соперника? Посмотрим, посмотрим!»

Быстро темнело, и тайга стала погружаться в кромешную тьму, но хорунжий сумел заметить, как Барахов с шаманом вышли из чума и скрылись в тайге. «Как бы мне их не упустить, иначе Коробейников запорит?» – подумал он и поспешил за ними.

Вдруг в темноте хорунжий ударился головой обо что-то жёсткое и машинально отмахнулся.

«Что это?» – вздрогнул он.

Но когда нащупал эту преграду, то понял:

– У, чёрт! Да это старьё якутов, всё скукожилось от времени. Ну да, они традиционно не выбрасывают свою старую поношенную одежду, а развешивают её на деревьях.