Страница 10 из 85
Особнякомъ стоятъ среди произведеній этой поры: "Пѣсня о Вѣщемъ Олегѣ" и "Демонъ".
"Пѣсня о Вѣщемъ Олегѣ".
Первое произведеніе, одно изъ лучшихъ произведеній Пушкина, по содержанію и по формѣ, является подражаніемъ "думѣ" Рылѣева: "Олегъ Вѣщій", — стихотворенія, написаннаго раньше пушкинскаго и Пушкину извѣстнаго. Произведеніе Пушкина, въ ряду другихъ, совершенно одиноко по содержанію и по настроенію, — ясное доказательство того, что созданіе его не было результатомъ продолжительныхъ настроеній, или интересовъ, a было «случайнымъ» произведеніемъ, написаннымъ подъ впечатлѣніемъ нечаянно-блеснувшей идеи.
"Демонъ", литературное и автобиографическое значеніе этого произведенія.
Въ стихотвореніи «Демонъ» современники Пушкина увидѣли отраженіе личности — A. H. Раевскаго. Существуетъ разсказъ, что, познакомившись съ поэтомъ и желая подшутить надъ нимъ, онъ прикинулся всеотрицающимъ скептикомъ. Бесѣда съ нимъ произвела на поэта сильное впечатлѣніе и вылилась въ стихотвореніи «Демонъ». Самъ Пушкинъ предлагалъ иное толкованіе своему произведенію, — онъ предлагалъ видѣть въ немъ "олицетвореніе человѣческаго сомнѣнія", "олицетвореніе отрицанія", ссылаясь даже на Гёте, который "вѣчнаго врага человѣчества назвалъ духомъ отрицающимъ". Эта ссылка на Гёте, быть можетъ, указываетъ на литературное заимствованіе Пушкинымъ для своего произведѳнія нѣкоторыхъ чертъ отъ Мефистофеля. «Скептицизмомъ» самъ Пушкинъ забавлялся наканунѣ ссылки на сѣверъ: онъ писалъ письмо, что беретъ уроки «атеизма», отрицанія… Такимъ образомъ, произведеніе это, можетъ быть, въ равной мѣрѣ, литературнаго и автобіографическаго происхожденія; къ "байроническимъ' оно не можетъ быть отнесено, такъ въ немъ нѣтъ никакихъ типичныхъ чертъ байроновской поэзіи.
На югѣ началъ Пушкинъ сочинять "Цыганъ" и "Евгенія Онѣгина". Первое произведеніе, начатое въ 1823 г., окончено въ 1824 году (10 окт.), второе начато было въ 1822 и окончено въ 1831-омъ.[20]
Такимъ образомъ, обѣ поэмы писались въ одно время и окончаніе «Цыганъ» почти совпало съ окончаніемъ 3-ей главы "Онѣгина", — поэтому, и поэма эта, и начало романа должны быть отнесены къ періоду творчества Пушкина на югѣ. Оба они любопытны для характеристики отношеній поэта къ "байронизму".
"Цыгане". Любовь въ этой поэмѣ. Культурный человѣкъ въ первобытномъ обществѣ.
Поэма Цыгане, въ равной мѣрѣ, является отраженіемъ личной жизни поэта и литературныхъ вліяній. Наблюденія надъ жизнью полувосточнаго Кишинева, знакомство съ бытомъ бессарабскихъ цыганъ, — все это заставило Пушкина всмотрѣться въ то своеобразное мѣстное пониманіе «любви», которое было совершенно чуждо культурнаго человѣка.[21] Оказалось, что среди цыганъ сохранилась еще та свобода любовныхъ отношеній, которая носитъ всѣ черты первобытнаго общества и въ культурномъ обществѣ давно замѣнена цѣпью зависимостей, — отъ писанннхъ законовъ до условій свѣтскаго "приличія" включительно. Изъ всѣхъ человѣческихъ чувствъ любовь, соединяющая мужчину и женщину, чувство самое эгоистическое. Пушкинъ выбралъ этотъ трудный вопросъ для провѣрки гороя, зараженнаго ядомъ "міровой тоски" — врага культурной жпзни, съ ея ложью… Мы видѣли что всѣ «скорбники» (Рене, герои Байрона, герои "Кавказскаго плѣнника") проклинаютъ культурную жизнь, всѣ прославляютъ жизнь дикарей… Выдержитъ-ли такой герой всю первобытную жизнь, со всей простотой ея быта, чистотой и свободой чисто-растительнаго и животнаго бытія? И герой поэмы «Цыгане» не выдержалъ испытанія. Одной ненависти къ культурѣ оказалось недостаточнымъ для того, чтобы сдѣлаться дикаремъ во всемъ. Выросшій въ атмосферѣ эгоизма и насилія, культурный человѣкъ несетъ съ собой всюду, съ прекрасными словами и мечтами — эгоизмъ и насиліе.
Исторія Алеко.
Какъ Рене, какъ нѣкоторые герои Байрона, какъ герой "Кавказскаго Плѣнника", Алеко бросаетъ городъ и цивилизованныхъ людей, разочарованный ихъ жизнью. Онъ отказался отъ всѣхъ условій ихъ жизни, — и объ этомъ не жалѣетъ. Молодой цыганкѣ Земфирѣ онъ говоритъ:
Ему ненавистно все въ брошенной имъ жизни, — жизнь цыганъ его плѣняетъ, и онъ мечтаетъ, что сынъ его, выросши дикаремъ, не будетъ никогда знать:
за то онъ будетъ:
Алеко-цыганъ.
Алеко «опростился», сдѣлался настоящимъ цыганомъ, водитъ ручного медвѣдя и этимъ зарабатываетъ пропитаніе. Но онъ не слился съ этой первобытной жизнью: какъ Рене, онъ временаки тоскуетъ:
Эгоизмъ его. Отношеніе къ нему цыганъ.
Но стоило ему убѣдиться, что его подруга Земфира ему измѣнила, — въ немъ проснулся прежній эгоистъ, выросшій въ условіяхъ культурной «несвободной» жизни. Онъ убиваетъ измѣнницу-жену и ея любовника. Таборъ цыганскій бросаетъ его, и, на прощанье, старый цыганъ, отецъ убитой Земфиры, говоритъ ему знаменательныя слова:
Развѣнчиваніе байронизма въ лицѣ Алеко.
Въ этихъ словахъ Пушкинъ указалъ полную несостоятельность "байроническихъ героевъ" — «эгоистовъ», которые слишкомъ живутъ собой и для себя.[22] Этихъ героевъ Пушкинъ теперь развѣнчиваетъ, въ характеристикѣ, хотя бы, поэмъ Байрона: «Гяуръ» и «Донъ-Жуанъ» — въ нихъ, по его словамъ: -
Въ этихъ словахъ, — вся характеристнка Алеко и ясное раскрытіе новыхъ отношеній поэта къ байронизму, — въ поэзіи Байрона увидѣлъ теперь Пушкинъ только "безнадежный эгоизмъ".
20
1-ая глава начата 28 мая 1822 г.; 2-ая оковлена 8 дек. 1823 г.; 3-ья — 2 октября 1824 г.; 4-ая — въ январѣ 1825 г.; 5-ая въ 1825-6 г.; 6-ая въ 1826 г.; 7-ая въ 1827-8 г.; 8-ая глава — въ 1830-31 г.
21
Этотъ интересъ Пушкина къ мѣстному пониманію «любви» выразился также въ стихахъ: "Черная Шаль", "Рѣжь меня, жги меня".
22
См. выше стр. 7, подр. прим. 1, слова Гете об "апостолахъ свободы".