Страница 24 из 125
ТЮРИН (шутит). Тут, как говорится, не знаешь, что лучше пить.
Все смеются.
ТЮРИН (Мурину). А скажите, Петр Анатольевич, пытаются ли власти Фюртенштейна принять какие-то меры?
МУРИН. Трудно сказать. Дело в том, что правительство там крайне неустойчивое. Вот прямо перед моим отъездом опять произошли перестановки в кабинете министров.
ТЮРИН. И каковы же эти перестановки?
МУРИН. Стол, который стоял у окна, поставлен в центр кабинета. А возле окна будет стоять кожаный диван.
СКВОРЦОВ. И как вы думаете, к чему это приведет?
МУРИН. Поживем — увидим. Во всяком случае, ясно, что перестановки эти не от хорошей жизни.
ТЮРИН. Неустойчивость правительств — событие крайне характерное для современного западного мира. И в этом отношении особое место занимает латиноамериканское государство Гатапульпа. О последних событиях в ней расскажет журналист Сергей Скворцов.
СКВОРЦОВ. Я пробыл в Гатапульпе три недели, и за это время произошло четыре переворота. Пятый произошел уже в тот момент, когда я собирался домой.
ТЮРИН. Расскажите о нем поподробнее. Об этом нас просит телезрительница из Кзыл-Орды.
СКВОРЦОВ. С удовольствием. События развивались так. С утра президентский дворец был окружен взводом солдат под командованием лейтенанта Хорхе Переса. Через несколько минут президент был арестован майором Хорхе Пересом и выслан из страны. В полдень полковник Хорхе Перес выступил по радио с обращением к стране. Однако к вечеру, когда генерал Хорхе Перес готовился подписать декрет о назначении себя президентом, начался новый переворот. Ровно в полночь рядовой Хорхе Перес был арестован.
МУРИН. Скажите, а как ко всему этому относится население?
СКВОРЦОВ. Довольно безразлично. Даже во время переворота все магазины открыты и идет бойкая торговля джинсами, дубленками и кассетными магнитофонами.
МУРИН. Неужели?!
СКВОРЦОВ. Представьте себе!.. А для того чтобы у наших телезрителей не возникло сомнений, я все эти вещи захватил с собой в телестудию. (Демонстрирует.)
ТЮРИН. А как, по-вашему впечатлению, ожидаются ли в Гатапульпе новые перевороты?
СКВОРЦОВ. Вряд ли. Сейчас там начинается сезон дождей. А совершать переворот в дождь считается у них плохой приметой.
ТЮРИН. Ну что ж, уважаемые телезрители! Время нашей передачи подходит к концу. Пишите нам. Мы надеемся, что за это время побываем в других странах и поделимся с вами своими новыми плохими впечатлениями.
Рекомендация
Недавно заходит к нам в цех партийный секретарь. Подходит ко мне и говорит:
— Кузякин, как ты смотришь на то, чтобы в партию вступить?
Я говорю:
— Гы-ы! Шутите?.. То все пьяницей обзывали, прогульщиком, а теперь вон куда!..
— Теперь, — говорит, — время изменилось. Партия решила идти в самую гущу народа. Такого, как ты. Потому что другой народ идет наоборот. Ты-то сам, Кузякин, какое направление предпочитаешь: демократическое или марксистское?
— Я-то?.. Я, вообще, больше «Жигулевское» уважаю. Но когда его нет, могу и марксистское. Лишь бы голова не болела.
В общем, дал мне секретарь задачку. С одной стороны, сейчас глупо в партию вступать, когда ее все кроют. С другой — еще неизвестно, как все повернется. Может, партия опять в силе будет. Вот и угадай, как грится, что кричать: ура или караул? Прихожу я с работы домой, жене говорю:
— Зинка! Ты только не падай. Я, может, в партию буду вступать.
Она ко мне принюхалась:
— Вроде в норме. А несешь ахинею.
— Чего это «ахинею»? Может, я желаю быть в передовых рядах.
Она говорит:
— Ты и так всегда в передовых рядах, когда водку продают.
— Водка тут ни при чем! Если хочешь знать, партия у нас с водкой покончила. Сейчас еще с закуской покончат — и все. Будет, как грится, полный марксизм.
— Да ладно болтать! Что ты в этом марксизме понимаешь?
— А я подучусь. Возьму этого Маркса в библиотеке, буду по ночам в постели штудировать.
— Вот, — говорит, — мне только Маркса в постели и не хватало, с его бородой. Помощника себе нашел. Ты еще Энгельса позови.
Я говорю:
— Зин! Да погоди орать. Еще неизвестно, как все повернется. Может, еще пайки будем получать, на черной «Волге» ездить. Меня, может, еще на портретах понесут.
— Вперед ногами тебя понесут!
Ну что с ней говорить? Баба, она и есть баба! Что она в наших партейных делах понимает?
Надо, думаю, с соседом посоветоваться. У меня сосед— культурный мужик. Шесть классов кончил. Выслушал он меня внимательно, протер очки и говорит:
— Василий, я тебе одну байку расскажу, а ты делай выводы. Представь себе, на одном заводе сидит в парткоме секретарь, а весь стол у него партийными билетами завален. Сдает народ обратно, не хочет в партии быть. Он сидит грустный, голову руками обхватил, не знает, кем теперь руководить. Тут дверь открывается, заглядывает молодой, румяный.
— Извините, — говорит, — я насчет приема в партию. К кому мне обратиться?
Тот голову поднял и говорит:
— К психиатру!
Вот такая история…
Я говорю:
— Не понял. При чем тут психиатр?
— Как? — отвечает. — Ты разве не читал? Новый указ в газетах вышел: хочешь вступить в партию — принеси справку от психиатра.
Главное, серьезно так сказал, ответственно. Ну, я и поверил. А как не поверить? Сейчас такие указы печатают, еще почудней этого.
В общем, в понедельник я с работы отпросился — и бегом в диспансер. Захожу в кабинет, старичок сидит, такой лысенький, симпатичный. Ну, я, чтоб резину не тянуть, говорю:
— Доктор, я к вам по партийному вопросу.
— Так-так-так, — говорит. — Да вы садитесь, не волнуйтесь. Ну, больной, рассказывайте, с чем пришли?
— Да вот, доктор… Хочу я… как грится… стать членом.
— Кем?!
— Ну, членом, как грится. А что?
— Да нет, ничего. Просто такого у меня еще не было. Ну и каким же, если не секрет, вы себя представляете членом?
— Что значит каким? Натуральным. Как грится, в полный рост.
— Ого! — говорит. — Не слабо. И давно это у вас?
— Да с той недели. А что, нельзя?
— Почему нельзя? Тут все можно. Хочешь — Наполеоном будь, хочешь — Магометом. А хочешь, как вы… в полный рост. Да вы не волнуйтесь, все будет нормально. Это у вас просто… как это он сказал?.. Эротический бред!
— Чего? — говорю.
— Ну, проще говоря, это все на почве полового расстройства.
Меня прямо как по голове шарахнуло! Откуда он знает?.. Ведь точно угадал, собака! У меня этим летом паркет перекладывали, так весь пол загубили. У меня до сих пор из-за этого пола такое расстройство!
— Доктор, — говорю, — а вы что же, и пол мне можете поправить?
— Конечно. Мы все можем.
— И будет как раньше?
— Ну, как раньше у вас было, я не знаю, но жить сможете.
— Ну, спасибо, доктор! Мы с женой будем век партии благодарны. Давай, пиши свою рекомендацию. Я согласен!
Накорябал он мне справочку, я ее беру, а там все не по-нашему. Какие-то энис, бенис, конопенис…
— Доктор, — говорю, — а почему не по-русски? Они же не поймут.
— Не волнуйтесь, поймут. В этом деле надо по-латыни.
Ну, надо так надо! Утром написал я заявление, приложил эту справочку — и в партком. Секретарь спрашивает:
— Это что такое?
— Справка, — говорю, — от врача. Что мне можно в партию.
— Зачем это?
— Здрасьте! Сами указы издаете, и сами еще спрашиваете?
Ну, он сразу заткнулся. Видно, тоже указ не читал. Собрал он в обед свою команду, позвали они заводского врача, он им эту латынь и перевел. Говорят, смеху у них было — полный партком. Мне до сих пор на заводе проходу не дают. Одни дразнят: кандидат с половым расстройством, а другие — нестойкий большевик.
Ну и бог с ними! Пусть ржут. Я и сам передумал в партию вступать. Больно надо! Наломали, понимаешь, дров, а теперь я вместе с ними отвечай?. Я тут в цеху секретаря поймал и при всех его спрашиваю: